Маруся и Лазурный вор

Почему голова так болит? Неужели проклятое пойло? Говорила мне мама: “Не пей иноземную гадость, козлёночком станешь!” Или козой? Вот никем не хотелось бы.

Открывая глаза, я попыталась потрогать несчастный свой лоб. Абсолютно провально. Рука двигаться наотрез отказалась. Правая тоже. Похмельная пелена медленно расползалась, обнажая картину весьма неприглядную. В метре примерно от кончика носа торчала мембрана окружавшего меня со всех сторон продолговатого пузыря. Не особенно чистого. Замызганного, говоря откровенно.

Переведя взгляд на себя, обнаружила полную, прямо-таки издевательскую обнажённость. Единственной одеждой на мне красовались фиксирующие ремни. Широкие, прочные, надёжно удерживающие все порывы к свободе.

Руки связаны. Полоса на плечах и на поясе. Ноги по какой-то неясной причине свободны. Хотя… Пузырь капсулы простенького древнего оволятора (я никогда не видела таких) – преграда достаточно прочная. Изнутри его не открыть даже той самой отмычкой, что нагло меня разбудила. А плазера мне не подкинули…

Вспомнив уроки военных советников, я снова закрыла глаза и расслабилась. Если за мной наблюдают, пусть думают, что я всё ещё без сознания.

Итак, что мы имеем? Лечебную капсулу, куда меня вдуло какими-то шервовыми сквозняками, потерю парадной академической формы, вместе с любимым бельём, новеньким видером и любимыми украшениями, и стремительно нарастающую мигрень. Почему меня в капсуле зафиксировали, неужели по пьянке буянила?

Память услужливо тут же подсунула тихий хлопок купола катера. И гул тяговых двигателей. И запах мужского парфюма. Без всякой меры всегда Глом всегда поливался своими духами. Я до сих пор им воняла.

Неужели он, придурок, похитил меня? Что за бред, в этом не было смысла. Краснокожий верзила уже тысячу раз мог всё это проделать. Или не мог? На Тиаманте-13 лучшая в целой вселенной система охраны. За всю историю Космической академии ни один из курсантов не был похищен с её территории. А учились там детки правителей целых миров и наследники просто космических состояний. Не то, что я: просто землянка. Бледнокожая выпускница не самого… Стоп!

Вот оно. Мне не выдали звёзд и нашивок. Таким, как я, недотёпам личный чип космонавта поставят лишь завтра. Я больше уже не курсант, биожетоны мы сдали ещё перед балом. Система охраны меня не увидела! Время для похищения выбрано безупречно.

Захотелось побиться затылком о твёрдую горизонталь койки паршивого оволятора. Или зубами вцепиться в мембрану. Или хоть плюнуть в неё. Шервов Глом, ненавижу урода! И кажется, я теперь понимаю Макара. Мой братец всегда был расистом и этого не скрывал. Он даже в свой экипаж набрал строго лишь представителей редкого племени бледнокожих. И правильно сделал, хотя тоже редкостный придурок, как все мужики…

Вдруг рядом раздался весьма подозрительный звук. Я приоткрыла глаза, прячась под пологом тёмных ресниц. По ним тут же болезненно полоснула вспышка яркого белого света. С огромным трудом не поморщившись, я замерла.

– Она т-т-т-чно не сд-д-дохла? – кто-то визгливо пролаял над головой.

Спокойно, Маруся, спокойно. Время действий ещё впереди, пока ты на этапе разведки. Лежи вялой тушкой и слушай.

– Нет…– сказал громко Глом.

Звук этого голоса вызвал целую бурю эмоций. Краснорожая сволочь.

– Смот-т-т-ри! – заикаясь, ответил ему собеседник. – А то п-п-лакали твои д-денежки!

Значит, всё-таки деньги. Интересно, за сколько серебреников он меня продал?

– Заткнись!– рявкнул в ответ громко Глом. – Твоё дело следить за товаром, а ты где ходил?– И добавил, уже очень тихо: – Дело вообще не в деньгах, мне хватает своих.

– Д-девочка не разд-двинула н-ножки? – нервно хихикнул невидимый некто.

Девочке захотелось раздвинуть зловонную пасть своим плазером и выстрелом плазмы оплавить все зубки до самого копчика. Я когда не в настроении, окружающим лучше молчать.

– У девочки слишком наглые родственники,– рыкнул устало тианин.

И меня озарило. Он действительно ведь рассказывал, что попробует дать заявку на отбор в состав личной элитной эскадры самого командующего Имперским космофлотом гранд адмирала Аверина. Как я сразу не догадалась? Наверняка, он пытался сослаться на дружбу с сестрой легендарного Анта. И послан был, далеко и жестоко. Мой старший брат не терпел глупых протекций. Наверное, тоже расист. Глубоко где-то в душе.

Так. Отлично. То есть паршиво, конечно, но мне повезло разобраться в произошедшем так быстро.

– Я ухожу, мне больше здесь делать нечего, – продолжил Глом тихо, и я вдруг сквозь прищур увидела, как он медленно наклоняется над пузырём оволятора.

Ближе, ближе… он упёрся в мутную преграду ладонями, всё опускаясь. Мембрана прогнулась под тяжестью рук краснокожего, ощутимо растягиваясь. Оно может и так? Интересненько…

– Ты уж прости… – он прошептал очень тихо. – Ничего личного. И прощай.

Глом быстро выпрямился, отчего дрогнул весь оволятор. Мембрана встряхнулась волной, словно медуза, и назад натянулась. Невидимый мерзко хихикнул. Бросив ещё один острый взгляд на меня, бывший друг развернулся и вышел.

Будь ты проклят, Иуда.

Спустя несколько долгих секунд новый враг появился в поле зрения и низко навис надо мной. Отвратительно-медная рожа с перламутрово-жёлтым отливом, какой бывает у чистокровных голодианцев. Тех самых, что женщин своих продают в сексуальное рабство. Их планета – средоточие похоти и разврата.

Самый элитный бордель древнего центра Вселенной, порочная экономика которого построена на гигантской машине узаконенной секс-индустрии. Вся мужская половина великий и несокрушимой Империи Деус мечтала там побывать, поразвлечься или даже уже побывала…

Мужчины-голодианцы особенной привлекательностью не отличались. Носатые, лысые, низкорослые. Они рано толстели, и даже ещё молодые курсанты Космической Академии родом с проклятой планеты на фоне подтянутых и спортивных сокурсников выглядели жирненькими стариками. К сожалению, эти уродцы учились именно на моём факультете, так что сталкивать приходилось.

Сальные взгляды круглых и полупрозрачных глаз вызывали во мне исключительно омерзительное ощущение. В точности так как сейчас.

Тяжело дыша и сочно облизывая пухлые, красные губы, эта сволочь разглядывала меня, как заядлый гурман. Я для него – неизвестное, но на вид аппетитное блюдо.

Похоже, меня собрались продавать секс-рабыней. К такому решительному повороту судьбы меня в Академии не готовили…

Так, паника, стоп. С чего я вдруг делаю скорые и печальные выводы? Справедливости ради скажу, что в сравнении с голодианками я – мелкая, тощая белая мышь. Глом о них как-то рассказывал, самозабвенно постанывая и в экстазе закатывая глаза.