Марысенька (Мария де Лагранж д'Аркиен)

 Du feu Roi de Pologne,

 Messieurs que dites-vous?

 Sans scrupules ni vergogne

 Il v'ecut parmi nous.

 Oui, mais son inconstanse

 Moine, roi, cardinal

 Le fit venir en France

 Mourir a l'hopital [*].

 [*] -- Что скажете вы, господа, о покойном короле Польском? Он жил весело, не стесняясь, среди нас. Но по своему непостоянству, бывший монах, король и кардинал, вернувшись во Франции, помер в госпитале.

 Иного панегирика о нем не сохранилось, и пока он во Франции заканчивал свое печальное существование, в Польше французская политика потерпела последнее поражение. Враждебная партия восторжествовала, избрав туземного кандидата, так называемого, "Пяста", по местному выражению. Избранник, Михаил Вишневецкий, поспешил обвенчаться с эрцгерцогиней Элеонорой Австрийской. Епископ Бэзиерский казался обезоружен; партия французская рушилась, исчезла. А Собесский и Марысенька? Они стушевались, оставались в тени. Как так? Почему? Еще страничка из биографии влюбленных, новый эпизод их взаимных недоразумений среди вечных смут нам это объяснит.

V.

Её причины.
– - Перемещение "подушки".
– - Соперницы Марысеньки.
– - Её отъезд во Францию.
– - Прощание.
– - Дуэль его преосвященства.
– - Отчаяние Собесского.
– - Молчание отсутствующей.
– - Болезнь покинутой.
– - Накануне смерти.
– - Выздоровление.
– - Победа близ "Подгаицы".
– - На пороге бессмертия.
– - Новые печали.
– - Муж и любовник.
– - Рождение сына.
– - Домашние ссоры.
– - Вмешательство д'Артэна.
– - Неприятности Марысеньки в Париже.
– - Измена епископа Бэзьерского.
– - Торжество г-жи Денгоф.
– -

 Два года ранее событий, о которых я упомянул, в июне 1667 г. мы встречаем мужа и жену разлученными и при том без надежды на скорое свидание. Пани Собесская готовилась стать матерью и решила по этому случаю уехать в Париж. Собесский приходил в отчаяние, тем более, что в Польше этому путешествию придавали политическое значение. Без сомнения, жена маршала едет во Францию вести переговоры насчет будущего избрания. И её муж с ней в тайном соглашении. Толпа всегда склонна к быстрым выводам и заключениям.

 Но в Польше ошибались, делая такие предположения. Марысенька просто скучала в своем приемном отечестве, как и при жизни первого супруга. Второй напрасно искал средств её рассеять и отклонить её от намерения уехать.

 "В вас, как в глубокой бездне, -- писал он ей, -- я схоронил всё моё состояние, все мои радости, надежды, всю мою жизнь. Разве я бы не мог наслаждаться удовольствиями в более счастливых странах? Я об этом помышлял. Одно слово, вами сказанное, меня остановило в этой стране, и я остался здесь беднее нищего, сидящего на паперти. Теряя вас, я все теряю".

 К этому он прибавлял разные советы, доказывая ей всю неосновательность расчетов, связанных с её путешествием. "Забота", еще одно прозвище, данное де Бонзи, даже не упоминает в беседах с "Селадоном" об избрании, и если Астрея воображает, что ей окажут почести в Париже, в виду этого события, то она жестоко ошибается. Но Марысенька знала лучше, что её ожидает. Её отношения к предприимчивому аббату за последнее время значительно охладели. "Подушечка" его преосвященства начала перемещаться. Скандальная хроника в Варшаве за ней следила, замечая её попеременно то у г-жи Пац, то у г-жи Морштын (шотландки из знаменитого рода Гордонов), наконец, у г-жи Денгоф. Досада пани Собесской объяснялась скорее уязвленным самолюбием и разными разочарованиями. Окончательного разрыва еще не произошло. Перед самым отъездом её было замечено сближение; это не ускользнуло от наблюдательности летописцев. Пани Собесская остановилась на несколько дней в Варшаве, по дороге в Данциг. Де Нуайе об этом упоминает в свопх бюллетенях, адресованных в Шантильи.

 17-го июня 1667 года.

 "Вот уже семь дней, как жена маршала находится здесь перед отъездом во Францию. Со дня её приезда я только у неё встречал епископа Бэзиерского, который у неё каждый день обедает".

 24-го июня 1667 г.

 "Жена маршала уехала из Варшавы и ночевала на корабле (чтобы спуститься по Висле).

 18-го июня епископ пробыл у неё до полночи.

 19-го июня в 4 часа утра один из камергеров великого канцлера встретил его по дороге в Камальдюль и сообщить своему господину, что г. посланник как будто бежал, спеша по дороге в сопровождении одного верхового. Он, вероятно, спешил на дуэль. Канцлер отвечал, что французы снимают верхнюю одежду перед поединком, но что епископу Бэзиерскому придется снять и нижнюю одежду в том поединке, который его ожидает. Тизенгауз рассказывал об этом королю, который просил меня предупредить епископа Бэзиерского, что он не только чернит репутацию этой женщины, но также добрую славу короля Франции, в качестве его посланника, в звании епископа. Я отказался от этого поручения в виду того, что епископ дурно принял мои замечания, когда я, однажды, говорил от имени королевы".

 Итак, все об этом говорили! Один Собесский, в качестве влюбленного супруга, ничего не подозревал.

 С дороги Марысенька ему не давала никаких известий в продолжении пяти недель. Он просил некоторых друзей навестить её в Данциге; она их не приняла. Наконец, он получил от неё записку в несколько слов, но в ней эта причудливая особа делала вид, как будто она навсегда покинула Польшу. Он может за ней следовать, если желает, -- прибавила она.
– - Затем наступило двухмесячное молчание. На этот раз вся Польша вмешалась в дело.

 Орондат две недели был при смерти. В Лемберге, где заболел несчастный супруг, во всех церквах служили молебны. Свечи горели перед изображением всех святых, и духовник больного, стоя у его изголовья, горестно повторял: "О, если бы я мог так возлюбить самого Бога!" Но курьеры следовали друг за другом, а отсутствовавшая молчала. В конце девятой недели, когда заговорили о необходимости совершить соборование -- внезапно произошло чудо. Так, по крайней мере, умирающий объяснил это событие. В одном письме епископа Бэзиерского, которое больной оттолкнул с презрением, было сказано, что Астрея в Париже и совершенно здорова.

 Собесский тотчас же выздоровел, дав обет поститься девять недель сряду по субботам и выразил уверенность в том, что "в будущем будут говорить об этом чудесном воздействии Провидения на его судьбу". Он написал возлюбленной, уверяя ее, что "она ангел во плоти".

 Затем он вернулся в армию и семнадцать дней не подавал о себе никаких известий, но по другой причине.. В эту минуту, наконец, проявился тот великий Собесский, которым весь христианский мир стал восхищаться. В Малороссии, при Подгалице, окруженный несметным числом татар и казаков, он ввел тактику, с помощью которой ему удалось дважды спасти войска своей родины. Жертвуя всем своим имуществом на покупку оружия и боевых снарядов, опустошив все хлебные амбары своих владений и успев собрать 3000 пехоты, 5000 лошадей, он с горстью солдат смело допустил окружить себя этой дикой орде, слишком многочисленной, чтобы биться с ней в открытом поле, но неспособной продолжительное время нести осаду по отсутствии нужных снарядов и дисциплины. Дело кончилось полным разгромом осаждающих. Весть о победе разнеслась по всей стране, вызывая восторженные возгласы благодарности и ликования.

 В эти три недели Собесский преобразился. Все, что в его прошлом казалось сомнительным или спорным, было забыто; блестящая и славная будущность открывалась перед ним. Еще накануне он был удачным политиком, безвестным солдатом, получившим жезл главнокомандующего благодаря придворной фаворитке, строго осуждаемый многими, всем подозреваемый, явно нелюбимый народом. Он превратился в героя, в спасителя, в человека необходимого для всей страны. История его брака, его возвышения за счет Любомирского, все темные интриги, связанные с его судьбой на пороге ослепительной карьеры, -- все исчезло, предавалось забвению.