Маша Орлова. Тетралогия

– Пришла, – выгнул бровь Миф, как будто сомневался в том, что Маша вообще явится.

Он ловко перехватил ключ, повернул его в замочной скважине и в открытую дверь пропустил Машу вперёд. В крошечную подлестничную аудиторию на пять парт.

– Что-нибудь нашли? – спросила она, бестактная от бессонницы. Села и уставилась в одну точку, где на обоях осталось пятно то ли от чернил, то ли от раздавленного таракана.

– Нашли, – сердито отозвался Миф, верхом усаживаясь на мягкий стул. – Шестеро людей видели твою аномалию в разных районах города, и все описывают Альбину в точности.

Он замолчал, уставившись в окно, как будто за ним было хоть что-то кроме хмурого неба. С утра собирался дождь, а земля дышала тяжёлым густым паром, как бывает перед непогодой.

– И что она делала? – спросила Маша, устав ждать продолжения.

Глаза от недосыпа резало, как будто в лицо ей бросили горсть песка. Ни ночью, ни утром Сабрина в комнату не вернулась, а Маша занималась тем, что таращилась в стенку. В свете уличных фонарей казалось, что по комнате скачут странные силуэты-тени. Утром позвонил Миф и сказал прийти.

Миф склонил голову на бок, как будто его интересовало, что же выкинет Маша в следующую секунду. Вдруг подпрыгнет и взлетит.

– Пыталась втереться в доверие. Рассказывала всякие ужасы. То её родители выгнали из дома, то жених избил, то похитили и пытались изнасиловать. Люди ей сочувствовали, конечно, полицию там пытались вызвать, врачей, но Альбина от всего этого как-то грустнела, сникала и тихонько уходила. Можешь сказать что-нибудь умное?

Умное? Она совершенно потерялась в гулких коридорах своих мыслей, а он просил сказать «умное».

– Она мне тоже всякие ужасы рассказывали. Что кто-то из группы её побил. Почему она себя так ведёт?

Миф взглянул на неё из-под сведённых бровей.

– Потому что кушать хочет. А кушает она, как и всякая аномалия, не пирожки из столовой, а человеческую энергетику. – Он снова отвернулся к окну. – Хотя теперь мне уже кажется, что она способна питаться только тобой.

Грустный город за окном покрылся испариной слепого дождика.

– Это же хорошо, – с надеждой протянула Маша. Она повертела эту мысль в голове и так, и эдак. По всему выходило, что Миф должен пританцовывать от счастья – ещё одна проблема с плеч. Но весёлым он точно не выглядел. – Значит, Альбина скоро сама собой затухнет. Нам меньше проблем.

– Это хорошо, – подтвердил Миф, выстукивая костяшками пальцев по облысевшей спинке стула воинственную дробь. – Но вот с тобой придётся повозиться. И похоже, что я от этой прекрасной обязанности не отверчусь. Ладно, Орлова, отвечай мне чётко и ясно, я два раза переспрашивать не буду. Ты хочешь заниматься научной работой под моим руководством?

Так бывает, когда не ожидаешь от себя слишком смелых слов. Как будто наблюдаешь со стороны, а губы сами собой складываются, чтобы произнести:

– Да.

Проще и надёжнее было бы отказаться.

Миф выдохнул и стянул очки, вот только протирать их не стал. Линзы отбросили на ближнюю парту два бледных отблеска. Тонкая дужка крутнулась в его пальцах.

– Надеялся, что ты откажешь. Ну ладно, тогда собирай все мысли в кучу и начнём учиться.

Серым вечером они стояли на крыльце у институтского чёрного выхода. Миф отбросил назад выбившиеся из хвоста пряди волос.

– Звони мне, если что вдруг.

По его тону Маша поняла, что он будет вовсе не рад услышать в телефонной трубке её голос. Но ответит. Совесть не позволит не ответить.

– Хорошо.

Миф обернулся на неё и, кажется, первый раз без раздражения рассмотрел.

– Устала?

– Да, – призналась Маша, опуская глаза.

– Ничего. Ещё не так будешь уставать. – Он помял в пальцах кленовый «самолётик», примостившийся на перилах.

После вечернего дождя с ветром асфальт был усыпан зелёными ещё листьями.

– Мифодий Кириллович. – Маша глянула на него из-под намокших волос. Снизу вверх, как и положено. – Что случилось с теми сатанистами, которые пробрались в больницу?

Он усмехнулся совсем без удивления.

– Любишь городские сплетни? Ну хорошо, я расскажу тебе, ты ведь не отвяжешься. Да не было там никаких сатанистов. Был парень, такой же, как ты, только ещё сильнее, гораздо сильнее. Я нашёл его случайно, и мне стало интересно, что он может. Честно говоря, вышло всё – глупее не придумаешь. Он решил похвастаться перед друзьями, потянул их на стройку, а там и пришиб всех. Не то, чтобы он стал чудовищем. Скорее, младенцем, который играется с ракетной установкой. В больнице и правда не было никаких аномалий. Разве что сейчас появились. – Миф усмехнулся.

– Значит, мне ещё повезло, что я не убиваю всех направо и налево?

– Да, – легко согласился Миф, как будто речь шла о том, что кто-то не сдал вовремя библиотечную книжку.

Маша поморщила лоб. Туманная дымка над дорожками на заднем дворе института таяла, превращаясь постепенно в сумерки.

– Вы его пристрелили? Вы говорили, что…

– Да. Другого выхода не было. Я его застрелил, потому что он был опасен для окружающих. Но не сразу. Сначала я его запер в той комнате, в которую ты меня водила. Всё надеялся, что станет полегче, но не стало. Впрочем, сам виноват. Ещё и стены зачем-то разрисовал каракулями.

Внутри у Маши сделалось горячо, как от глотка только что вскипячённой воды. Миф говорил, не глядя на неё, и дымка на дорожках парка уже превратилась в густой вечер, разбавленный бледным светом фонарей у ворот и у входа в приземистое здание лаборатории. Из-за пасмурного неба стемнело очень быстро.

– Раз вы знали, что в больнице нет никакой аномалии, зачем же тогда закрыли стройку? – не поверила она. Не мог человек так спокойно рассуждать об убийстве.

Мог.

Миф махнул рукой.

– О, на это были причины, не переживай. Сильные мира сего не поделили то ли деньги, то ли сферы влияния. Меня только попросили сочинить научную причину. Я сочинил. Правдоподобно вышло, ведь так? Как раз с этими сатанистами удачно совпало.

Он улыбнулся в Машино застывшее лицо, шагнул вниз. И вскоре призрак белой рубашки скрылся за деревьями парка.

* * *

Ветер гонял по асфальту обёртку от конфеты, и вчерашние лужи шли рябью. Вокруг луж прыгали воробьи, пухлые, желторотые, разевали голодные клювы.