Машина времени
Шрифт:
«Видимо, всё-таки я стала более спокойной за этот год… Надеюсь, вопросов будет не слишком много».
Королёва посмотрела на Ричарда. Тот показал ей большой палец и подмигнул.
— У меня есть вопрос, — сказал профессор Гоги и поймал на себе полные ненависти взгляды Темпеста и Маши. — Вопрос по содержанию работы. Вы, Елена Геннадьевна, утверждаете, что нет особых различий в плане прав и свобод для женщин, и что был устроен настоящий фемицид. Чем обосновано это заявление, кроме ваших взглядов?
«Ну, профессор, я тебе это припомню», — подумала Лена, а вслух ответила:
— Об этом говорят источники, которые я указала в списках используемой
Гоги хмыкнул:
— Ладно, вопросов у меня больше нет.
— Зато у меня есть, — вдруг сказал академик Петров. — Имеет ли данная работа отношение к в-вашей дальнейшей научной деятельности?
— Разумеется, — с облегчением ответила Королёва. — Я собираюсь изучать Эпоху Возрождения и Раннее Новое Время в качестве военного историка. Естественно, после того, как я отработаю лаборантом в Исследовательском отделе МИВа.
— Х-хорошо, в таком случае, если у других членов комиссии больше нет вопросов, я попрошу вас удалится на некоторое время.
Лена вышла из зала, и вслед за ней выбежали Ричард и Маша.
— Всё будет хорошо, — успокаивал Королёву Темпест, — Гоги ничего не сделает, он же сам себе не враг, а Михаил Петрович полностью на твоей стороне.
— Да я и не переживаю, — улыбнулась девушка. — Я уверена, что всё будет хорошо.
— Отличный настрой! — рассмеялась Маша, которая в институте славилась своим оптимизмом.
Подтянулись другие «зрители», и Ричард отвёл Лену в сторону, чтобы её никто не трогал и не доставал с вопросами.
Комиссия совещалась около получаса. За это время Маша сбегала в столовую и принесла чай с пирогами, которые так нравились студентке. Королёва поблагодарила подругу, но съела мало: в горле всё-таки стоял ком.
Когда, наконец, академик Петров пригласил Лену обратно в зал, Темпест пошёл с ней.
— Я тебя одну в такой момент не брошу.
Михаил Петрович, который являлся председателем комиссии, объявил:
— Что ж, поздравляю вас, Елена Геннадьевна, ваш средний балл четыре целых и шесть десятых, а это оценка «отлично». Не жалею, что взял вас в свой институт.
* * *
— А в другом вузе у меня был бы сейчас выпускной… Вручили бы диплом, все пели бы «Gaudeamus»: «Vivat Academia! Vivant professores!», — Лена рассмеялась. — Ох уж эти традиции! Бессмысленные, но порой… Любопытные.
Ричард и его уже бывшая студентка сидели на ступеньках около главного входа Института Времени. Был уже поздний вечер, но солнце ещё не полностью скрылось за горизонтом: типичная картина в начале лета.
— Если хочешь, можем устроить, — сказал Темпест.
— Да нет, спасибо! — Королёва улыбнулась. — Мне это не нужно, честно. Одно дело, если группа студентов, а тут я одна… Впрочем, кое-что можно сделать…
Она вскочила и подала руку Ричарду, и когда тот встал, потащила его в парк, находившийся около Института.
В тени деревьев было темнее, но местами горела подсветка пешеходных тропинок. Лена привела Темпеста в центр парка, где находился фонтан.
— Я хочу с тобой станцевать, как на классическом выпускном вечере. Не бойся, нас никто не увидит. Если захочешь, можно музыку поставить на браслете, но можно и без неё. И не обязательно танцевать вальс, можно… Можно просто двигаться в такт песни.
Она попросила нейросеть ГалаНета найти и включить музыку для парного
танца. Лена вновь взяла Ричарда за руку, мягко сжимая, и улыбнулась, но тот смутился. Безусловно, каждый сотрудник института, что мог отправиться в прошлое, умел танцевать, но чтобы просто так…— Просто двигайся, как чувствуешь. Или отзеркаль мои движения.
Королёва положила другую руку ему на плечо и начала двигаться. Сначала медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, потом чуть быстрее, набирая темп. Они то вытягивали руки, расходясь, то притягивались ближе друг к другу. Движения были лёгкими, свободными. Лена посмотрела в глаза Темпесту и рассмеялась. Он не выдержал и тоже улыбнулся. Чуть осмелев, Ричард стал сам направлять девушку, чуть приподняв руку, позволяя ей покрутиться.[15]
Они кружились, по-детски улыбаясь и смеясь. А когда музыка закончилась, обняли друг друга. В этот момент не было ничего, ни прошлого, ни будущего, ни, казалось, настоящего. Они будто находились вне времени, в том потоке между двумя точками в пространстве, как при перебросках. Были только они двое, сотрудники института Времени, которые стали друг для друга семьёй.
Интерлюдия
Письмо
В Институте Времени был очередной выходной. Летом, кроме Лены и скучающего Вертера там никого не было, и девушка не знала, чем себя занять. В сотый раз сыграть в шахматы с роботом? Надоело.
Вдруг в голову Лены пришла странная мысль: а что, если написать письмо маме? Не просто сообщение, а настоящее, как в древности.
Достав лист бумаги и шариковую ручку, девушка уселась за стол. О чём написать? Эта женщина публично оскорбила и отреклась от неё. За что? За то, что дочь отказалась подчиняться её тупым приказам?
И всё же, она начала писать:
«Привет, мам. Надеюсь, ты прочтёшь это письмо, а не выбросишь в мусоропровод сразу же, как увидишь, от кого оно. Знаешь, я ведь почти
Лена отложила ручку и задумалась… Любовь… Странное дело, ей казалось, что любви к маме никакой и нет… Нет, может она и есть, но не в таком виде, в котором была раньше.
Зато, похоже, была любовь другая.
Девушка старательно прогоняла подобные мысли, но отрицать очевидное было бы глупо — она любит Ричарда.
Причём эта любовь была больше платонической, некая романтическая дружба. Amitie amoureuse[16], как сказали бы французы.
«Древние греки выделяли семь видов любви, и один из них — сторге. Этот тип любви часто появлялся между двумя близкими друзьями. Главное в этой любви — забота и доверие…» — вспомнила Лена.
Забавно, ведь Темпест никогда не говорил с ней об отношениях. Казалось, что ему вообще нет ни дела, ни времени на это. Скорее всего, так оно и было.
Рич никогда не относился к ней, как к студентке. Всегда как к другу. Как к равной.
Королёва вспомнила, как Ричард обнял её на Новый Год. По детски, неуверенно, будто боялся… переступить грань? Испортить? А этот танец в парке…
Вынырнув из своих мыслей, Лена продолжила писать.
«…Я хочу извиниться за то, что врала. Это было глупо и по-детски. Надо было сразу сказать, куда я иду.