Маска безумия (Лепестки и зеркало)

Отведя следователей в сторону, Брагоньер велел рассказать, как всё произошло. Выяснилось, мэтр Варрон не пытался скрыться от правосудия. Его нашли в лесу, раненого, без сознания. Повезло, что кровью истечь не успел и нечисть не съела. Маги рассказали, там вилась целая стая, пришлось отгонять.

– Но почему не работали поисковые заклинания?
– недоумевал соэр.

– Потому что без сознания валялся. Ваши сотрудники только активное сознание фиксируют, - в тоне волшебника сквозили нотки превосходства над коллегами из Следственного управления. Безусловно, отряженные на поиски подозреваемого ректором маги превосходили судебных в умениях.

– Допустим. Но его искали не один день...

– Блокировочка стояла, - равнодушно пояснил волшебник.
– Тёмная магия, но плетение слабое, распалось.

Соэр кивнул и потёр печатку на перстне. Связь мэтра Варрона с чёрными колдунами полностью доказана - а это не шуточное обвинение с тяжёлыми последствиями. Значит, не с ведьмой, а с магом: ведьма не поставила бы блокирующий щит. Во сколько же он обошёлся врачу: Брагоньер не верил в благотворительность тёмных.

– Владельца установили?

– Того, кто поставил? Да нет, - виновато протянул маг. От былого воодушевления не осталось и следа.
– Отпечатков ауры-то нет, тут и ректор не сумеет...

– Какой у вас уровень?

Всё повторялось снова и снова: бахвальство волшебников и их полная неспособность работать. Иногда соэру казалось, будто они издеваются над ним.

– Второй, - чуя неладное, затянул с ответом маг.

– Имя, фамилия?

– Зачем?
– напрягся колдун и нервно поправил амулеты на шее.

Его товарищ бочком устремился к выходу, сославшись на необходимость отчитаться перед ректором. Но Брагоньер не позволил магу уйти. В своей излюбленной манере он высказал нелицеприятное мнение о способностях временных помощников, в конце соизволив кратко поблагодарить за быструю и аккуратную доставку раненого.

Вернувшийся врач выждал, пока соэр закончил разговор и отпустил следователей и магов. Затем подошёл, справедливо полагая, что надлежит доложить о состоянии больного.

Брагоньера интересовало всего два вопроса: выживет ли мэтр Варрон, и когда его можно будет допросить. Оказалось, не ранее завтрашнего утра. Пришлось вернуться в кабинет, к письму Летиссии.

Госпожа Интера родилась не замкнутой особой: её всегда окружали мужчины. Соэр почерпнул из светских сплетен несколько новых имён. Усмехнулся: ветвистые же были "рога" у её любовников! Как только никто из ревности не убил! Неудивительно, что изначально перспективной считалась именно эта версия.

Нашёлся среди поклонников красоты Алии Интеры и некий Цинглин. Какой-то мелкий дворянин, вроде, из военных. Его фамилию Брагоньер выписал: утечка информации о господине Моусе могла произойти по вине стражи.

Но каковы мотивы этого человека, с чего бы ему убивать всех этих людей? Госпожу Интеру, положим, есть за что, а остальные? Маскировка? Да, иногда преступники так заметали следы: прятали истинное, спланированное убийство за чередой других, случайных. Но господин Весб не вписывался в общую картину. Хотя бы потому, что погиб за пределами Сатии.

Проститутки - да, идеальные жертвы. Их никто не пожалеет, но дворяне...

Повздорил с сэром Штайлеком из-за женщины?

В голову пришла бредовая версия: убийство любовников. Но разум тут же отмёл её как несостоятельную. Соблазн велик, но Сората... Не стал бы какой-то офицер за полгода до убийства ветреной возлюбленной заводить знакомство с господином Диюном, подталкивать его к проповедничеству. Да и символика обычно не дружит с военными.

Значит, соэра снова пытались запутать, увести по ложному следу. Кто? Добытые сестрой сведения подсказали ответ. Теперь Брагоньер был почти уверен.

Крохотная строчка, всего одно предложение: упоминание о том, как тот человек пил чай у госпожи Интеры. Теперь осталось устроить очную ставку с горничной покойной и помощницей мэтра Варрона. Если они опознают шатена, останется лишь затянуть петлю.

Анабель Меда вышла из магазина с кучей свёртков в руках. Она стала последней сегодняшней покупательницей и задержала хозяина. Но приобрела Анабель много, да и числилась постоянной клиенткой, поэтому ей терпеливо показывали баночку за баночкой, флакончик за флакончиком, расхваливая каждое средство. Если верить заливавшемуся соловьём продавцу, каждое превращало женщину в несравненную нестареющую бессмертную богиню.

Богиней госпожа Меда и так себя считала, поэтому слепо не верила обещаниям, скрупулёзно отбирая лишь то, что по праву украсит её ванную и туалетный столик.

Солнечный диск золотил мостовые. Вечерело. Тени становились всё длиннее, а воздух - прохладнее.

Анабель огляделась в поисках извозчика и недовольно нахмурилась: ни одного. Но не пешком же идти! Ходить пешком госпожа Меда отвыкла и привыкать снова не собиралась.

Мысленно сочиняя жалобу на гильдию извозчиков, Анабель двинулась вниз по улице, к площади, где наверняка найдёт какой-то экипаж. Но счастливая звезда улыбнулась ей раньше. Возле госпожи Меда притормозила повозка, и знакомый голос окликнул:

– Неужели это вы? Одна, без сопровождающего? Бесчеловечно заставлять вас таскать такие тяжести! Я с удовольствием подвезу вас.

– Окажите любезность, господин Хаатер, - кокетливо улыбнулась Анабель и с готовностью отдала секретарю Третьего префекта свои свёртки.

– Представляете, ни одного извозчика!
– пожаловалась она, забираясь в экипаж.
– На улицу Певчих птиц, пожалуйста. Дом двадцать один.

Повозка тронулась; копыта лошадей отбивали весёлую дробь по мостовой.

Хаатер обсуждал с Анабель последние светские новости, интересовался, ездила ли она уже на море и, если нет, то когда собирается. Госпожа Меда охотно отвечала. Ей нравился этот человек: воспитанный, образованный и немного стеснительный, как все провинциальные дворяне, недавно оказавшиеся в высшем обществе. Да и граф Алешанский отзывался о нём исключительно положительно.

Наконец, экипаж остановился у дома Анабель.

Госпожа Меда приняла, как должное, то, что Хаатер расплатится за неё. Она попрощалась, скользнула на крыльцо и скрылась за дверью.

Анабель благополучно разобрала покупки, поужинала и начала готовиться ко сну, когда ей почудилось, будто кто-то стоит у неё за спиной. Отложив гребень, госпожа Меда оглянулась и убедилась: привиделось.

Ночь выдалась душной, и Анабель сразу, как вошла в спальню, отворила окно. Мурлыкая, госпожа Меда сидела на краю кровати под балдахином - воплощения представления об истинном ложе для богатой девушки - и наносила крем на ноги, когда внезапно, резким толчком, её опрокинули на спину, зажав рот рукой.