Маска безумия (Лепестки и зеркало)

В мозгу возникло желание напиться. Напиться до потери памяти, чтобы не чувствовать боли. Чего-то покрепче и забористее.

Едва не сбив пару прохожих, Эллина очнулась, пустила Звёздочку шагом и в сердцах выругалась, наградив Себастьяна Датеи самыми "радужными" пожеланиями. Задумалась и направилась в один из окраинных кварталов, искать подходящий кабачок.

Одна за другой стопка первача опрокидывалась в желудок гоэты. Она сидела в задымлённой таверне, запивая своё горе самогоном и заедая вяленым мясом.

Хотелось напиться до беспамятства, чтобы не корить себя за очередную ошибку. Ведь гоэта столько раз обжигалась, давала себе слово - и натыкалась на те же грабли. Себастьян - личный дворянин, богаче неё - у них изначально ничего бы не вышло. Только постель и то, пока господину Датеи не прискучит.

Эллина подозвала парнишку-подавальщика и заказала ещё выпивки. Столько она не вливала в себя давно: со времён училища. Нет, в промозглый день, да ещё в компании орков грех не выпить, но обычно гоэта не заказывала больше малого графина на три стопки, а тут перед ней стоял средний. Уже второй - первый Эллина благополучно опорожнила.

Слёзы уже не текли из глаз, гоэта лишь шмыгала носом, отчаянно вгрызаясь в старое жёсткое мясо.

Видя несчастную женщину, мужчины, разумеется, предлагали скрасить её одиночество. Любителей обниматься Эллина послала в отнюдь не девичьих выражениях, одному даже пригрозила всадить кинжал в причинное место, если не угомонится. Но от собутыльников не отказалась и вскоре поднимала тосты за столом с двумя то ли наёмниками, то ли солдатами - признаться, гоэте было плевать, кто они.

Пьяный язык склонял Себастьяна Датеи. Тому, наверное, икалось.

Собеседники сочувственно кивали и подливали гоэте ещё. Вовремя сообразив, чем всё закончится, Эллина, пошатываясь, поднялась и с улыбкой распрощалась с новыми знакомыми: "Вы хорошие, мальчики, но мне пора. Подери в задницу треклятую жизнь!".

Она долго не могла правильно отсчитать деньги, рассыпав их по столу, но всё же совладала с хмелем. Эллина сгребла оставшиеся монеты в кошелёк и, пошатываясь, направилась к двери, коротким: "Отвали!" ответив на предложение одного из завсегдатаев проводить её до дома.

Сатию накрыла густая августовская ночь.

Нетвёрдой походкой гоэта брела к коновязи. То ли действие спиртного ослабело, то ли темнота на неё так подействовала, но вновь навернулись слёзы.

Эллина тихо поскуливала. Потом, правда, затихла, пытаясь отвязать Звёздочку. Руки дрожали, поэтому удалось не сразу. А вот взобраться в седло не получилось, и, взяв лошадь под уздцы, гоэта пешком побрела по улицам.

Теперь можно было плакать в полный голос, что она и делала.

Окружающий мир перестал существовать, гоэта даже не задумывалась о том, что её могут убить или ограбить. От первача стало жарко, и она расстегнула рубашку. Декольте получилось чересчур глубоким, но Эллине показалось, этого недостаточно, чтобы охладить тело. В итоге она расстегнула рубашку целиком.

– Госпожа Тэр, вы понимаете, что провоцирует мужчин на преступление?!

Гоэта вздрогнула, икнула и испуганно огляделась по сторонам. Потом сообразила, в каком виде разгуливает, и начала судорожно застёгивать пуговицы. Пальцы не слушались, пришлось завязать полы под грудью.

– Госпожа Тэр, вы являете собой отвратительное зрелище. Пьянство никого не украшает, а тем более женщину.

Брагоньер подал знак помощникам и судебному магу обождать в сторонке, а сам подошёл к смутившейся гоэте, отчаянно пытавшейся слиться с ближайшей стеной.

– Что вы тут делаете?
– наконец, выдавила из себя Эллина и снова икнула.

– Работаю, - соэр, нахмурившись, принюхался.
– С вами всё ясно. Как последняя... Кхм-м... Мьяга - и то лучше выглядит. Ну, что же вы, госпожа Тэр, раз соизволили напиться, явите всем свой лик. Заодно будет уроком. Чувство стыда, кажется, у вас ещё сохранилось.

Понурившись, Эллина предстала перед Брагоньером, гадая, за что судьба решила опозорить её дважды за день. Взгляд соэра полнился презрением. Брагоньер ещё в прошлом году ясно высказался насчёт пристрастия женщин к спиртному. Сейчас он брезгливо прикажет солдатам проводить гоэту до дома или публично отчитает.

– У меня был повод. Меня Себастьян бросил, - оправдываясь, пробормотала Эллина, продолжая воевать с рубашкой.
– Да, я перебрала, но...

Не договорив, она замолчала. Настроение гоэты резко переменилось.

– Почему мужчинам можно пить, а женщинам нет?
– тряхнув головой, с вызовом спросила она.
– Он нашёл себе любовницу, целовался с ней у меня на глазах - а я не могу выпить? Да пошли вы, господин соэр! Сказать, куда? Я могу, да ещё и покажу. У меня душевная драма. Вот.

Брагоньер молча выслушал её тираду, затем поинтересовался:

– Себастьян - это Себастьян Датеи?

Эллина кивнула и разрыдалась. Она ожидала, что соэр напомнит о правилах приличия, но он поступил иначе: снял плащ и накинул ей на плечи. Вздохнув, Брагоньер без спроса застегнул злосчастную рубашку Эллины и нерешительно коснулся подрагивающих плеч.

– Тихо-тихо, успокойтесь! Радуйтесь, что всё вскрылось сейчас, а не потом. Скажем, после десяти лет знакомства, как было с вашим другом.

– Не десяти, больше, - всхлипнула Эллина, вспомнив Гланера Ашерина.

Она подняла голову, с недоумением глядя на Брагоньера. Презрительная усмешка исчезла, её место заняло беспокойство. С чего вдруг? И уж точно с Брагоньером не вязались интонации голоса - мягкие, сочувствующие. Помнится, что-то такое Эллина видела и слышала, когда Малис воскресил гоэту из мёртвых. Тогда соэр тоже переживал, беспокоился за гоэту. Но ведь одно дело страх наказания за гибель ключевой свидетельницы, и совсем другое - утешение пьяной девицы с разбитым сердцем.

Соэр тем временем думал, как поступить. Бросить Эллину в таком состоянии он не мог. В итоге решил поручить осмотр места преступления рядовому следователю и остаться с гоэтой.

Говорить о нападении на подругу Эллины он не планировал: сейчас новость спровоцирует нервный срыв. Небесные брат и сестра уберегли госпожу Меда от смерти, за её жизнь борются маги, к утру должен наступить перелом. А госпожа Тэр в таком состоянии натворит дел, сама попадёт к врачам.

Убедившись, что темнота не таит никакой опасности, а Эллина не намерена сбежать, Брагоньер отошёл к подчинённым, проинструктировал их и отпустил служебный экипаж.