Маска безумия (Лепестки и зеркало)

– Там маги?
– взволнованная гоэта всё ещё цеплялась за рукав Брагоньера. Сообразив, что делает, смутилась и поспешила извиниться.

– Ничего страшного, обычная женская реакция, - пожал плечами соэр и положил папку с досье на стол.
– Раз уж вы здесь, давайте перейдём к вашему делу, госпожа Тэр. Как я и говорил, пойман человек, который напал на вас. Теоретически мы можем прямо сейчас провести опознание. Вы готовы?

– Могу я сначала увидеть Анабель?

– Нет. Она без сознания. Но при первой возможности я разрешу посещение. Сейчас же прошу в допросную.

– Её пытался убить тот же человек? Зеркальщик?

Брагоньер кивнул, не разглашая подробностей. Запер досье в ящике стола, и попросил Эллину следовать за ним.

Гоэта впервые сидела по ту сторону стола следователя, по правое плечо от соэра.

– Там темно было, лица я не помню, - заранее предупредила гоэта.

– Предлагаете потушить свет, госпожа Тэр?

Эллина непроизвольно хихикнула, заработав осуждающий взгляд соэра. Просто некстати вспомнились ученические годы и то, что творилось после отбоя.

– Госпожа Тэр, умерьте беспричинное веселье. Попрошу отнестись к процедуре опознания со всей серьёзностью. Нужное освещение, если вы так, - он выделил голосом это слово, - настаиваете, обеспечит судебный маг. На всё помещение оно распространяться не будет.

Гоэта кивнула, уняв неподобающие месту воспоминания мыслями о подруге.

Как и обещал Брагоньер, господин Искос сотворил кусочек летней ночи над стулом подозреваемого. Несколько раз переспросил, как падал свет от фонаря, какова была густота сумерек. Когда декорации пришли в соответствии с реальностью, маг встал сбоку от стола на случай возможного нападения.

Соэр попросил Эллину повернуться и объяснил, что сейчас завяжет ей глаза во избежание обвинений в подтасовке фактов. Гоэта понимающе кивнула. Непроницаемая для света чёрная повязка на время скрыла допросную от её глаз.

По знаку Брагоньера ввели подозреваемого и ещё троих одинаково одетых мужчин разной комплекции. Их выстроили в ряд, так, чтобы максимально сымитировать реалии преступления.

Для проведения опознания всё было готово.

Соэр снял повязку с глаз Эллины:

– Госпожа Тэр, узнаёте ли вы кого-то из этих людей?

Эллина молчала. Встала и замерла напротив четверых мужчин. Долго вглядывалась в лица, фигуру, даже принюхивалась. Вспоминала удары, раздумывала, какого роста был преступник. Кажется, один был похож, но точно она сказать не могла.

– Итак?
– поторопил её Брагоньер.

– Я сомневаюсь.

– Вы слышали голос преступника?

Гоэта покачала головой: "Только тихую ругань", и нахмурилась, стараясь припомнить какие-то приметы.

– Тогда придётся поступить иначе. Господин Сериус, положите пальцы на шею свидетельницы. И без глупостей!

Гоэта вздрогнула, но Брагоньер поспешил успокоить - это всего лишь облегчит опознание.

– Не волнуйтесь, госпожа Тэр, вашей жизни ничего не угрожает.

Эллина так не считала, но покорно повернулась спиной к возможному преступнику, надеясь, что маг или солдаты успеют вовремя среагировать в случае опасности.

Краем глаза гоэта заметила, соэр слегка приподнялся со стула, характерно сложив пальцы. Не хватало последнего штриха для заклинания обездвиживания. Впору позавидовать: она, маг четвёртой степени, не умеет им пользоваться, а лишённый волшебного образования следователь - да.

Меры предосторожности оказались напрасны: подозреваемый не стал душить гоэту. Зато она поняла, что в ту злополучную ночь именно он пытался её убить.

– Вы уверены? Это важно.

– Абсолютно, - кивнула гоэта.
– На меня напал именно он.

– Почему?

– Пальцы. Я запомнила его пальцы - один был короче другого на фалангу.

– Уведите, - зафиксировав опознание в протоколе, велел Брагоньер.
– Благодарю, госпожа Тэр. Пожалуйста, ознакомьтесь и подпишитесь.

Быстро пробежав бумагу глазами, Эллина расписалась и поспешила в дом госпожи Меды: ей хотелось собственными глазами убедиться, что та идёт на поправку.

Соэр вернулся к себе и продолжил чтение досье Матео Хаатера. Закончив, понял: карточный расклад сошёлся. Оставалась сущая формальность - очная ставка со служанкой госпожи Интеры и мэтром Варроном. Брагоньер не сомневался, очнувшись, госпожа Меда назовёт то же имя преступника.

Господин Хаатер знал Алию Интеру. Опрошенные графиней Сорейской дамы подтвердили, что видели его в обществе убитой. Сам же Хаатер утверждал, будто не знаком с погибшей. Напрашивался логичный вопрос: как можно ездить на пикник с человеком, которого в глаза не видел? И как можно знать протеже сэра Штайлека, какую-то актрису, - и не знать госпожу Интеру, блиставшую в свете?

Летом Хаатера повысили, он осел в Сатии - тогда же начались убийства. А Огюст Весб... Историю соблазнения несчастной Флоренс Хаатер наверняка услышал во время одной из служебных поездок: в деревенских трактирах любят обсуждать подобные вещи.

Работа объясняла и специфичную сумку и торчавшие из неё бумаги.

Человека, покупавший антимагическое зелье, - Хаатер. Он уезжал с очередным поручением, либо возвратился после него и зашёл в лавку господина Моуса.

И именно ввиду разъездной работы Хаатера господин Диюн общался с ним с такой периодичностью.

Кольцо - дворянский перстень с печаткой. Ухоженные руки, образование, воинское дело, деньги - мозаика сложилась.

А ещё Матео Цинглин Хаатер был незаконнорожденным. Сложно сказать, кто приходился его отцом: отчим или иной человек, но явно не первый муж госпожи Хаатер. Когда супруга забеременела, он уже умер.

Бывшие соседи с готовностью рассказали о бурной жизни Алоис Хаатер, оба раза выскочившей замуж по расчёту. Дочь лавочника из деревеньки Хрона, она не отличалась набожностью, любила красиво одеваться и, что объясняло мотивы убийцы, - мужчин.

Сын госпожи Хаатер наверняка знал и о любовниках матери, и об её отношениях с моралью. К слову, в юности она родила ещё одного ребёнка, девочку, и подбросила её на воспитание чужим людям. Сделала два аборта.

Почему не избавилась от очередного ребёнка? Брагоньер предполагал - ради замужества с сэром Хаатером. Тот и по сей день был убеждён, что зачал Матео.

Став дворянкой, госпожа Хаатер перебралась в Урцхен. Её сыну к тому времени исполнилось четыре года. Привычкам своим не изменила - не удивительно при муже, годившемся ей в отцы. Но сэр Хаатер ничего не замечал и искренне верил, что жена верна ему и не способна больше рожать детей.