Маска короля
Шрифт:
Остальные – такие же скоты, решил для себя Локи, если всех оправдывать, то виновных вообще не останется.
– Уже наелся? – это Гера приперся, рановато что-то.
– Нажрался, – поправил Локи.
– Русский язык – очень грубый.
– Зато точный.
– Мы можем ехать.
Это была хорошая новость. В первый же день, когда все закончилось, Локи порывался убраться из этого чертова города куда глаза глядят. Оказалось – нельзя, даже всемогущий Грег лишь разводил руками, только и твердил: подписка о невыезде, идет следствие, мы не имеем права уехать, вот и приходилось сидеть в пыльном гостиничном номере и пить.
– Хорошо. Собирайся.
Гера
– Ты в самом деле хочешь уехать? – осторожно поинтересовался Грег.
– Да.
– Ты – пьян, – не замедлил напомнить Гера.
– Пока ты соберешь свое барахло, я протрезвею. А если нет… Поедем на поезде.
– А мотоцикл?
– К чертям мотоцикл! – Он все равно не сможет больше на него смотреть. Ни на мотоцикл, ни на этот город, где на одной из улиц в одном доме есть квартира за старой дверью из ДСП, выкрашенной в зеленый цвет. Или двери все-таки из ДВП делают? Плевать!
– Сначала ты протрезвеешь. Наконец протрезвеешь, – ответил Грег. – Потом мы поедем, если захочешь.
– Не сомневайся, захочу.
– Знаешь, – Макконли аккуратно присел на край стула. Он все делал аккуратно, начиная от маникюра и заканчивая своими непонятными делишками, после которых у него появлялись связи в разных концах планеты. – Я не думал, что доживу до дня, когда мне придется сказать тебе, что…
– Что я – трус и сукин сын?
– Трус – да, – подтвердил Грег. – А сукин сын – это идиоматическое выражение, лишенное конкретного смысла. Смысл зависит от интонации, например…
– Слушай, умник, избавь меня от своих лекций, хорошо?
– Хорошо, но… Ты не сможешь убежать от себя, Йен. Ты и так всю жизнь бегаешь.
– И что ты предлагаешь, советник?
– Пойди к ней. Поговори. Ты же сам сказал, что она ни при чем, или не так?
Так, все так. Проклятый американец правду говорит. Она ни при чем, но…
– Дело в другом…
– В чем же?
Грег – настырная сволочь, если уже он начал, то не отступит, пока не выяснит все до конца.
– В том, что… Ее отец…
– Она за него не отвечает.
– И дядя…
– Он ее едва не убил. Она – это она! Она отвечает лишь за себя. И только за себя. Ты втянул ее в эту историю – сам, а теперь бросаешь. Так нехорошо.
– Ты вообще чей адвокат? Мой или ее?
– Я не адвокат, Йен.
– А я не Йен. Меня зовут Ян, понятно тебе?!
Грег улыбнулся, не по-американски, выставляя на всеобщее восхищение результат кропотливых трудов дорогого стоматолога, а как-то непонятно, одними уголками губ, словно Джоконда на картине.
– Ты сердишься, Юпитер, значит, ты не прав!
– Да что ты вообще понимаешь! – Локи швырнул первую попавшуюся вещь в стену.
Вещь оказалась черной керамической пепельницей, которая от столкновения со стеной разлетелась на тысячу осколков. Идиотизм: курить в номере категорически запрещалось, а пепельницы стояли. Грег не шелохнулся, только укоризненно покачал головой, и этот простой жест стал последней каплей.
– Ее отец резал маленьких девочек, а дядя на этих же девочках зарабатывал! А за эти преступления посадили моего брата! Ты это понимаешь?! Или нет?! Она – дочь убийцы!
– В таком случае, ты тоже… внук человека, который отбирал у людей
последнее. Эти люди потом умирали. Их было больше, чем семь человек. Выходит, ты – внук убийцы, – спокойно ответил Грег.Смысл сказанного Грегом дошел до Локи не сразу, одурманенный алкоголем мозг усиленно отбивался от новой информации. Но когда Локи понял, ЧТО сказал Гера… Схватка была короткой и завершилась абсолютной победой американца.
– Видишь, – наставительно произнес он, заламывая руку соперника за спину, – ты и ударить как следует уже не способен. Алкоголь очень вреден для здоровья!
– Пусти!
– Ты же опять драться полезешь.
– А ты всякую ерунду не болтай! – Локи дернулся было, но Грег держал крепко. Вот тебе и адвокат с аккуратно подведенными глазками и розовым лаком на ногтях!
– Это не ерунда. Я тебя отпущу, но ты должен выслушать меня до конца и внимательно. Ты ведь никогда не интересовался, за какие такие заслуги Василий Короефф завещал свое состояние твоему деду? Немалое состояние!
– Мне не нужны были…
– Конечно, тебе деньги были не нужны, тебе вообще ничего не было нужно. Ты же у нас одержимый, последний мститель! Найти и уничтожить! А меня Базиль подобрал на улице, вырастил, выкормил, дал образование. Он мне и объяснил, почему деньги достанутся какому-то русскому. Это – долг. Он назвал это Ленинградским долгом. А после смерти Базиля у меня даже мысли не возникло забрать себе хотя бы доллар! Я нашел тебя. Я хотел рассказать тебе все – сразу, но… Не смог. Ты и так взвалил себе на плечи непосильный груз, и я не стал добавлять тебе еще. В конце концов, ни ты, ни я, ни Базиль или твой дед не в силах были изменить прошлое. Так зачем его трогать?
– Ты стал очень хорошо говорить по-русски, – заметил Локи. – Отпусти, обещаю выслушать.
– Нет уж, вы, русские – такие вспыльчивые, особенно когда пьяные. Но это даже хорошо, алкоголь притупляет шок.
Гера, как и обещал, отпустил его, только закончив рассказ. А Локи понял, что он выпил слишком мало.
– Зачем ты…
– Зачем я рассказал это теперь? Чтобы ты понял, наконец: ты – это ты. Твои поступки – это твои поступки. Прошлое – это история. Я не хотел, чтобы ты страдал из-за того, что уедешь. В конце концов, все закончилось, не так ли?
– Так.
– Йен, люди не в силах изменить мир или прошлое, но твое будущее зависит только от тебя.
– Собирай вещи, Макконли. Мы уезжаем.
Лия
Прошло больше месяца. Достаточно, чтобы детали скандала забылись, но сам скандал, а тем более его участников память человеческая еще в себе сохраняла. Если бы только память: кроме памяти, с которой кое-как все же можно было мириться, существовали еще и слухи. Вот они-то и росли на благодатной почве разгулявшегося народного воображения, словно сорняки на недавно прополотой грядке. Я не знала этих людей, зато они, они все меня знали: и водители трамваев, и продавщицы в разноцветных киосках, и бабульки на лавочках в парке… Их взгляды – любопытные, завистливые, а порой и откровенно ненавидящие, – преследовали меня везде. Первое время я храбрилась, но время шло, а ничего не менялось. Теперь я старалась как можно реже покидать квартиру, но… Я должна была давать показания, искать работу, есть что-то, в конце концов. И каждый мой выход «в люди» сопровождался их колючими взглядами и захлебывающимся шепотком за моей спиной. Еще бы, ведь это – ТА САМАЯ! Именно так, большие буквы и восклицательный знак в конце.