Маскарад (Плоский мир)

Детрит подобрал глазную повязку.

–  И что же ты думаешь? - насмешливо спросил Шнобби. - По-твоему, он превратился в летучую мышь и улетел?

–  Ха! Эт' вряд ли. Потому что не... сог... лас... нуется с современными установками, - пожал плечами Детрит.

–  Ну, а я думаю, - ответил Шнобби, - что после исключения всего невозможного, оставшееся, каким бы невероятным оно ни казалось, не заслуживает того, чтобы болтаться тут в холодную ночь, вместо того чтобы пойти куда-нибудь и хорошенько подзарядиться. Давай, шевели ногами. Мы сегодня загнали целого слона, и я готов его сожрать.

–  Енто была ирония?

–  Это была метамфора.

Детрит, которому то, что сходило за его ум, упорно продолжало посылать неопределенные, но тревожные сигналы, поддел носком сапога лоскуты одежды.

Что-то мазнуло его по ноге. Это был кот. С драными ушами, одним здоровым глазом и мордой, похожей на покрытый мехом кулак.

–  Привет, котик, - произнес Детрит.

Кот потянулся и улыбнулся во всю пасть.

–  Пауцеулллуй меннняу в зззззад, ляугаувый...

Детрит часто заморгал. До своего прибытия в Анк-Морпорк он не видел ни одного кота, поскольку тролли домашних животных не держат. Только в городе Детрит познакомился с представителями кошачьей расы и выяснил, что съесть их очень и очень сложно. Но до сих пор он ни разу не видел говорящего кота. С другой стороны, ему было прекрасно известно, какой репутацией он пользуется: репутацией самого глупого тролля в городе. Поэтому он счел за лучшее не привлекать к говорящему коту излишнего внимания. А вдруг окажется, что все, кроме него, знают, что коты болтают без умолку?

В сточной канаве, в нескольких футах от них, что-то белело. Детрит осторожно подобрал предмет. Похоже на маску, которая была на Призраке.

Ага, наверное, это Улика.

Он взволнованно помахал маской.

–  Эй, Шнобби...

–  Большое спасибо!

Во мраке что-то мелькнуло, выхватило маску из руки тролля и улетело обратно в темное небо. Капрал Шноббс оглянулся.

–  Да? - спросил он.

–  Э... А птица очень большой может вырасти? Ну совсем большой - может?

–  Чтоб мне треснуть, не знаю. Наверное, может. А что?

Детрит пососал палец.

–  Да так, просто спросил, - ответил он. - Меня на мякине не проведешь. Я враз отличу нормальное от обычного.

Под ногами захлюпало.

–  Здесь довольно сыро, Уолтер, - заметила нянюшка.

Воздух был спертый и тяжелый. Казалось, он выжимал весь свет из факела. Вокруг пламени клубился темный ореол.

–  Осталось немного госпожа Ягг!

Он чем-то звякнул в темноте. Заскрипели петли. - Нашел госпожа Ягг! Это тайная пещера Призрака!

–  Тайная пещера, говоришь?

–  Ты должна закрыть глаза! Надо закрыть глаза! - настойчиво произнес Уолтер.

Нянюшка поступила как было велено, и покрепче вцепилась в факел - так, на всякий случай.

–  А Призрак что, у себя сейчас? - поинтере совалась она.

–  Нет!

Загремели спички в коробке, послышалась какая-то возня, а потом...

–  Теперь можешь смотреть госпожа Ягг!

Нянюшка открыла глаза.

Цвет и свет сплылись в одно пятно, а потом приняли четкие очертания сначала в ее глазах, а потом, наконец, и в голове.

–  Ух-ты, - только и смогла выговорить нянюшка. - Ухты-ухты-ухты...

Сияли свечи - большие и плоские, которые обычно используют для освещения сцены. Они помещались в плавающих сосудах. Излучаемый ими свет был мягким, он струился над помещением, словно сотканный из водяной мороси.

Играл на клюве огромного лебедя. Отражался в глазах гигантского, вынырнувшего из воды дракона.

Нянюшка Ягг медленно повернулась. Она не могла похвастаться длительным знакомством с оперой, но ведьмы быстро схватывают новое, поэтому она мгновенно узнала и крылатый шлем Гильдабруны из "Кольца Бабалунгов", и полосатый шест из "Псевдополисского цирюльника" и лошадь со скрытым люком из "Волшебной лютни", и вообще...

...И вообще, это была сплошная опера, сваленная в кучу. Как только глаз несколько осваивался со всем этим великолепием, сразу замечалась и облезающая краска, и подгнившая штукатурка, и общая атмосфера папье-маше. Дряхлые декорации, схваченные на живую нитку костюмы -все это свалили здесь за общей ненужностью.

Впрочем, нет. Здесь это кому-то было нужно. Да, были признаки дряхления, но были и робкие заплатки, признаки недавнего ремонта, и пятна недавно нанесенной краски.

На единственном крохотном пятачке, не занятом старыми декорациями, располагалось нечто вроде стола. Вдруг до нянюшки дошло, что у стола имеются клавиши, а на крышке его аккуратными стопками сложены листы бумаги.

Уолтер, широко и горделиво улыбаясь, следил за сменой выражений на ее лице.

Нянюшка быстро направилась к необычному предмету.

–  Это ведь фисгармония, верно? Маленький орган?

–  Верно госпожа Ягг!

Нянюшка взяла один из бумажных листков. Шевеля губами, она про себя читала строчки, выведенные аккуратным, каллиграфическим почерком.

–  Это что, опера о котах?
– не поверила она. - Ни разу не слышала, что бывают оперы о котах.,.

На мгновение задумавшись, она добавила про себя: "Хотя почему бы и нет?" Чертовски хорошая идея. Если задуматься, в кошачьей жизни очень много от оперы.

Она перелистала другие стопки.

–  "Парни и тролли"? "Пунсторонняя история"? "Отвороженные"? "Семь гномов для семерых гномов"? Что все это такое, Уолтер?

Присев на табуретку, она стукнула на пробу по паре клавиш. Всякий раз ответом был звучный скрип. В нижней части фисгармонии были две большие педали. Нажимаешь на них, они задействуют мехи, и эти поношенные клавиши рождают на свет нечто, имеющее к органной музыке такое же отношение, какое слово "дрянь" имеет к ругательствам.

Так, значит, именно здесь Уол... именно здесь и скрывался Призрак, подумала нянюшка, прямо под сценой, окруженный отслужившими свое декорациями старых представлений; здесь, под огромным помещением без окон, в котором вечер за вечером эхо от музыки, песен и безудержных эмоций никогда не стихало окончательно, но оставалось внутри, в этих стенах. Призрак тут работал, и ум его был открыт, как колодец, и наполнялся оперой. Опера входила в его уши, а сознание, переработав ее, выдавало нечто свое.

Нянюшка понажимала на педали. Ссохшиеся пазы с шипением выпускали воздух. Она попробовала извлечь несколько нот. Результат получился пронзительный. Но ведь иной раз, подумалось ей, старая ложь - это и в самом деле новая правда, а размер действительно не имеет значения. Важно то, что в конце концов получается...

Уолтер наблюдал за ней, ожидая реакции.

Она взяла еще одну кипу листков. Посмотрела на первую страницу. Но Уолтер, перегнувшись через плечо нянюшки, выхватил партитуру у нее из рук.