Маскарад (Плоский мир)

Он рухнул на пол.

–  Теперь все? - спросила нянюшка.

–  Что же до зрителей, - Зальцелла опять поднялся и, спотыкаясь, двинулся в неопределенном направлении, - так их я, по-моему, ненавижу еще больше!!! Они настолько невежественны!!! И ничегошеньки не понимают в музыке!!! Все, что их интересует, это мелодии!!! День-деньской они стараются вести себя как разумные человеческие существа, а потом приходят сюда и сдают своей интеллект в гардероб...

–  Тогда почему ты просто не ушел? - возмущенно воскликнула Агнесса. Ты ведь украл все, что хотел, и ты так ненавидишь это место! Почему ты просто не ушел из оперы?

Зальцелла, раскачиваясь вперед-назад, непонимающе смотрел на нее. Пару раз он открывал, но тут же захлопывал рот, как будто пытаясь произнести некое ужасное, противное слово.

–  Уйти? - наконец выдавил он. - Уйти? Уйти из оперы?... Аргх-аргх-аргх...

И опять упал на пол.

Андре носком башмака потыкал поверженного главного режиссера.

–  Он уже мертв? - спросил он.

–  Да с чего ему быть мертвым? - удивилась Агнесса. - О боги, неужели вы все не видите, он же...

–  А что меня окончательно добивает, - Зальцелла поднялся на колени, это то, что в опере всем надо столько!!!!! времени!!!!! ... чтобы!!!!! ... аргх... аргх... аргх...

Он опрокинулся навзничь.

Некоторое время актеры и хористы ждали. Зрительный зал задержал свое коллективное дыхание.

Нянюшка Ягг легонько пнула Зальцеллу.

–  Да, похоже, свершилось, - констатировала она. - Отвыступался, бедняга. На бис не выйдет.

–  Но Уолтер даже не задел его! - вскричала Агнесса. - Неужели никто не видит?! Вы приглядитесь, шпага торчит у него из-под мышки! Да протрите же вы глаза!

–  Все правильно, - согласилась нянюшка. - Жаль, что Зальцелла этого не знал. - Она шумно почесала плечо. - Эти балетные платья, они такие колючие...

–  Но он мертв на самом деле!

–  Наверное, слегка переволновался, - ответила нянюшка, возясь с лямкой.

–  Переволновался?

–  Ага, вошел в роль. Беда с этими артистическими натурами. Ну да ты и сама такая.

–  Он что, правда мертв? - не поверил Бадья.

–  По-моему, да, - откликнулась матушка. - Готова побиться об заклад, это была одна из наиболее оперативных смертей.

–  Это ужасно!! - Схватив бывшего Зальцеллу за воротник, Бадья рывком поднял его в вертикальное положение. - Где мои деньги? Хватит прикидываться, рассказывай, что ты сделал с деньгами!!! Не слышу ответа!!!! Он ничего не отвечает!!!

–  Это потому, что он умер, - объяснила матушка. - Неразговорчивые они, эти скончавшиеся. Как правило.

–  Но ты же ведьма!!! Разве ты не можешь что-нибудь сделать? Ну там, с картами, с хрустальными шарами?

–  Можно перекинуться в дуркера, - сразу оживилась нянюшка. - Кстати, неплохая идея.

–  Деньги в подвале, - сказала матушка. - Уолтер покажет дорогу.

Уолтер Плюм щелкнул каблуками.

–  Будьте спокойны, - подтвердил он. - С радостью помогу.

Бадья, не веря своим глазам, уставился па него. Голос принадлежит Уолтеру Плюму, и исходит он со стороны лица Уолтера Плюма - но и голос, и лицо изменились. Из голоса исчезли неуверенные, напуганные нотки, а лицо утратило свою обычную скособоченность.

–  С ума сойти, - пролепетал Бадья и отпустил ворот Зальцеллы.

Последовал глухой стук.

–  И поскольку тебе потребуется новый главный режиссер, - произнесла матушка, - лучше Уолтера тебе никого не найти.

–  Лучше Уолтера?

–  Он знает о музыке все, - подтвердила матушка. - И об Опере тоже.

–  Ты бы посмотрел, что за музыку он пишет...
– вставила нянюшка.

–  Уолтер? Главный режиссер? - Бадья по-прежнему не верил своим ушам.

–  ...Прилепится - не отвяжешься, так и будешь насвистывать...

–  Ты будешь очень удивлен, - пообещала матушка.

–  ...Мне особо понравилась та, где куча моряков пляшут и поют, мол, все женщины повывелись...

–  Это мы о Уолтере говорим?

–  ...А еще есть про отвороженных, эта тебе точно придется по душе...

–  О нем самом. О Уолтере Плюме, - подтвердила матушка.

–  ...Но самая лучшая - это где коты скачут и поют, вот эта действительно развеселая, - не умолкала нянюшка. - Ума не приложу, и как он такое выдумал...

Бадья поскреб подбородок. Голова его шла кругом.

–  И ему можно доверять, - добавила матушка. - Он честный. И, как я уже говорила, он знает все об Опере. Абсолютно все. Даже то, где кое-что лежит.

Этот аргумент был самым весомым.

–  Хочешь стать главным режиссером, а, Уолтер? - спросил Бадья.

–  Благодарю, господин Бадья, - ответил Уолтер Плюм. - Был бы весьма счастлив. Но кто будет чистить уборные?

–  Что-что?

–  Не хотелось бы их запускать. Я столько сил потратил, чтобы все там работало как надо...

–  О-о? Ну... В самом деле? - Глаза господина Бадьи на мгновение сошлись в кучку. - М-да, что ж, отлично. Во время работы, если хочешь, можешь петь, - щедро разрешил он. - И я даже не урежу тебе жалованье! Я... Я, наоборот, как раз намеревался его повысить! И буду платить тебе... шесть... нет, целых семь долларов, и ни пенсом меньше!

Уолтер задумчиво поскреб подбородок.

–  Господин Бадья...

–  Да, Уолтер?

–  Мне кажется... по-моему, господину Зальцелле вы платили целых сорок долларов, и ни пенсом меньше...

Бадья повернулся к матушке.

–  Он что, совсем разум потерял?

–  Ты только послушай, какие песенки он пишет, - хмыкнула нянюшка. Самое то, и даже не на этих ваших заграничных языках. А кстати, посмотрите... звиняйте на секундочку...

Она повернулась спиной к зрительному залу... ... Шуршш лепчпокшурш...... И волчком крутанулась обратно, сжимая в руке кипу нотной бумаги.

–  Хорошую музыку я с первого взгляда узнаю, - произнесла она, передавая ноты Бадье и тыкая пальцем в особо полюбившиеся отрывки. - Смотри, какие закорючки ритмичные.

–  То есть все это... ты написал сам? - обратился Бадья к Уолтеру.

–  Совершенно верно, господин Бадья.

–  Надеюсь, ты занимался этим в свободное от работы время?

–  Тут есть одна чудная песенка, - встряла нянюшка. - Называется "Не плачь по мне, Орлея". Очень печальная, прямо обрыдаешься. Кстати, это мне напомнило, пойду посмотрю, как там госпожа Плюм, не очух... в смысле, не проснулась ли. Во всей этой суматохе я, может, слегка переборщила. - И нянюшка Ягг бодро затрусила прочь, периодически подергиваясь, когда какая-нибудь деталь костюма в очередной раз куда-нибудь врезалась. По пути она подпихнула локтем балеринку, которая с открытым ртом наблюдала за происходящим. - Это балеринство не такая уж сложная штука, а?