Мастер белого шума

Почему мы еще живы?

Это же Ошш! — осенила меня догадка. Сбежавший зверек Стивера. Ручной, значит, к человеческой речи привык, потому и не сразу впал в панику. А вот аэроплан — непривычная для него штука.

— Ошш, хорошший, пушшистый малышш, — зашепелявил я ласково-ласково.

Пока обомлевшие от ужаса парни тихонько пятились, я, наоборот, подбирался ближе. Если мой дар сумел волков паникой накрыть, то пусть теперь или сдохнет, или постарается вызвать обратную панике реакцию. Умиротворение вполне потянет. Еще бы армейцев кто заткнул. И меня самого успокоил!

— Ошш, все хорошо, спокойно, лапушка.

А я-то надеялся, что тебя, гада, хрякса сожрала!

Поблизости лязгнул затвор. Тупьё! Эту тварь и пулей не опередить, только магией.

От резкого металлического звука кончики вздыбленных игл кошарха предупредительно побагровели. Последняя стадия — алый. Ну все. Мама-папа, я вас любил.

— Тише, тише, Ошш, не шали, малыш, ты же хороший, ты же не будешь нас обижать, а то дедушка Стив расстроится...

Не знаю, что подействовало: упоминание 'дедушки' или все-таки дар. И как долго я уговаривал. Думаю, вечность. Иглы тварюшки дрогнули, потемнели, начали опускаться. Я подобрался уже к самому дереву. И тут... Мля-а! Нельзя же так пугать!

Зверек, жалобно пискнув, прыгнул мне на плечо. Иглы у него стали мягкими, как шелковые нити, и горячими. Это у кошархов так яд преобразуется, мама рассказывала. Когда инструктировала, как мне себя вести в экспедиции со степными животными.

Скребя по куртке коготками, Ошш забрался мне за пазуху, забился едва ли не подмышку и притих, мелко дрожа.

Колени у меня подогнулись, я сполз на землю, покрепче прижав полу куртки к потному, хоть выжимай, телу. Чтобы больше не удрал. Хорошо, береза услужливо подперла мне спину, а то растянулся бы тут как труп. Девчонки же смотрят...

Не, ни фига они и не смотрят — щебечут где-то там друг с другом, пока я их тут от смерти спасаю. Аж обидно. Я тут весь из себя герой, а никто и не восхитился.

А вот вояки очень даже пялятся. Ишь, выстроились в почетный караул плотной стеной. Когда успели? И ребята наши у них за спинами шеи вытягивают.

И никто не орет, что удивительно.

— Что тут происходит? — протиснулся сквозь строй черноглазый магистр с серьгой.

— Уже ничего. Стивер Нуато своего зверька потерял... — прохрипел я. Ну, голос у меня дрожит, а выдавать страх не хочется. — Это ведь его вы тут всем составом разыскивали, да? Так я нашел. Можете снять оцепление и вывести армейские подразделения с территории Академии.

Ну вот, опять ты высунулся, Сархи.

— Разрешаешь, значит? Вот спасибо! В ножки поклониться?

— Если сильно хочется, не возражаю.

Какой бес меня за язык тянет?

— Куртку сильно не прижимай, — негромко посоветовал Рамзик. — Ожоги будут.

— Магистр Грегор! — зазвенел в напряженной тишине дрожащий то ли от пережитого страха, то ли от негодования голос Лана, бледного, как двуглазая ромашка. — Моя... наша жизнь только что подверглась опасности! У вас сбежал кошарх! Он мог тут всех убить! Вы... вы... ответите за это! Я буду жаловаться в Ковен! Мой отец...

— Ваш отец вполне в курсе происходящего, Ланнерт. Будь хоть малейшая угроза для жизни людей, вас всех сразу бы отправили в безопасное место. Ошш — совершенно безобидное существо.

— Но я видел его иглы!

— Модифицированные. Это ценный лабораторный экземпляр, лишенный возможности самостоятельно выделять яд. Реакция начинается только по приказу хозяина. Магическому. Спросите хотя бы у Фредерика, кошарх даже не жжется.

Тварюшка, успевшая пробраться под рубаху (если дыру прогрызла — сверну шею экземпляру, невзирая на ценность!), жглась сильно, как прилипший и забытый горчичник. Но Грегор ТАК убийственно на меня глянул, что я решил: должок с его стороны мне не помешает.

— Чуть тепленький, — бодро уверил я. — Комнатной температуры.

Армейцы, переглянувшись, резко расслабились, а мне уже чудился запах паленой кожи. Я ведь долго не вытерплю, заору.

Меня опередил опомнившися сержант, гаркнув:

— В колонну, стррройсь!

На этот раз абитуриенты почему-то хорошо расслышали команду, мигом построились, словно в казармах родились.

— А ты куда? — остановил меня Грегор. — Сначала зверушку отдай. Слишком дорогой будет подарок, нам не по карману.

Отодрать Ошша не получилось. Эта гадина выела пропотевшую ткань рубашки, как кислота, и успела сродниться с моей подмышкой. Шипя от боли, я осторожно ее отцеплял, волосок за волоском, колонна удалялась, Грегор терял терпение.

— Ты что копаешься? — он ухватил меня за плечо, полы куртки разошлись, и магистр, вытаращив глаза, изумленно выдохнул: — М-мать! Идем к целителям, быстро.

— Не надо. Фигня, сейчас я его отскребу.

Только не целители. Увидят ожог, начнут лечить, и сразу поймут, что магия на меня не действует. А если и целителей анти-даром в нокаут отправить, это будет уже перебор.

— Поговори еще у меня, придурок! — цапнув за руку, как клещами, серьгастый потащил меня обратно в корпус. — Куртку запахни. Не дай древние, армейцы просекут. Нам еще с ними не хватало на кулаках сцепиться. И так вокруг сплошная жопа!

Я был неприятно шокирован такой грубостью. Мадам Лямрия права: это недопустимо. Да в этой вашей хваленой Академии, оплоте науки, средоточии светочей — сплошные уркаганы! Или это на Грегора намекал тот умник с залысинами, когда говорил 'Мы вытаскивали в люди и не таких запущенных'? И откуда же этого серьгастого тащили и не дотащили?

А под курткой жгло уже не по-детски, словно туда ссыпали горсть раскаленных углей.

— Так вы что, не знали, что ваш кошарх того... настоящий?

— И в самом жутком кошмаре не могло присниться. Разгуливали бы вы тут! Рик, я не врал. Ошш действительно без приказа не опасен... — он примолк, проходя мимо караула на входе, и продолжил, когда свернул в коридор. — Был не опасен. А ведь мы должны были сообразить, что аномалия не только магов может коснуться!

Грегор распахнул дверь в конце коридора. В нос шибануло густым травяным духом. Кабинет пустовал. В смысле, там была уйма всего — баночек, скляночек, марлечек, инструментов, спрятанных под белоснежные салфетки, — но ни души человеческой.

— Вечно их на месте нет! Ладно, обойдемся. Все равно 'лишенцы' к магии устойчивы, заклинания бесполезны, а первую помощь и я смогу оказать... — с этими словами серьгастый, не глядя, хапнул первый попавшийся пузырек, подцепил марлевый тампон, заглянул под салфетку и, вытащив щипцы, кровожадно ими щелкнул. — Сними куртку, помешает пытке.

Шутник. Но как же меня обрадовала новость про 'лишенцев'! Даже жечь подмышкой почти перестало.

Час он провозился, сначала уговаривая Ошша отцепиться от меня, а потом, когда зверек, похожий в сложенном виде на ласку, уговорился и отлип, смазывал мне ожог. Как обычно при пытках, инквизитор совместил приятное с допросом. Грегор оказался выходцем из Тьмы и знал ее наизусть, я же провел в Темном неполных три месяца, а за это время всех тонкостей не вынюхать. Спас тот же прием, как с рыжим сержантом: он мне вопрос, я ему двадцать пять. В процессе незаметно перешли на 'ты'. Под конец магистр взвыл: