Мастер Исхода

— Как это понимать? — поинтересовался я.

— Ты больше не старший, — сообщил мне Боцман. — Старший — я.

— Уверен? — Я сосредоточился и попытался сгенерировать «волну Пана». На людей она тоже действует, хотя, чем выше интеллект, тем эффект слабее. «Десятиноги» занервничали, но Боцман был невозмутим, и они тоже успокоились. Неудивительно. Я сам учил их противостоять куда более мощным импульсам Маххаим.

Но у меня была шашка. Еще бы как-то сбить прицел стрелкам…

— Положи оружие, Владимир, — спокойно и почти дружелюбно пробасил Боцман. — Не хочу тебя убивать. Ты принес мне удачу и богатство. Положи оружие — и я тебя отпущу.

У него в руках не было арбалета, но стоял он правильно. Так, чтобы не перекрывать сектора стрельбы своим «десятиногам». Разумеется, своим, а не моим. Глупостью было полагать, что эти разбойники преданы мне, а не собственному вожаку. Именно «десятиноги», восемь старательно обученных мною стрелков, держали меня под прицелом. Остальные «гвардейцы» через окна контролировали подступы к кузнице. Готовились встретить Лакомку и Мишку, если те бросятся ко мне на помощь.

— Думаешь, я тебе поверю? — бросил я. — После твоего предательства. Ты поклялся мне в преданности. Ты признал меня старшим — и предал.

Я пытался вызвать в себе гнев. Хорошо управляемый гнев — мощное психологическое оружие.

— Я — свободный человек! — с достоинством произнес пират. — Я признал тебя старшим, а теперь — старший я сам. Того, что у меня есть, хватит и мне, и моим братьям на всю жизнь. Маххаим оказались сильнее, чем ты. Ты сам сказал, что не сможешь с ними справиться.

— Да, — согласился я. — Мне нужна ваша помощь. Но ведь деньги Маххаим тоже достанутся вам.

— Они сами готовы дать нам деньги, — огорошил меня Боцман. — Просто так, без драки. Никто из нас не погибнет. Ты хотел, чтобы мы отдали деньги аниф, — укорил меня Боцман, — а Маххаим готовы сами заплатить. Я сказал, что ночью двое Маххаим подходили к Крепости. Но я не сказал тебе, что говорил с ними. В голове. Как говорят вожаки черных людей, — в голосе Боцмана зазвучала гордость. — Маххаим попросили — я не отказал. Мы не будем драться. Еще они хотят тебя — живым. Дадут много денег. Я обещал. Мои братья со мной согласны!

Дружный хор моей бывшей «гвардии» поддержал Боцмана.

— Не сопротивляйся, — попросил бывший пират. — Мы не хотим плохого. Пусть всем будет хорошо. Ты будешь жив, а мы получим деньги. Верно, люди?

Люди вразнобой подтвердили: всё верно. Они тоже не питают ко мне неприязни. И всадят в меня арбалетные болты, только если не пожелаю сдаться.

— А хочешь, мы тебя вообще отпустим? — вдруг предложил Боцман. — Ты только оружие оставь — и иди куда хочешь!

Щедрое предложение. Но — сомнительное. Черта лысого он меня отпустит. По роже видно.

Интересно, что происходит в Крепости? Надо полагать, предатели уже открыли ворота?

Ни малейших чувств эта мысль у меня не вызвала. Моим чувствам было все равно. Они были спрятаны слишком глубоко в том коконе, который накрутил на мою душу здешний мир.

Я «прислушался»…

Если враги и вошли в Крепость, то — только люди. Маххаим в непосредственной близости я не чуял. Что-то такое улавливалось, но достаточно далеко. Боятся, твари. Меня боятся.

Можно ли это использовать? Убедить Боцмана, что твари боятся меня больше, чем я их?

Не уверен. Факты показывают, что логика аборигенов мне не очень понятна. А вот то, что в финансовом плане у Маххаим все преимущества, — это очевидно. Деньги, которые сейчас со мной, — незначительная часть всей нашей добычи. Остальное уже у Боцмана. Следовательно, подкупить я его не могу. А Твари — могут. Собственно, они уже его подкупили.

Пока я размышлял, Боцман терпеливо ждал моего решения. Ему торопиться было некуда. Справа от меня был горн, в который не спрячешься, слева и позади — стены. Щель, в которой я оказался из-за собственной беспечности, была слишком мала, чтобы увернуться от арбалетных болтов, выпущенных практически в упор. Мой шанс на спасение был исчезающе мал. Вдобавок, чтобы спастись, мне пришлось бы убивать. А после первого же убийства — «откат»… Или «отката» не будет? Вполне возможно. Очень вероятно, что истоку моей новой Силы наплевать на заповедь «Не убий!».

Узнать это можно только практически. Хотя, скорее всего, меня самого убьют намного раньше…

— Что ж, Хасса, твои слова звучат убедительно, — со вздохом произнес я, вкладывая шашку в ножны и отстегивая их от пояса. — На, возьми! Только помни: ты обещал меня отпустить!

Купится или нет?

Обманутый моим смиренным видом, Боцман — купился!

Шагнул ко мне и протянул руку за оружием. Конечно, он был начеку… Но — недостаточно. Потому что оказался между мной и арбалетчиками. Что и требовалось. Едва Боцман взялся за ножны, я резким движением выдернул шашку. И воткнул ее между ребер моего недавнего соратника!

Критический момент…

— Ты же… Не убиваешь… людей… — прохрипел Боцман.

Надо же какой наблюдательный! То-то он был так спокоен.

— Извини, — сказал я. — Иногда приходится.

Боцман хотел сказать еще что-то, но внутри у него булькнуло, струйка крови вытекла изо рта, и мой бывший верный помощник умер.

Если сейчас меня скрутит, то всё кончится. Нашпигуют болтами — и всё. Больше у колонистов не останется никаких надежд.

Отката не было. Хотя что-то во мне изменилось.

Осмыслить, что именно, я не успел.

Как хорошо все-таки, что Большой Хасса действительно большой. Вернее, был таким большим.

Все восемь болтов воткнулись в тело Боцмана. Некоторые даже пробили его насквозь, но не навылет. Все-таки маловато у «десятиногов» боевого опыта. Опытные не стали бы стрелять все сразу.

Спасибо тебе, кузнец Игорь Пунченко! Ничего лучше твоей шашки в данной ситуации я и пожелать не могу. Разве что самурайский меч…

Восьмерых «десятиногов» я положил в четыре хлёста. Они даже не успели подумать о защите. Да какая там защита! Неуклюжие разряженные арбалеты — против порхающего клинка? Смешно!

Остальные «гвардейцы» (их оставалось девятеро) повели себя по-разному. Шестеро — неправильно. То есть попытались меня подстрелить. Трое — вполне разумно. Побросали арбалеты и подняли руки. Этих я не убил. Вышиб ногой брус из петель и вытолкал их во двор впереди себя.

Напрасная предосторожность. Во дворе были друзья. Мишка и Лакомка. Они бросились ко мне на помощь, едва я начал действовать. Несмотря на мой приказ. Впрочем, я сам на их месте поступил бы так же.

Порадоваться победе я не успел.

Чудовищный рев ящера ударил по ушам.

Маххаим!!!

Их было множество! Десятки!

Проклятие! Никаких шансов. Я вспомнил детские косточки на капище оборотней и зарычал от ярости. Проклятые предатели! Если бы я мог — убил бы всех. Теперь все колонисты, женщины, дети — окажутся во власти тварей. И я ничего, совершенно ничего не могу сделать! Только погибнуть вместе с ними.

Плотина холодного равнодушия, которую воздвигла в моей душе эта планета, дала трещину. Чувства захлестнули меня, на мгновение лишив возможности внятно мыслить.