Мастер не приглашает в гости

— Я независимый маг-артефактор. И в связи с этим вам стоит узнать последнюю вещь. Мой дом — это артефакт. И он пока в разработке, поэтому далек от совершенства, в связи с чем возможны некоторые казусы и неприятности. О каждой из них я прошу вас мне докладывать. Характер дома пока что оставляет желать лучшего, но я над этим работаю.

Характер… дома?

И мне сразу вспомнились планирующие с чердачного окна панталоны.

Новый вопрос! И этот я вряд ли решусь задать, но все же: а предыдущие экономки покинули место работы из-за характера дома или характера его хозяина?

— Вам все понятно? — счел необходимым уточнить мистер Фаулер. Кажется, отсутствие вопросов его напрягло.

— Да, сэр, — кивнула я.

И снова воцарилась странно-неловкая тишина. Мужчина не торопился уходить, а я все еще пребывала в растерянности от кажущейся сложности задачи.

— Если у вас возникнут какие-то пожелания, — неожиданно проговорил он, — не стесняйтесь мне их высказать, возможность их выполнения будет вне всякого сомнения рассмотрена. Вам также полагается один выходной в две недели, но он не должен совпадать с выходным кухарки.

— Благодарю, сэр, — я присела в коротком книксене.

— В таком случае располагайтесь. Ужин подадите в семь, сегодня придет мой брат, — он сделал паузу, и потом добавил слегка задумчиво: — Альберт Фаулер. Кухарка предупреждена.

Не дожидаясь моей реакции, он повернулся ко мне спиной и направился к лестнице.

Я проследила как медленно уплывает вниз светлая макушка, чему-то вздохнула и толкнула дверь моей новой комнаты. И первым, что я увидела была…

Ящерица.

Она лежала в пятне оконного света. Кажется, моя комната была единственной в доме, которую обошло требование не трогать шторы. Огромная золотистая зверюга, размером с кота, а то и покрупнее. Узкая треугольная морда, свисающие вдоль шеи складки кожаного воротника, гибкое тело и длиннющий хвост, покрытые причудливым чешуйчатым узором.

Не завизжала я только чудом. Ну и еще потому, что успела зажать рот руками, так что наружу вырвался только сдавленный писк.

На него тварюга и среагировала. Медленно повернула голову, разлепив пленочки век. Поднялась. И вальяжно и неспешно, как будто делая одолжение, направилась к выходу. То есть ко мне. Ко мне!

Я едва успела убраться с дороги, так что золотой хвост мазнул по юбкам. А ящерица совершенно бесшумно растворилась в коридоре.

Я торопливо захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, облегченно прикрыв глаза.

Не уверена, что ящерица могла выкинуть панталоны с чердака, но почему-то уверена, что свой неоценимый вклад в доведение экономок до нервного срыва она тоже внесла, чем и несказанно гордится!

Все же мистеру Фаулеру необыкновенно повезло, что он взял меня на работу!

В отличие от чопорных, многоопытных, строгих дам, мнящих себя королевами над счетами и ключами, закостенелых и негибких, я молода, полна энтузиазма и безнадежно в этой работе нуждаюсь. И что-то подсказывало мне, что если в моем резюме будет значиться строчка, что я проработала приличный срок у сэра Кристофера Фаулера, моя ценность как специалиста возрастет в разы!

Очень, очень повезло мистеру Фаулеру!

Подбодрив себя этими хулиганскими мыслями, я открыла глаза. И мир как будто бы даже тоже заиграл новыми красками. Комната оказалась на удивление просторной, светлой и уютной, совершенно не похожей на аскетичное жилье прислуги, в котором я жила последние семь лет. Помимо резной деревянной кровати, застеленной нарядным покрывалом, здесь был широкий удобный письменный стол со множеством ящичков, на котором сейчас одиноко светлели сложенные стопочкой листы, очевидно, те самые ценные указания и списки. В углу стоял шкаф, тоже старинный и большой, а там, где крыша уходила в скат, разместились мягкое кресло в цветочек, торшер и низкий столик. И я сразу представила, как, должно быть, здорово здесь сидеть с книгой и чашечкой чая. На полу лежал ковер, а на стенах висело несколько незамысловатых акварельных пейзажей.

Словом, куда больше похоже на комнату юной девушки из небедной семьи, чем на жилье прислуги.

Не удержав любопытства, я высунула нос в коридор. А, убедившись, что ящерица удалилась (на всякий случай я посмотрела и на потолок), заглянула в ванную комнату.

Отдельную ванную комнату! Мою! Потому что на чердаке было только три двери и третья вела на, собственно “чердак” — склад со всяким пыльным хламом.

Маленькая, узкая, зажатая между двумя помещениями. Но чистая, с большим зеркалом и даже рядом из каких-то баночек и бутылочек на полке.

Отдельная!

Очень!

Очень повезло мистеру Фаулеру! Я страшно соскучилась по отдельной ванной!

–

— Давно вы здесь работаете?

Миссис Дороти Доул, кухарка, женщина солидная, с сединой на висках и генеральской выправкой, моей компании оказалась внезапно рада. С кухаркой на предыдущей работе у нас отношения были натянутые, и в царство кастрюль и поварешек я вступала с некоторой опаской и готовностью биться и отстаивать авторитет.

С одной стороны, ее можно было понять. Тяжело признать над собой власть пигалицы, которую еще недавно можно было заметить, только споткнувшись, когда она, скрючившись, надраивает паркет. С другой стороны, если я заняла эту должность, значит, я выслужила свое на нее право перед хозяевами, и, по идее, не должна ничего доказывать подчиненным.

Это было очередное заблуждение идеалистической юности, которое разбилось в пух и прах.

Однако здесь отстаивать и не пришлось.

Кухарка встретила меня широкой улыбкой, предложила чаю, и усадила расспрашивать, да рассказывать. На мои вопросы она отвечала охотно и подробно.

— С мистером Фаулером? Десять лет как. А в доме и того больше. Дом этот его двоюродной бабке принадлежал, мисс Клаус. Та старой девой была, своих мужа-детей не имела, а сестрица ее, мать мистера Фаулера-старшего, померла рано. Так она мальчикам за бабушку и была. Так что я мистера Фаулера, почитай, почти с пеленок и знаю. По завещанию дом ему и перешел. Всегда она его выделяла, любила особенно, хоть и сложный был ребенок.

“Да и взрослый вырос непростой!”, — мысленно добавила я, вспомнив перечень требований.

Который кстати, записывать в спешном порядке не пришлось. Он обнаружился среди прочих списков и обязательств на моем рабочем столе. Так что все это перечисление в исполнении сэра Кристофера Фаулера можно было расценить не иначе как предоставление мне последнего шанса на побег и введение в местные порядки.

— Работодатель из него хороший, если ты затем интересуешься, — продолжала миссис Доул. — Он, может, и привередливый, но справедливый. И платит щедро и всегда вовремя. Мы с Пенни, то горничная, познакомишься завтра, работаем и горя не знаем. Главное, делать свое дело на совесть, только и всего.

— Что же тогда другие экономки не держатся? — не утерпела я.

— А ты почем знаешь, что не держатся? — кухарка поджала губы и прищурилась. Еще и голову склонила на бок, разглядывая меня.

Я на эту мимическую провокацию не поддалась, глаза опускать и сжиматься не стала, а ответила как есть:

— В газете прочитала.

— Прочитала, что экономки бегут и поскакала устраиваться? — женщина хохотнула. — Смышлена девица.

Я пожала плечами, уж не знаю насчет “смышлена”, но крайнее положение толкает на крайние меры!