Мастер

– Да, указ поспел вовремя, – произнес барон. – Мы прибываем завтра. Я оглашу волю князя на торжественной встрече – это будет хорошим вступлением в должность. Какой неприятный сюрприз для царя Ивана!

– А в чем дело? – удивился Петр.

– Он предлагал нашему князю уступить Эстляндию, – улыбнулся Оладьин. – Князь отказал, а теперь, когда эта земля войдет в состав Северороссии, шансы заполучить ее окончательно падают.

– Мне показалось, князь еще обдумывал этот вариант, когда мы были на охоте.

– Полагаю, тебе следует знать, что охота была лишь поводом, чтобы провести негласные переговоры с посланником московского царя, – произнес Оладьин. – Москвитяне получили там отказ на все свои требования и предложения, а теперь получат еще звонкую пощечину из… Таллина.

– Не заставит ли это Ивана действовать против нас жестко? – спросил Петр.

– Сомневаюсь. Он слишком глубоко увяз в войне с литовцами и поляками, – пожал плечами барон. – Войны с нами он не потянет. Кроме того, он все еще надеется склонить нас к союзу против Литвы.

– Как я понимаю, эстляндцы смогут избрать магистрат, имеющий права самоуправления, а вы будете осуществлять только исполнительную власть от имени князя? – предположил Петр.

– Исполнительная власть? Интересный термин… – поднял брови барон. – Я буду действовать от имени князя в вопросах военных, руководить всеми войсками на территории Эстляндии, за исключением городских ополчений, вершить суд по тягчайшим преступлениям и делам о государственной измене, а также ведать налогами, собираемыми для княжеской казны. Остальное, как в землях новгородских, псковских и Ингрии, будет в ведении правителей избранных самими эстляндцами и независимых уездных судов.

– Мне показалось, что первый министр был противником такого решения, – заметил Петр.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Оладьин. – Это часть более крупной игры.

– Какой? – с интересом спросил Петр.

– Боюсь, ты не в курсе расстановки сил при дворе. Впрочем, полагаю, этот недостаток следует исправить. Сейчас есть две наиболее влиятельные дворянские партии. Одну возглавляет первый министр, граф Тихвинский. Его сторонники выступают за союз с Москвой, устранение гражданских вольностей низших сословий и самодержавную власть князя, как это происходит в Московии. С их противодействием мы и столкнулись. Эстляндия их волнует менее всего. Просто они надеялись установить здесь жесткое диктаторское правление – по образцу, который хотят ввести во всей стране. Вторая партия – к ней принадлежат, скажем, Макторг и Дашевский – является сторонницей союза с Польшей и Литвой. Конечно, эта партия тоже не в восторге, что купеческие и мастеровые гильдии через своих депутатов в Думе способны влиять на принятие государственных законов. Но все же они выступают за сохранение уложения князя Андрея и сохранение вольностей – прежде всего дворянского сословия. Есть еще одна партия – не дворянская, правда, но весьма влиятельная. Это богатейшие купцы, влиятельные больше в Думе, чем при дворе. Их лидер – купец первой гильдии Гюнтер Штайн. Они пытаются увеличить права Думы и властей, выбранных земельным самоуправлением. Бог даст, ничего у них не получится. Но в нашем деле мы можем опереться и на них, когда будем добиваться ввода депутатов от Эстляндии в Думу.

– Какой же партии благоволит князь? – осведомился Петр.

– О, князь мудрый правитель и не дает приоритета никому, – покачал головой Оладьин. – Он умело балансирует и заставляет всех работать на благо государства.

– Неужели он не заинтересован в установлении абсолютной власти?

– Он достаточно мудр, чтобы понимать отличия Северороссии от Московии, – негромко произнес Оладьин. – Здесь это приведет к большой смуте. Вольность у большинства здешних жителей в крови. Да и двести лет жизни по уложению князя Андрея сделали свое дело.

– Значит, вы не сторонник партии графа Тихвинского?

– Я верный слуга князя, – наставительно произнес барон, – и все мои помыслы об исполнении его указаний с наивысшим тщанием.

– И все же, вы симпатизируете второй партии? – настаивал Петр.

– Как тебе сказать, – покачал головой Оладьин. – Моя тетушка, родная сестра отца, – супруга Макторга.

– Значит, назначив вас наместником Эстляндии, – произнес Петр, – князь фактически поддержал вторую партию?

– В этом вопросе – да, – кивнул барон. – Впрочем, это ничего не означает. Ведь граф Тихвинский – кузен князя по материнской линии. А династические связи так просто списаны со счетов быть не могут.

– Значит, пока жив князь, этот баланс сил сохранится?

– Только пока жив князь, увы, – протянул Оладьин. – Дай ему Бог долгие лета.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Петр.

– Наследник не столь силен духом, – вздохнул барон. – И, будем говорить честно, не столь умен, как наш нынешний правитель. Других же наследников мужского пола у князя пока нет.

– А кто унаследует трон, если и наследник, не дай Бог, сойдет в могилу, не оставив потомков? – поинтересовался Петр.

– Граф Тихвинский, убереги нас от этого Господь, – быстро ответил Оладьин. – В этом случае Северороссию ждут тяжелые времена.

Глава 26 ПРОБЛЕМЫ ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ

Басов шел по коридорам великокняжеского замка. Тренировка закончилась четверть часа назад, и сейчас он, недовольно поджав губы, спешил домой. Занятия не доставили никакого удовольствия: наследник – капризный и самолюбивый мальчишка четырнадцати лет – оказался совершенно невосприимчив к обучению. На тренировках он старался потешить самолюбие, отлынивал. Басов, имеющий пятнадцатилетний тренерский стаж, сумел-таки вселить в оболтуса уважение к своей персоне, не прибегая к крайним мерам. Кое-как, со скрипом, занятия пошли. Но все-таки Басов не получал от тренировок того наслаждения, которое неизменно испытывал во время занятий в школе.

– Вас просит к себе князь, – вырос перед ним гвардеец охраны.

Молча поклонившись, Басов последовал за стражником.

Князь, в расшитой русской рубахе с расстегнутым воротом, сидел за столом, покрытым красной скатертью. Развалившись в венецианском кресле, он пил вино из золоченого кубка.

– А, Басов, – не меняя позы, бросил он, когда фехтовальщик вошел. – Садись.

Басов опустился в кресло напротив; князь наполнил еще один кубок вином из серебряного кувшина и пододвинул:

– Пей! Сам князь тебе вино наливает. Честь!

– Благодарю, великий князь, – Басов поднял кубок и сделал несколько больших глотков.

Отменное французское вино побежало по жилам.

– Устал с тренировки? – спросил князь.

– Нет. С этого ли уставать?

– Можно и устать. Как занятия? Как ученик?

– Мы занимаемся только месяц, и этого недостаточно…

– Этого достаточно, чтобы понять, что княжич туп, слаб духом и бездарен, – жестко прервал князь.

– Великий князь слишком строг, – покачал головой Басов.

– Великий князь слишком много повидал на веку, чтобы научиться понимать, кто чего стоит. Послушай, Басов, ты же воин – и я воин. Не играй в придворного, у тебя это все равно плохо получается. Говори со мной начистоту. Как думаешь, можно от княжича хоть какого-то толку добиться?

– Капля камень точит, – неспешно проговорил Басов. – Хотя, боюсь, если парень и впредь будет считать себя пупом земли, ничего хорошего не будет.

– Пуп земли, – хохотнул князь. – Смешно сказал, но верно. Я его порол, как Сидорову козу. Не помогло.