Мастера детектива. Выпуск 6

— Какого старика?

— Военного министра.

— Придумала бы что-нибудь получше, — сказал Мейтер.

— Но это же правда. Он и не думал красть эти деньги. Его надули. Уплатили ему этими деньгами за работу.

— Наплел он тебе с три короба, — сказал Мейтер. — Но я-то знаю, откуда они у него.

— Я тоже. Нетрудно догадаться. От кого-нибудь из здешних.

— Он тебя обманул. Они украдены из «Юнайтед Рейл Мейкерс» на Виктория-стрит.

Энн покачала головой:

— Все началось не там. Они из «Мидленд стил».

— Так вот, значит, куда он направился, в «Мидленд стил» — на Тэннериз?

— Да.

В этом слове, теперь пугавшем ее, она явственно ощутила безысходность. Теперь она ненавидела Рейвена; полицейский, которого она видела истекающим кровью на земле, что-то в ней перевернул. Теперь она хотела смерти Рейвена, но она не могла не вспомнить и другого: сарай, холод, она сидит на куче мешков, и он, полный безнадежного доверия, рассказывает все, как на исповеди. Она сидела, опустив голову, а Мейтер снял трубку и отдал распоряжения.

— Мы будем поджидать его там, — сказал он. — Кого он хочет видеть?

— Он не знает, как его зовут.

— В этом что-то есть, — сказал Мейтер. — Должно быть, у него с кем-то из них были дела. Его, наверное, обманул какой-нибудь клерк.

— Это не клерк. Он дал ему эти деньги, он же пытался убить меня только за то, что я знала...

— Эту сказку ты потом расскажешь. — Мейтер позвонил и сказал вошедшему констеблю: — Девушку задержите. Можете дать ей чашку кофе и сандвич.

— Куда ты?

— Пойду приведу сюда твоего дружка.

— Он будет стрелять. Ты знаешь, какая у него реакция? Почему ты не дашь другим... — умоляла она его. — Нужно заявление? Пожалуйста. Могу о том, как он убил Кайта.

— Запишите, — сказал Мейтер констеблю и надел пальто. — Туман рассеивается.

— Неужели ты не понимаешь, что это правда? — сказала Энн. — Дай ему только время найти нужного человека — и войны не будет.

— Он тебе лапшу на уши вешал.

— Он говорил мне правду, но тебя-то, конечно, там не было, ты не мог его слышать. Тебе все представляется по-иному. Я думала, что спасаю... всех.

— Все, чего ты пока добилась, — бросил ей в лицо Мейтер, — так это помогла убить человека.

— Здесь все представляется совсем в ином свете. Поверить в это трудно. Но он-то верил. Может быть, — безнадежно сказала она, — он был сумасшедшим?

Мейтер открыл дверь. Она вдруг закричала ему вслед:

— Джимми, никакой он не сумасшедший! Ведь те же люди пытались убить и меня.

— Я прочитаю твое заявление, когда вернусь, — холодно сказал он и закрыл за собой дверь.

Глава VII

1

В больнице творилось что-то невообразимое. Со времени уличного сбора, когда похитили старого Пайкера, отвезли его к Уивилу и грозились окунуть в воду, если он не заплатит выкупа, ничего подобного не случалось. Всем заправлял Фергюссон, он же старина Бадди. Во дворе стояло три кареты «скорой помощи», и на одной из них, предназначенной для «мертвых», намалевали череп с костями. Кто-то крикнул, что Майк отсасывает бензин назальным шприцем, и все принялись бросать в него мукой, смешанной с сажей: этого добра наготовили несколько бачков. В соответствии с неофициальной частью программы предполагалось всех потерпевших, кроме «мертвых», которых подберет машина с адамовой головой, натирать упомянутой смесью. «Мертвых»должны были положить в подвал с холодильной установкой, где хранились трупы для анатомички.

Один из старших хирургов, испуганно озираясь, пробежал по краю двора. Ему предстояло сделать кесарево сечение, и он хотел избежать встречи со студентами, которые могли чем-нибудь обляпать его или окунуть в воду: не далее как пять лет назад вышел скандал и судебное разбирательство из-за того, что одна женщина умерла в день рэга [25] . Хирурга, который оперировал ее, похитили и, одев Гаем Фоксом, целый день таскали по городу. К счастью, она была одной из тех пациенток, которым нечем платить, и, хотя ее муж и закатил на следствии истерику, следователь решил, что к молодежи нужно относиться снисходительно. Следователь и сам когда-то был студентом и с удовольствием вспоминал тот день, когда они вымазали сажей вице-канцлера университета.

25

Рэг— день студенческих проделок и шалостей, на которые не принято обижаться.

Старший хирург тоже был свидетелем этого происшествия. Оказавшись в безопасности застекленного коридора, он улыбнулся при этом воспоминании. Вице-канцлер не пользовался популярностью: он был классиком, и уже одно это как-то не очень вязалось с провинциальным университетом. Он перевел Pharsalia [26] Лукана каким-то сложным, им самим изобретенным размером. Старший хирург попытался вспомнить этот стихотворный размер, но так и не смог. Однако на всю жизнь осталось у него в памяти маленькое, высохшее лицо этого человека, корчившего из себя либерала. Когда разбилось его пенсне, он еще пытался улыбаться и делать вид, что он честный и порядочный человек. Но все-то знали, каков он на самом деле, и поэтому извозили его с ног до головы.

26

«Фарсалия» — историко-эпическая поэма римского поэта Марка Аннея Лукана (39—65) ( лат.).

Старший хирург, оказавшись в полной безопасности, мягко улыбнулся и обвел взглядом толпу во дворе. Белые халаты от сажи стали уже черными. Кто-то размахивал желудочным зондом. Скоро они налетят на магазин на Хай-стрит и захватят свой талисман — чучело тигра, изрядно изъеденное молью. «Ах, молодость, молодость», — нежно улыбаясь, подумал он, и тут взгляд его упал на Колсона, казначея, торопливо и испуганно перебегавшего от двери к двери: может, заловят его?.. Нет, пропустили. Черт знает чего он там понаписал, в этой «Фарсалии» — «Грозное облако славы» и еще: «Словно ныряльщик младой, перевернулась трирема...»

Бадди был чертовски занят. Все стремглав бросались выполнять его приказания. Он был их заводилой. Они могли окунуть в воду или обмазать какой-нибудь дрянью кого угодно, стоит ему только заикнуться. Восхитительное чувство власти пьянило его, оно более чем возмещало неудовлетворение, вызванное результатами экзаменов и насмешками хирургов. Сегодня, если ондаст приказание, никакому хирургу несдобровать. Сажа, замешанная с мукой на воде, — это его идея. Учебная химическая тревога вылилась бы в скучное и трезвое казенное мероприятие, не подумай он о том, чтобы превратить его в рэг; само это слово заключало в себе силу; оно полностью освобождает от контроля. Он созвал на совещание самые светлые головы и объяснил:

— Если кто-то находится на улице без противогаза, значит, он уклоняется от несения воинской повинности. Есть люди, которым хочется, чтобы учеба провалилась. И уж когда мы их сюда приволочем, они у нас попляшут.

Толпа так и бурлила вокруг него:

— Ай да Бадди!

— Осторожней с этим зондом.

— Что за ублюдок стянул мой стетоскоп?

— А как насчет тигра Тима?

Они, как море, волновались вокруг Бадди Фергюссона, ожидая приказаний, а он, в белом расстегнутом халате, сунув пальцы в карманы двубортного жилета, стоял фертом на подножке кареты «скорой помощи», возвышаясь над ними, и его приземистую фигуру так и распирало от самодовольства.