Мастера и шедевры. Том 2
Шрифт:
Художник станет черпать сюжеты из легенд далекой древности, но его картины будут волновать современников, поражая остротой композиции и глубиной философских проблем.
«Тайная вечеря». Больше ста лет отделяют нас от того дня, когда молодой Ге окончил это полотно.
И глядя сегодня на картину, трудно понять, почему этот классический по форме, удивительно гармоничный по колориту холст вызвал такую бурную реакцию разных кругов общества, такие полярные мнения.
Вернемся в далекий 1863 год.
Долгожданный Ге, предваряемый молвой, прославившей картину, приезжает из Флоренции
Немедля доставили художника и его холст в Академию.
Распаковали «Вечерю», натянули на подрамник. Почтенные профессора и академики не стали ждать утра, приказали зажечь свечи…
Трепетный свет озарил полотно.
Все замерли пораженные.
Живая встала перед ошеломленными мастерами сцена из древней легенды…
Будто зазвучали под гулкими сводами слова: «Один из вас предаст меня».
Совет профессоров Академии, не сходя с места, торжественно присуждает Ге звание профессора, что по регламенту было выше звания академика.
Итак, триумф! Картина выставлена в Академии, тысячи петербуржцев вереницей проходят перед холстом, ставшим в считанные дни легендарным.
Но все ли было так гладко?
Вот один из отзывов на «Вечерю». Скульптор Рамазанов в «Современной летописи» писал: «Ге первый из живописцев намеренно отнял у величайшего из мировых событий его божественность. Художник сумел угодить ходячим современным идеям и вкусам… он воплотил материализм и нигилизм, проникший у нас всюду, даже в искусство».
Портрет писателя А. И. Герцена.
Тут явно пахнет острогом!..
Однако не эти отзывы определяли успех или неуспех полотна. Картина была великолепна, это понимали почти все.
Однажды профессор Тон (строитель собора Спаса в Москве) сказал ему:
«Вы необыкновенно чувствуете живописную правду, силу. Напишите в моей церкви, в Москве, св. Александра Невского, возьмите сколько хотите». — «Я не могу писать теперь такую вещь, — возражал Ге, — я занят другим. Александр Невский для меня дорогой святой, но я его теперь не вижу, у меня другие задачи». — «А, я знаю, почему вы не хотите. Вы революционер. Вы антимонархист». — «Не знаю, почему в этом вы видите революционный взгляд?» — «В вас верят юноши, вот почему вы не хотите взять этого заказа». — «Я не знал, — отвечал Ге, — что юноши верят в меня, но если это так, тогда я свято сохраню их веру и не поддамся соблазну...»
Стасов объясняет остроту этого диалога: профессор Тон предложил Ге написать образ Александра Невского с лицом здравствующего императора Александра II.
Есть еще одна важная подробность в создании «Вечери». Как стало известно, художник использовал при поисках образа Христа для картины знаменитую фотографию — портрет Герцена.
И это было сделано не случайно, ибо Герцен и Белинский, по свидетельству самого художника, для него «были самыми близкими по душе и самыми влиятельными».
Вскоре в Италии Ге напишет портрет Герцена, вошедший в золотой фонд русской реалистической школы. О качестве портрета лучше всего сказал сам Герцен: «... по-рембрандтовски написан».
Однажды к Николаю Николаевичу Ге, когда он находился в зените успеха «Тайной вечери», пришел ученик Академии художеств Иван Крамской
посоветоваться душевно, нравственно, правильно ли взбунтовались четырнадцать выпускников Академии, отказавшись участвовать в конкурсе на золотую медаль. Ге взволнованно заявил, что ежели бы он был с ними, то сделал бы то же.Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе.
Так началась духовная близость двух больших русских художников.
Профессор Тон, обозвавший Ге «антимонархистом», без обиняков заявил после «бунта» в Академии Крамскому:
«Случись это прежде, вас бы всех в солдаты!»
Прошло семь лет. Ге побывал в Италии, написал там несколько картин, не имевших успеха, и вернулся навсегда на Родину, в Россию.
Семидесятые годы... Они были годами становления крупнейшего русского прогрессивного объединения художников — Товарищества передвижных художественных выставок. Стасов особенно подчеркивает роль Ге в организации Товарищества:
«Мясоедов и вслед за ним Ге, приехавший в то время назад в Россию, выговорил недостававшее слово, и все тотчас же встало и пошло, колеса завертелись, машина двинулась могучим взмахом вперед».
В 1871 году открылась Первая передвижная выставка. Трудно сегодня переоценить роль этого движения, в котором участвовали такие мастера русской живописи, как Репин, Суриков, Перов, Крамской, Ге, Саврасов, Левитан и многие другие.
Первая передвижная имела небывалый успех. Крамской писал:
«Перов и Ге, а особенно Ге, одни суть выставка».
И далее в другом письме: «Ге царит решительно».
Полотно Николая Ге на этой выставке — «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе», — ставшее ныне классикой. .
«Мастерская художника Ге на его хуторе Плиски». Выцветшее старое фото тона сепии.
Большая комната с верхним светом, с высокими окнами, выходящими в сад. Картины, картины, картины.
Огромный мольберт на переднем плане.
Холсты, холсты, повернутые к стене, приставленные к шкафам, к мольбертам.
Слепки антиков.
На полу валяются толстые веревки (видно, ими привязывал модели, когда писал «Распятие»).
Сосуды, драпировки.
В центре мастерской начатое полотно — знаменитая «Голгофа». .
Слева в глубине «Портрет Н. Петрункевич», настолько живо и сочно написанный, что кажется реальной женщиной, стоящей у растворенного окна.
Справа на мольберте виднеется «Совесть». .
На одном из подготовленных огромных подрамников приколот в углу «Автопортрет» — седой старик с всклокоченной бородой. .
Три шедевра.
Самого хозяина мастерской на фото нет. .
Возможно, он ушел в один из своих походов в простой русской рубахе, поношенном костюме, с котомкой за плечами.
Ге — человек удивительной судьбы. Вот уже прошло много лет, как он в расцвете сил и дарования бросил шумный Петербург, суету и пустословие и «сбежал» на этот хутор. Он знал, что его ждут трудности.
«Лучше в лишениях окончить, — писал Ге, — но не изменять своей веры и своих убеждений. Я чист и считаю себя счастливым человеком, а помирать все равно, что на золотом ложе или под воротами…»