Матабар IV

— Добрый вечер, — поздоровался ближайший к ним служащий и любезно открыл дверь, впуская внутрь.

— Я бы не был в этом так уверен, — проворчал Милар.

Насколько, за прошедшие месяцы, Арди успел разобраться в характере капитана Пнева, то тот, когда нервничал, терял свой извечный оптимизм, превращаясь в угрюмого, сварливого и весьма разговорчивого дознавателя, не скупящегося на физические и свинцовые аргументы.

Лицо обдул теплый поток воздуха, рвущегося из специальных технических отверстий. Видимо отводили излишки жара от генераторов и тепловых магистралей, создавая таким образом тепловую завесу в тамбуре, защищая холл от холодного воздуха внешнего мира.

Хотя назвать тамбуром просторное помещение между двумя стеклянными створками, где туфли утопали в пушистом ковре, а нос улавливал тонкие нотки цветочного аромата — весьма серьезное оскорбление.

Пройдя через вторую пару стеклянных дверей, напарники оказались в холле. Здесь вместо ковров на полу сверкала мозаика, сложенная из деревянных панелей вишневого, белесого, липового и прочих оттенков. Покрытые сверкающим лаком, они, на удивление, совсем заставляли подошвы туфель скользить. А идеальная, зеркальная чистота, не слепила бликами свисавших с высокого потолка люстр, напоминающих сияющие, раздутые сферы, сверкавшие золотом, бронзой и тончайшими нитями кристаллов, по которым струилась Лей.

Стены, не покрытые краской или панелями, а горделиво выставлявшие на показ белый мрамор с сеточкой темных прожилок. В дальней части ряды латунных почтовых ящиков, чуть ближе — несколько диванчиков и низких столиков со стопками газет. Рядом трещал живой огонь, задорно покусывая поленья в пузатом камине.

И столь же пузатые консьержи замерли у стойки, протянувшейся вдоль ближайшей ко входу стены. Но, из-за тепловой завесы и просторного тамбура, в холле оказалось совсем не холодно. Скорее даже напротив.

Арди расстегнул пальто и чуть ослабил узел галстука. Он все еще носил один из пиджаков, добытых в «кладовке» «Брюса». Не совсем подходящий для весны.

Да, зарплата Зеленого мага Второй Канцелярии и стипендия студента Большого позволяла Арди жить весьма и весьма прилично… если бы не необходимость заниматься Звездной Магией.

Так что о новом костюме можно забыть вплоть до премии за закрытие дела. Если они, разумеется, его закроют.

Милар к этому моменту уже подошел к стойке. Пузатый, но приятный на вид мужчина лет тридцати, с глубокой залысиной, мягким, теплым взглядом сероватых глаз и слегка трясущейся рукой, протирал платком испарину на лице.

Его полнота, насколько, благодаря лекциям профессора Леи, понимал Арди не была вызвана тугим кошельком и неуемным аппетитом, а скорее проблемами в организме. Сбой в обмене веществ, вызванный…

Милар, уже готовый в привычной манере что-то потребовать, заметил протез вместо левой ноги.

… вызванный старой, военной раной. А, учитывая своеобразную, синюю татуировку якоря между большим и указательным пальцем — консьерж, когда-то, служил на флоте.

— Как-то пусто у вас, — будто невзначай произнес Милар, попутно демонстрируя документы капитана второй канцелярии.

Консьерж скосился на них, на мгновение вздрогнул, но особо виду не подал. А вот его коллега сделал вид, что никак не может найти какую-то архиважную запись в книге учета и потому очень сильно занят и не может отвлечься от своих чрезвычайно срочных дел.

— В последние полгода жильцы разъезжаются кто куда, — в начале фразы голос консьержа чуть дрогнул, но тот быстро взял себя в руки. — И, я думаю, раз вы здесь, то уже знаете почему так происходит, господин дознаватель.

В холле действительно, кроме напарников и работников — консьержей с лифтерами, больше никого не оказалось.

Милар огляделся и скабрезно присвистнул. Арди даже не знал, что так в принципе можно было свистеть.

— Здесь, наверное, аренда совсем не дешевая.

— От сорока эксов в месяц за самую небольшую квартиру, — консьерж немного поскучнел и заговорил совсем обыденным тоном. — А те, что выставлены на продажу сейчас… Эй. Эштон. Сколько там сейчас?

Но Эштон, трясясь так, что вибрация ощущалась по всей столешнице, все не отрывался от книги учета.

— Ангелы с ним, — отмахнулся консьерж. — Для покупки цены начинаются от четырнадцати тысяч. И это еще дешево, учитывая сколько народа продает после… ну, вы понимаете, — бывший моряк указал пальцем на потолок. — Порой, даже, кто-то приходит смотреть для аренды или для покупки, но как узнают детали, то… вжух — и нет никого.

Милар снова присвистнул.

— Вот это цены конечно… будто на Ньювском Проспекте или на Первой улице Бальеро.

— Там подороже.

— Знаю, — подмигнул Милар и снова присвистнул. — Мир богатых людей действительно отличается от нашего.

— Ваша правда, господин дознаватель.

— Кстати, а не подскажете, любезный, насчет нюансов вашего, так скажем, — капитан покрутил пальцем в воздухе. — особого положения. Чего все отсюда бегут, как крысы с тонущего корабля.

— Да уже сбежали бы.

— Что?

— Крысы, господин дознаватель, бегут, обычно, задолго до того, как люди замечают что-то неладное, — поправил консьерж, подтверждая теорию о своем флотском прошлом. — Последних крыс мы травили в подвале еще год назад, а неладное стало происходить только полгода назад. И там… разное бывало. В сорок седьмой квартире, к примеру, девочка заживо сварилась. Принимала душ и, споткнувшись, упала в ванну, попутно задев маховик горячей воды. Сварилась.

— Ну это могло быть…

— Несчастным случаем? — консьерж позволил себе перебить Милара. — А в семьдесят второй, к примеру, застрелился писатель. Писал про фей и всякие такие сказочки. Совсем не успешный, но, хороший был человек. Мы с ним часто беседовали. Он, бывало, часами сидел в холле у камина — грелся. За отопление не платил. Снимал на последние. Все вид нахваливал. Ригланов, может слышали о таком.

Милар с Арди синхронно кашлянули и переглянулись. В их взглядах читалось одно и то же — « может однофамилец?».

— Имя у него еще такое старинное было, — продолжил консьерж. — В честь прадеда назвали. Анвар.

Милар устало вздохнул. Арди тоже.

— А когда застрелился?

— Год назад. Когда крысы сбегать начали. Жаль его. Книгу так и не дописал.

— Что за книга?

— Так говорю же — про феи что-то. Про Мендеру. И прочее. Ну, знаете, типичный бульварный исторический, сказочный роман. Хотя он его называл — героическим эпосом и величайшей загадкой человечества.

Милар достал записную книжку и сделал несколько пометок.