Матабар. II

В итоге, из всей команды, выжило лишь несколько матросов, пара магов и Лея.

— Доброе утро, учащиеся, — поздоровалась она хрипящим голосом и, толкнув инвалидное кресло на колесах, выкатилась перед студентами, рассаживающимся по местам. — Перед вами на столах по бланку с перечнем вопросов. На ответы у вас есть двадцать минут, после чего вы проходите ко мне на практику.

Она радушно подмигнула им левым глазом цвета озерной глади в бурю и, улыбнувшись одними только губами, качнула песочные часы.

Наверное, когда-то, она была даже красивее Эвелесс, но…

Ардан, перевернул лежавший перед ним лист. Пожав плечами, он достал заранее заложенный за ухо карандаш и, даже не снимая сумки с плеча, тут же написал ответы на каждый из десяти вопросов.

Поднявшись с места, он подошел к профессору и протянул той бланк.

Лея кивнула ему и, отложив лист в деревянный лоток, взяла лежавший рядом скальпель.

— Четное или нечетное? — спросила она.

Ардан задумался.

— Нечетное, — ответил он.

— Тогда попрошу, учащийся Эгобар, ваше правое предплечье.

Арди спокойно стянул свитер, закатал рукав рубашки и протянул руку профессору. Та, легко и ловко, оставила длинный порез чуть ниже локтевого сустава.

Ардан, прикинув длину и глубину, открыл гримуар и, недолго полистав страницы, нашел нужную ему печать, влив в ту… четыре луча красной звезды. Именно по этой причине Целителям и требовались лишь те, кто обладал самыми обширными резервами. Потому что даже если у тебя десять накопителей в руках, но своя звезда не имеет нужного предела в лучах — прожорливые печати целительства не про тебя.

— Почему не по памяти? — спросила Лея, оценивая результат в виде свежей полоски здоровой, розовой кожи.

— Боялся ошибиться, — честно ответил Ардан.

— Иногда мне кажется, что вы слишком откровенны, учащийся Эгобар, — Лея отпустила его предплечье и внесла пометку в свой бланк. — Можете идти.

Результаты экзамена сообщались не сразу. У первого курса — на следующий день, после сдачи. А у старших курсов — в конце экзаменационного периода. Торжественно вывешивались в атриуме на всеобщее обозрение.

— Хорошего дня, — попрощался Ардан и, закатав рукав, надел свитер. Стоило ему выйти из аудитории, как он тут же ощутил прилив сил, а в его звезде восстановились потраченные лучи.

Здание Целительского факультета, трехэтажная громадина, была целиком и полностью оборудована тем же стационарным резервуаром Лей, что и полигон с испытательными площадками.

Именно поэтому сюда, если не было веской причины, не пускали никого, кроме собственных студентов факультета.

Через все тот же теплый переход Ардан добрался до атриума, где направился к лестницам. Следующий экзамен — История магии, вызывал у него легкую опаску, потому как он до сих пор не очень помнил все самые значимые события и открытия, которые, по какой-то неясной причине, требовалось выучить учащемуся первого курса Большого. Какой в этом толк не знал, кажется, даже профессор Истории, по совместительству — Звездный археолог.

* * *

Ардан не был уверен, что хорошо написал экзамен. Он не помнил фамилию ученого, выдвинувшего гипотезу о наличии векторов в печатях, точно так же, как и забыл наименование несколько артефактов, сыгравших роль в победе Галесса над Эктасом… ну и еще по мелочи.

Юриспруденция тоже прошла несколько… криво. Кажется, Ардан неправильно указал номера статей, регулировавших жизнь этидов, коим, кстати, теперь являлся и Арди. Да-да. Ему выдали, еще тогда в секретариате, именную грамоту дворянского титула этид.

Что, по сути, делало и его брата, вместе с матерью и Кеной, тоже этидами. Один только Келли оказался не у дел…

— И о чем вы размышляете, учащийся Эгобар? — спросил подошедший сзади Ковертский. — Уж точно не о свойствах полыни и астрокодона в связке со ЗлымЧистотелом.

Ардан посмотрел на получившийся отвар и, потянув носом аромат простенького яда, вызывающего паралич конечностей, уверенно погасил горелку.

— Готово, — он сцедил мутную, желтоватую жижу в колбу и протянул профессору.

— Н-да? — цокнул тот языком. — А формула? На прошлом зачете вы, как и всегда, приготовили великолепный отвар, но ваша формула заслуживала, в лучшем случае, снисходительности.

Арди, вместо ответа, протянул лист профессору. Тот, не обращая внимания на других студентов в лаборатории, принял листок и, что-то бурча себе под нос, прошелся взглядом по веренице символов и чисел.

— Ошиблись на пару градусов в первичном нагреве субстрата и, скорее всего, в граммовке тоже что-то напутано… — профессор положил лист обратно рядом с колбой, стоявшей на подставке. — Но уже радует, что чтобы найти ошибку, мне нужно приложить усилия… растете, Ард. Растете…

— Благодарю, профессор, — кивнул Ардан и направился на выход.

* * *

Арди оказалось достаточно всего пары минут, чтобы понять, что не так с чертежом печати, который ему выдал профессор Конвел. Та, на первый взгляд, должна была служить для простой задачи — зажечь спичку. Именно зажечь. Не поджечь. Не спалить дотла. Не зажечь у основания. Или создать огонь где-то в пространстве.

А именно — зажечь спичку при очень строгих координатах оной. Этот нюанс Звездных печатей, кстати, порой заставлял юношу скучать по урокам с Атта’нха.

Искусству Эан’Хане было без разницы, где находится спичка и, есть ли он вообще. Услышав имя огня, или его осколок, Говорящий мог управлять пламенем, пока удерживал концентрацию и волю, так же легко и свободно, как и собственными руками. А вот для Звездной требовались строгие расчеты.

И, самые неприятные из вычислений, создание эффекта в заданной точке. Благо, что в данной ситуации, Конвел дал учащимся необходимые точные расчеты по местоположению спички в пространстве.

Вон она, кстати, стояла в зажиме на столе профессора, а поодаль, на полу, отметка, на которую нужно было встать перед демонстрацией получившейся печати.

И именно в этом и заключалась вся загвоздка! Конвел выдал расчеты замеров вплоть до миллиметра, но встать на позицию так, чтобы соответствовать им оказалось бы невозможно. Ты в любом случае, хоть немного, но сместишься в сторону.

А следовательно, к этой простенькой печати требовалось прикрепить еще одну — для расчетов.

Ардан, благо, из-за того, что занимался, в основном, в тесной квартире, уже наизусть успел выучить печать расчета расстояния. Такая прикреплялась к основной и служила чем-то вроде ориентира для действия.