Матриархия

– И что?
– он посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка.
– Гонятся - и пускай! Если делать им нечего. За нами и так охотились - в общем смысле.

– Охотились... Но не так!

– Ладно тебе!
– он прочистил горло и харкнул. Потом зажал одну ноздрю, трубно высморкался, и вытер нос тыльной стороной кисти.
– Расслабься. Теперь мы можем добыть себе жратвы. Жалко только, что я не успел подобрать обойму. Ну да, патроны найти проще, чем автомат с патронами, так?

– Что это за... чуваки?
– мы зашагали по тропинке. Я уже абсолютно не ориентировался в пространстве. Черт знает, где теперь наша уютная нора. Теперь нам надо бежать, бежать, потому что по нашему следу могут и собак пустить.

Вспомнил Ашота и его семейку. Зайти бы сейчас к ним, только патронов побольше прихватить.

– Черт его знает, ответил Рифат, осторожно дотрагиваясь до раны.

– Болит?
– спросил я.

– А ты как думаешь?
– Рифат пожал плечами и поморщился. Когда играешь в футбол, бывает, так треснут - мама не горюй, ну а боль появляется только на следующий день. Всякое бывает.

И мы снова идем.

Вспоминаю об Ане. Ее образ уже несколько померк и размылся, зато Олин встает передо мной достаточно ярко, и я специально гоню его прочь. Ведь чем больше мы вспоминаем что-то, тем сильнее оно теряет связь с оригиналом.

А что же там Юрец? Где он сейчас?

Рифат что-то бормочет под нос. На этот раз я обращаю его внимание на звуки.

– Сбоку?
– повторяет он. Прислушивается.
– Наверное, эти, как их... ну сороки или зверьки какие-нибудь.

Но говорит неуверенно. А все потому, что я первый услышал.

– Может, мы не оторвались от этих, а?

– Тогда прибавим.

И мы прибавили. Снова забег трусцой, снова перед глазами подрагивают зеленые мушки. Колет грудь, печет в боку. В теле уже почти не осталось энергии, но надо бежать. Как марафонцы бегут по пятьдесят километров? И больше? Помню, какой-то дедок решил установить рекорд, показывали в новостях. Он бежал, бежал... как же его звали? В общем, эдакий Форрест Гамп.

Он отпраздновал половину пройденного маршрута, и у него на ходу пытались взять интервью, он лишь радостно помахал, и пропыхтел что-то неразборчивое. Это было последнее, что он сказал. Рекордсмена сбила фура, через тридцать километров.

– Передохнем, - сказал Рифат. Мы пошли шагом, но мне все равно казалось, что за нами кто-то следит, прямо точит взглядом спину между лопатками.

А потом на дорожку вышли они.

Глава 17

Я даже оторопел сперва, а Рифат завозился с «калашом». Видно, из-за бега чуть потерял координацию. Мужчина поднял руки, и на мгновение мне показалось, что я гляжу на мир глазами того парня, Хобота: точно так же перед ним выпрыгнул я.

– Не стреляйте, - сказал он. В кустах что-то зашелестело, и Рифат навел на мужичка ствол:

– Стой, где стоишь.

– Не стреляйте, - повторил мужчина. Волосы с проседью. Лицо спокойное, интеллигентного вида. Чем-то похож на актера Александра Галибина, который сыграл Мастера, в сериале по книге Булкакова. Я отметил, что ладони у него крохотные, как у ребенка, или как у человека, который не знал физического труда.

– Кто там шелестит в кустах?
– спросил я.
– Ты не один? Пусть выходит.

– А то я тебе башку прострелю!
– гаркнул Рифат.

– Эй! Вылазь тебе говорят!
– он пальнул в воздух.

Позже нам не хватит одного патрона. Нам не хватит всего одного патрона.

– Выходи, Риточка. Не бойся. Дяди тебе ничего плохого не сделают, - проговорил незнакомец бархатистым голосом. Говорил так, будто для него это совершенно обычное дело - стоять под дулом автомата в лесу, перед двумя криминальными мордами (а мы так и выглядели).

Из кустов на дорожку выбралась девчушка. Она кинула на нас быстрый взгляд, побежала к мужчине и уткнулась ему личиком в коленки.

– Господа, мы вам зла не причиним.

– Вы кто такие?
– спросил Рифат.
– Куда следуете?

– Судя по всему, мы, как и вы - простые люди, потерпевшие беду и вынужденные сняться с места постоянного проживания, - он улыбнулся мне: - Можно, я опущу руки? Плечо болит, знаете ли.

– Сышь! Ты нас на себя не равняй!
– Рифат и не думал опускать автомат.
– Небось из этих, из мародеров? Комедию корчишь? Или шизик какой?

Девочка вздрагивала от каждого слова и еще сильнее вжималась в отцовские брюки. Сама в платьишке и рейтузах, на голове шапочка с двумя косицами. Все в корчинево-черных тонах.

– Опусти, - кивнул я.
– И ты тоже.

– Ты спятил?!
– Рифат снова попал в меня слюной.
– Да почему ты такой доверчивый?!

– Мы и впрямь не причиним вам зла, - незнакомец опустил руки с явным облегчением, и с гримасой потер левое плечо.
– А сами вы, наверное, какое-то время провели в лесу? А теперь хотите выйти к трассе?
– теперь он улыбался, едва-едва раздвинув уголки рта.

– Какое тебе дело?!

– Да опусти ты пушку!
– рявкнул я.
– Он с ребенком!

– И что дальше?!

– Ребята, не стоит так громко кричать. ОНИ близко. И неважно, доверяете вы мне или нет, но сейчас лучше углубиться в чащу, о трассе даже не думайте.

– Там... В противогазах, эти?
– вырвалось у меня.

– Точно так, - кивнул незнакомец.
– Риточка, не бойся. Да ты с меня штаны стянешь, Ритусь!

– Ой, папочка, - прошептала девчушка.
– У меня животик болит!

– Ничего милая. Мы найдем покушать что-нибудь, дадим животику. Он и перестанет болеть. А ты не бойся, главное, дяди хорошие, - он поглядел на меня исподлобья и подмигнул.

От этого я почувствовал, что мы с ним в неком сговоре, что ли. И что я ему чем-то обязан. На меня легко влиять, да...

После небольшой заминки, мы услышали отдаленный лай собак. Крики.

Рифат, наконец, сдался.

– Черт с тобой. Если он нас приведет в засаду или еще куда - мне плевать. Надоело уже.

Он пошел первым. Следом мы, втроем. Быстрым шагом сошли с тропы, и снова марш-бросок, по бездорожью. Мужчина говорил на ходу.

– Меня зовут Вениамин. Веня, стало быть. Вы не бойтесь, какие уж тут засады. Я вам расскажу сейчас, что к чему...
– он тут же стал дышать с хриплой натугой, закашлялся. А я подумал, что вот, вроде бы болел тоже, а полдня уже бегаю по лесу - и хоть бы чихнул.

Вениамин же задыхался. Кашлял и кашлял, а его маленькая дочка подпрыгивала, цеплялась за его штанину.