Матрица Макиавелли

Шейх аль-Джабаль Рук-ад-Дин Хуршах последний раз посмотрел в быстро темнеющую даль Мазендеранской степи, вскочил в седло, и отряд, с ходу перейдя на галоп, поскакал догонять уходящее за горизонт солнце.

Глава первая

Апрель 2015 г. от Р. Х.,

Москва, ул. Большая Лубянка, д. 1/3

Боже, как бежит время! Не успеешь оглянуться, вся жизнь в легкой дымке маячит последним вагоном уходящего поезда. И с поездом убегают вдаль страсти и ожидания, сомнения и восторги, планы и разочарования. И только в голове постукивает в висках от повышенного кровяного давления, словно колеса на стыках убегающих лет.

Черняев «досиживал» в сером доме до своей полной отставки. Ему уже несколько раз продлевали контракт, учитывая прошлые заслуги на поприще борьбы с иностранными разведками. Но всему есть предел, тем более что сверху была установка на омоложение руководящего состава оперативных подразделений. Из руководящего состава его перевели в группу советников, и его это вполне устраивало – ответственности практически никакой, а поучить молодежь «скалить зубы» и «делать стойку» при ловле лис, как он привычно называл сотрудников иностранных разведок, ему еще было под силу. Тем более что в последние годы работы у контрразведки прибавилось. С годами прошла либеральная любовь «взасос» с разведками «лучших друзей» России – ЦРУ, МИ-5, БНД и ДСТЭ – и прибавилась еще куча маленьких «лисят» из числа новых членов НАТО. Так что работы хватало, в том числе и Черняеву.

Окна кабинета, где сидел Черняев, выходили на площадь. Раньше, давно уже, там стоял памятник Железному Феликсу, но вот уже четверть века как «рыцаря революции» убрали подальше с глаз демократически возбужденной публики, поместив в компанию таких же ненавистных ей монстров совкового монументального искусства. Не снесли, правда, памятники основоположникам исторического материализма. И русофобы Энгельс и Маркс, как и прежде, украшают площади древней столицы. Оно и понятно: немцы, Европа. Но ведь и Феликс тоже вроде как Европа – поляк все же… Под такие грустные мысли Черняев кемарил иногда в своем кресле, разомлев под солнышком, пригревавшим его через большое строго квадратное окно.

Неприятный звук телефона правительственной связи разбудил его в момент сладостного погружения в нирвану недосмотренного ночью сна. В своем ночном сне он плавал в теплой морской воде, рассматривая на далеком дне дивные ракушки. Вот и сейчас он медленно плыл, лениво перебирая руками в сторону острова, заросшего тропической флорой, и неожиданный звук звонящего телефона оборвал сон в тот момент, когда он уже почти достиг берега. Прогнав остатки сновидения, Евгений Владимирович неторопливо потянулся, поднял трубку и представился по форме. Звонил начальник Департамента контрразведывательных операций, в ведении которого и находилась группа советников – зубров российской контрразведки. Несмотря на большую разницу в званиях, Черняев позволял себе некоторую фамильярность в разговоре с Сергеем Афанасьевичем, поскольку по молодости в операх бегали где-то рядом, правда в разных отделах. Да и начальник департамента особо не любил официально-канцелярский стиль общения с подчиненными, особенно со сверстниками. Тем более что их осталось в департаменте столько, что можно было и не считать – пальцев одной руки вполне бы хватило.

– Владимирович, чем сейчас занят? – Голос начальника департамента был легко узнаваем и всегда нес в себе нотки доброжелательности.

– Да вот, обдумываю тезисы аналитического документа за квартал, – с лёгким сердцем соврал Черняев.

– Помнишь, как говаривал Костыря: «Брось всё и займись чем-нибудь». Ладно-ладно, я пошутил. Зайди ко мне сейчас. Тут по твою душу из разведки пришли.

Идти было недалеко – начальник департамента сидел на том же этаже, что и группа советников, только на другом конце коридора. Пока Черняев преодолевал это небольшое расстояние, в голове у него, как в хорошем компьютерном центре, пронеслись все ранее проведенные совместные с разведкой операции за то время, как жизнь вынудила его перейти из разведки в контрразведку. Дел было немного, да и те давно уже были в архиве. Еще пару десятков лет, и гриф секретности с них можно было снимать. А возобновлять дело «по вновь открывшимся обстоятельствам» в разведке было не принято. Они все же спецслужба, а не надзорный орган и не сыск. Так и не найдя причину интереса к собственной персоне, Черняев, кивнув дежурному офицеру приемной, открыл без стука дверь и вошел к Сергею Афанасьевичу.

За длинным столом, за которым обычно проходили оперативные совещания и который иногда накрывался для отмечания заметных событий, сидели трое. Двое в строгих костюмах «Хьюго Босс» и напротив в мундире генерал-полковника хозяин кабинета. Черняев видел своего непосредственного начальника в военной форме второй раз в жизни – первый раз это было, когда они вот за этим столом обмывали это высокое звание, – и был несколько удивлен. Сергей Афанасьевич относился к своему высокому генеральскому званию как неотъемлемому атрибуту высокой должности и никогда особо не слепил своих подчиненных блеском золотых погон. И как человек проницательный, он правильно понял удивление на лице полковника Черняева и, прежде чем пригласить его к столу, негромко, но так, чтобы было слышно всем, сказал:

– Мне через час выступать на совете ветеранов, так что времени у нас немного. Давайте сразу к делу.

Евгений Владимирович сел на стул, любезно отодвинутый от стола рукой начальника департамента, и теперь сидел рядом со своим начальником как раз напротив людей в штатском. Прежде чем их представили друг другу, Черняев узнал одного из гостей и даже вспомнил, что его зовут Владимиром, и вспомнил даже его псевдоним в разведывательном институте, когда они вместе там учились. Конечно, за эти тридцать лет он сильно изменился – полысел и прибавил солидности, – но глаза и улыбка, с которой он смотрел на Черняева, остались прежними. Евгений Владимирович понял, что его визави тоже вспомнил своего однокашника, и улыбнулся ему в ответ. Это не прошло незамеченным у начальника департамента, и тот, хмыкнув, спросил:

– Ну что, мне вас представить или узнали друг друга?

– Лучше представить. Володю я помню, а вас, простите, – обратился Черняев ко второму гостю, – не помню, хотя такое чувство, что где-то пересекались.

– Пересекались. Один раз. В Бейруте. Я вам передавал венгерские паспорта перед вашим экстренным отъездом из Ливана. Мимолетная встреча по паролю.

– Точно! – Черняев всплеснул руками. – Тогда вы носили бородку. И на плечах у вас был платок-арафатка.

– У вас хорошая память, Евгений Владимирович. Прошло уже больше двадцати пяти лет. И если не ошибаюсь, были тогда уже густые сумерки… Ну вот, спустя четверть века и познакомимся – Сергей Николаевич. – Он протянул руку, и Евгений Владимирович ее крепко, от души, пожал.

– Владимир Александрович. Для тебя, Женя, просто Володя. – Второй гость тоже протянул руку, привстав со стула. Евгений Владимирович тоже встал, обошел стол, и они крепко обнялись. Генерал-полковник смотрел на все с ироничной улыбкой, однако разыграться эмоциям не дал, напомнив, что у него мало времени.

– Сейчас обсудим суть вашего вопроса, а детали проработаете без меня в удобном для вас формате.

– Суть вопроса вот в чем, – взял на себя инициативу Сергей Николаевич, очевидно старший в этой маленькой группе. – В середине февраля в порт Ходейда в Йемене зашел с разгрузкой турецкий сухогруз. Пришел он из Одессы с грузом легкого стрелкового вооружения и ракет для танков и бэтээров. Сами понимаете, без американского контроля груз из Одессы при нынешнем киевском правительстве из порта выйти не мог. Однако получателем груза оказались вовсе не сторонники прежнего президента Йемена, которого поддерживают саудиты, а шиитские группировки, которые как раз и воюют против войск Саудовской Аравии. Но это не самое интересное. Дело в том, что через свои возможности в одну из укупорок еще на складе под Одессой нам удалось поставить метку, и в ходе контроля прохождения груза выяснилось, что часть груза была морем отправлена в Карачи, а оттуда, под видом гуманитарной помощи, доставлена в северо-восточную часть Пакистана, в Читрал.

– Очень похожую схему американцы использовали при перемещении военных грузов по громкому когда-то делу «Иран-контрас». – Черняев хмыкнул то ли от возмущения действиями американских спецслужб, то ли от удовольствия, что ничего в мире спецслужб особо не меняется. Все происходит так же, как и четверть века назад.

– Мы читали ваши отчеты того периода, Евгений Владимирович. Вы же тогда по линии внешней разведки разрабатывали один из возможных каналов доставки американского оружия в южные районы Ирана. Если помните, вы тогда активно занимались изучением молодого бойца шиитской группировки «Хезболла» в Ливане, некоего Абдул-Вали.

– Да, занимался. Но не Абдул-Вали нас тогда интересовал, а его двоюродный брат, занимавший в то время небольшую должность в таможенной службе. И там все было не так просто…

– Мы уже поняли, что все было совсем не просто. Материалы, собранные в отношении его двоюродного брата, из литерного дела исчезли. Вместо них подшит листок-заместитель. По нему выяснилось, что материалы были изъяты по разрешению заместителя начальника управления и по просьбе ученого совета Академии ФСБ для подготовки закрытой диссертации на тему…