Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

Лоуренс не спеша наклонился, поднял с земли свои ботинки с носками и поплелся за братом.

– - Минутку!
– - услыхал за своей спиной Эдди. Обернулся -- к нему направляется фермер; подошел, схватил его своей громадной рукой за плечо, остановил.

– - Нужно поговорить.

– - О чем?
– - Голос Эдди прозвучал грустно, со скрытым легким вызовом.-Что вы хотите мне сказать?

– - Видишь вон тот дом?
– - Фермер махнул рукой.

– - Вижу, ну и что?

– - Это мой дом, понял? Чтобы ты к нему и на пару шагов не приближался! Ясно?

– - Ладно, ладно,-- устало произнес Эдди, уже не ощущая уколов уязвленной гордости.

– - Видишь вот эту лодку?
– - Фермер указывал на предмет, ставший причиной ссоры.

– - Вижу,-- ответил Эдди.

– - Это моя лодка. Чтобы ты не смел больше к ней прикасаться или я вытрясу из тебя кишки! Ясно?

– - Да, да, ясно. Не прикоснусь я к вашей вшивой лодке!
– - заверил он и снова позвал Лоуренса: -- Пошли, ты!

– - Трус! Трус! Трус!
– - орал во все горло, смешно подпрыгивая на берегу, Натан.

Так и не угомонился, пока они не отошли очень далеко, и все его завывания и оскорбления до них уже перестали доноситься. Братья молча шли через широкое поле; был уже поздний летний вечер, и в нос им бил терпкий, сладкий запах спелого клевера. Эдди шел впереди Лоуренса; лицо его исказилось мрачной гримасой, губы плотно сжались, он весь горел от стыда и горечи. Со всего маху наступал на цветущий клевер, топтал его, словно он ненавидел сейчас эту траву, хотел уничтожить -- всю, вместе с корнями и землей, на которой она растет...

Покорно опустив голову, держа в руках свои ботинки, футах в десяти позади брата вяло плелся Лоуренс -- точно по следам Эдди, четко отпечатывавшимся в рыхлой почве; волосы его, цвета темно-красного дерева, были, как всегда, мягкие и сухие.

– - Трус,-- цедил сквозь зубы Эдди довольно громко, чтобы этот негодяй, идущий за ним, отчетливо слышал его слова.-- Трус! И это мой брат! Труслив как заяц!
– - все время удивленно повторял он.-- На твоем месте я предпочел бы смерть такому позорному названию. Пусть кто-нибудь только осмелится назвать меня трусом! Нет, прежде ему придется вырезать у меня из груди сердце! Подумать только, и это мой брат! Труслив, как заяц! Один удар в глаз -- и все! Только один! Только чтобы продемонстрировать им... А он стоит и трясется от страха как осиновый лист. И перед кем -- перед пацаном в дырявых портках! Что вы -- он ведь пианист! Лоур-р-ренс! Правильно поступают люди, когда называют тебя презрительно -- Лоур-р-ренс. Больше мы с тобой не разговариваем. И не обращайся ко мне ни за чем до самой своей смерти! Лоур-р-ренс!

Погруженные в глубокую печаль, не дававшую выхода слезам, братья пришли домой, и теперь их разделяла дистанция не в десять футов, как там, на поле, а в миллионы миль.

Не оглядываясь по сторонам, Эдди прямиком последовал к садовой беседке и сел на скамейку. Лоуренс, посмотрев ему вслед, направился в дом. Лицо у него, как и прежде, было бледное как полотно, сосредоточенное.

На скамейке, низко опустив голову к жирному чернозему, Эдди кусал пальцы, чтобы не расплакаться. Но слезы все равно потекли горькими ручейками вниз по щекам, падая на черную, мягкую землю, приютившую корни виноградника.

– - Эдди!

Эдди, вздрогнув, выпрямился, смахивая слезы руками. Перед ним стоял Лоуренс, старательно натягивая на маленькие руки замшевые перчатки.

– - Эдди,-- он старался не замечать слезы брата,-- пойдем со мной!

Тихо, без слов Эдди поднялся со скамейки. Но грызущая его душу печаль вызвала новые слезы, и они навернулись на его влажных глазах. Высморкавшись, он пошел за братом; быстро нагнал его, и теперь они шли рядом через то же клеверное поле, шагая так осторожно, что по пути даже не задевали красно-пурпурные цветки.

Эдди резко постучал в дверь дома фермера -- постучал трижды,-- и в этом твердом, уверенном стуке будто раздавались победные звуки поющей трубы.

Дверь открыл Натан.

– - Чего нужно?
– - с подозрением спросил он.

– - Некоторое время назад,-- официальным тоном начал Эдди,-- ты предложил моему брату драться. Теперь он готов к бою.

Натан окинул взглядом Лоуренса: тот стоял прямо перед ним, выпрямившись во весь рост, с высоко поднятой головой; детские губы плотно сжаты в узкую линию, на руках, сжатых в кулаки, надеты перчатки.

– - У него был шанс,-- произнес Натан равнодушно.

Эдди не давал ему захлопнуть перед ними дверь.

– - Не забывай -- ты вызвал его,-- вежливо напомнил он Натану.

– - Тогда и надо было драться!
– - упрямо стоял на своем Натан.-- У него был шанс.

– - Послушай,-- чуть не умоляюще продолжал Эдди,-- ты тогда хотел драться.

– - Так то тогда. Дай мне закрыть дверь!

– - Нет, так не пойдет!
– - закричал в отчаянии Эдди.-- Ты вызывал его, ты!

На пороге появился отец -- фермер; выглянул с ничего не понимающим видом.

– - Что здесь происходит?

– - Некоторое время назад,-- затараторил Эдди,-- этот парень предложил драться вот этому парню, и вот мы явились, чтобы принять его вызов.

– - Ну, что скажешь?
– - Фермер сурово глянул на сына.

– - У него был шанс,-- снова, надувшись, проворчал Натан.

– - Натан не хочет драться!
– - заявил фермер Эдди.-- Убирайтесь отсюда!

Лоуренс сделал шаг к Натану, посмотрел ему прямо в глаза, проговорил:

– - Трус!

Фермер пинком вытолкнул сына из дома.

– - Иди, дерись!
– - приказал он.

– - Можно уладить наши счеты в лесу,-- предложил Лоуренс.

– - Не оставь от него и мокрого места, Лэрри!
– - напутствовал брата Эдди, когда оба соперника направились в лес.

Шагали рядом, соблюдая вежливую дистанцию ярдов в пять. Эдди молча наблюдал, как они скрылись за ближними деревьями.

Фермер тяжело опустился на крыльцо, вытащил пачку сигарет, предложил закурить Эдди:

– - Не хочешь?

Эдди, бросив быстрый взгляд на пачку, вдруг неожиданно для себя взял сигарету.

– - Благодарю вас.

Фермер закурил, поднес спичку Эдди, потом молча растянулся во весь рост, прижавшись спиной к столбу. Эдди нервно слизывал с губ крошки табака из своей первой в жизни сигареты.

– - Садись,-- пригласил фермер,-- кто знает, как долго пацаны будут драться.

– - Благодарю вас.-- Эдди сел на крыльцо.

Затягивался он довольно лихо, медленно выпуская дым, как заядлый курильщик,-- видно, дремал в нем скрытый природный талант к этому.

Молча оба смотрели на лес через клеверное поле,-- за деревьями скрывалось поле битвы. Верхушки их чуть раскачивались на ветру, густые, синеватые вечерние тени поползли от толстых стволов с коричневатой корой, вытягиваясь по земле. Соколенок лениво скользил над полем, делал виражи, повинуясь ветру. Фермер беззлобно глядел на птицу.