Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

– - Послушай, товарищ, я так устал. Мы вели тяжелые бои целых две недели, и мне ужасно хочется где-то прилечь... соснуть...

– - Черт бы вас побрал!
– - заорал я на него.-- Почему вы не желаете меня выслушать?

Тяжело вздохнув, он обнял меня за плечи, и мы зашагали с ним вместе в строю.

– - Ладно, малыш,-- согласился он.-- Неужели настолько все серьезно?

Я все ему подробно рассказал. Его лицо сразу потемнело, посерело от злости. Выбросив банку из-под компота, он дважды крепко сжал мое плечо и подвел меня к очень крупному, широкоплечему человеку, в военном френче, но обычных брюках; он шел чуть позади. Как я узнал, офицер из Чека, ему поручено немедленно организовать в Киеве советскую милицию.

– - Могу дать одного бойца,-- заявил он, узнав, в чем дело.-- Только вот как бы он не заснул по дороге к твоему дому.

– - И пистолет! Мне нужен пистолет!
– - заревел я с досады.-- Или ружье! Прошу вас, не забудьте!

Оба с любопытством посмотрели на меня, многозначительно переглянулись.

– - Пацану всего шестнадцать,-- объяснил капитан.

– - Мы дадим ему ружье, конечно, дадим,-- тихо пообещал чекист.-- Да прекрати ты скулить, Христа ради!

– - Сейчас...-- выговорил я, но слезы никак не мог унять.-- Не обращайте внимания. Где я могу получить пистолет?

Чекист передал мне свою винтовку, позвал солдата.

– - Вот, пойдешь с этим хлопцем!
– - строго произнес он.-- Нужно там навести порядок. Понял, милицейский? Он тебе скажет, что делать.-- И кивнул в мою сторону.-- Да прекрати ты наконец реветь... как тебя звать?

– - Даниил. Я уже не плачу. Благодарю вас от всего сердца.

Мы с солдатом пошли. Он высокий, широкоплечий, очень молодой; под глазами, почти закрытыми,-- черные круги, словно какой-то боксер аккуратно поработал над ним.

– - Да здравствует революция, Даниил!
– - громко крикнул капитан нам в спину.-- Да здравствует товарищ Ленин!

– - Да, да здравствует!
– - крикнул я, обернувшись; потом обратился к солдату: -- Прошу вас, товарищ, пошли побыстрее!

– - Как спать хочется...-- сонно произнес солдат.-- Сейчас лег бы где угодно и заснул мертвецким сном.

Когда мы подошли к дому Кировых, там остались лишь члены моей семьи. Все они в скорбной тишине окружили труп дяди Самуила. Сара и Рахиль лежали неподвижно на полу лицом вниз -- на них кто-то набросил два одеяла, найденные в доме Кирова. Рахиль рыдала, а Сара лежала молча, вцепившись в свою малютку.

– - Где они?
– - спросил я.-- Где Кировы?

Отец бросил осторожный, пугливый взгляд на мою винтовку.

– - Даниил, для чего тебе это ружье?

– - Где Кировы, я спрашиваю?!
– - заорал я в ответ.

Отец покачал головой; по его глазам я заметил, что свет Божий и его ангелы снова возвращаются к нему.

– - Говори! Говори!
– - кричал я что было сил.

– - Их здесь нет,-- ответил отец.-- Ну и слава Богу. Больше они никому не причинят вреда. Беда позади. Бог покарал нас. Он и пощадил нас. Этого вполне достаточно. Не наше дело карать людей.

– - Замолчи, проклятый идиот!
– - взвизгнул я.

– - Послушай...-- начал солдат,-- мне нужно немного поспать.

– - Мамочка!
– - обратился я к матери.-- Мамочка, видишь, у меня в руках винтовка. Скажи -- где эти негодяи?

Мать посмотрела на отца. Тот покачал головой. Мать взяла меня за руку.

– - Они в подвале нашего дома. Их там шестеро. Старик Киров не мог бежать, у него болят ноги.

– - Какой позор!
– - воскликнул отец.-- Что ты собираешься делать?

– - Все Кировы там, все?
– - уточнил я.

Мать кивнула.

– - Пошли!
– - бросил я солдату.

Сбежав с крыльца, мы перешли через улицу к дому. На кухне я нашел свечу. Солдат зажег ее и освещал мне дорогу. Я рванул на себя дверь, ведущую в подвал, и стал спускаться по скользким, сырым ступенькам. Там у стены сбились в кучу шестеро. Четверо Кировых, их свояк и тот человек, который заколол штыком моего дядю Самуила. В руках он держал свое орудие убийства -штык.

Увидев нас, с винтовками в руках, он бросил штык на грязный пол. Раздался глухой, лязгающий звук.

– - Мы ничего дурного не делали!
– - закричал портной Киров красноармейцу.-- Да будет Иисус мне судьей!

– - Мы здесь прячемся, чтобы не попасть под перестрелку,-- промямлил старик Киров; у него текло из носа, но он не обращал на это внимания.

– - Мы сами -- красные!
– - закричал владелец штыка.-- Да здравствует товарищ Ленин!

– - Да здравствует Ленин!
– - закричали они нестройным хором -- и сразу замолчали, заметив мою мать, отца и Сару, спускавшихся в подвал по скользкой, гнилой лестнице.

Солдат стоял рядом со мной, с почти закрытыми глазами, с трудом удерживая винтовку, чтобы она не упала на пол, и все время зевал, чудовищно широко открывая рот.

Мать с отцом, Сара молча стояли за нашими спинами. Сара прижимала к груди младенца. Глаза у нее были абсолютно сухие -- ни слезинки.

– - Да здравствует революция!
– - крикнул в последний раз старик Киров.

Его тонкий голос вибрировал под сводами сырого подвала.

– - Ну,-- спросил меня солдат,-- они?

– - Да, они!
– - ответил твердо я.

– - Мы ничего дурного не делали!
– - снова закричал портняжка Киров.-- Да поможет мне Иисус!

– - Это не те,-- вмешался мой отец.-- Это наши друзья. Те, кто вам нужен, давно убежали.

– - Кто это?
– - спросил красноармеец.

– - Мой отец.

– - Ну и кто же из вас прав?
– - Солдат мутными глазами разглядывал моего отца.

– - Конечно, старик!
– - закричал Киров-портной.-- Мы были соседями целых восемь лет!

– - Это они,-- тихо подтвердила моя мать.

Старик Киров наконец вытер нос. Я засмеялся.

– - Идиотка!
– - с горечью бросил отец матери.-- Лишь накликаешь на нас еще большую беду. Это они -- утверждаешь ты. Ладно, сегодня их арестуют. А завтра вернутся белые, освободят их. Ну и что будет с нами?

– - Это они!
– - твердо повторила мать.

– - Кто она такая?
– - спросил солдат.

– - Моя мать.

– - Это они!
– - подала голос Сара -- тихий, неровный. Она говорила так, словно это ее последние слова и, когда она их произнесет, то навсегда откажется от дара речи. Запах пороха щекотал ноздри. Я невольно чихнул.