Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Это частный вопрос, мадмуазель, и мне кажется, тут не место для рекламы ваших картин.

— А мне кажется, — вмешалась Сандра Трейси, — что зрителям это будет интересно. Смотрим на экспозиционный экран. Вот тот самый спорный коллаж «Аллегория близнецов».

На большом экране возникала репродукция коллажа, и Сандра стала комментировать.

… - Мы видим всемирно-известное фото удара второго авиалайнера во вторую из двух башен-близнецов на Манхеттене, когда первая башня уже горит. Но, проведена замена, и здесь вместо Всемирного Торгового Центра вмонтированы минареты мечети в Мекке, где находится Кааба, а лайнеры попадают не в башни-близнецы, а в минареты. Что хочет сказать нам художник?

— Я попробую

угадать, — подала голос Маргарет Блэкчок, — возможно, то же, что сказал Кристоф Шевалле: споры должны решаться мирно, без террора, иначе террор вернется, как бумеранг.

— Спасибо, Сандра! — сказала Алуэтта, — Я сама не смогла бы выразить это словами так четко!

— Твой инструмент, это образы, — ответила пожилая новеллистка, — а мой инструмент, это слова.

— Замечательно! — объявила телеведущая, — Давайте поаплодируем двум людям искусства, и их мгновенному взаимопониманию! (она включила аудио-запись аплодисментов, и продолжила значительно более холодным тоном). Но наша федеральная полиция заключила, что художник призывает путем теракта разрушить святыню ислама. Почему так, офицер Шевалле?

— Есть общеизвестные вещи, — ответил комиссар-ассистент, — оскорбление религиозных чувств недопустимо, оно провоцирует гражданские конфликты, насилие, и подпитывает терроризм.

— Какие прекрасные слова! — с пафосом произнесла Сандра, — А теперь посмотрим на результат реализации этих слов нашей полицией. Vox Populi! Результат четырех опросов на экране.

Телеведущая сделала паузу пять секунд, и прокомментировала:

— Первый опрос. Половина респондентов уверена: толерантность усиливает экстремизм.

… - Второй опрос. Из списка возможных причин терроризма, ислам получил первое место.

… - Третий опрос. Большинство не верит, что полиция реально борется с терроризмом.

… - Четвертый опрос. Треть респондентов считают произволом обыски у феминисток.

Сандра снова сделала паузу и обратилась к Кристофу Шевалле:

— Беспокоит ли вас, что так много граждан не на стороне полиции в этом деле?

— Давайте поставим вопрос иначе, — сказал он, — допустим, полиция действует неэффективно и неправильно. Искать чужие ошибки и критиковать — легко. А что вы предлагаете делать?

— Я лишь арбитр, — ответила она, — и я адресую ваш вопрос другим участникам. Алуэтта?

— Знаете, — ответила художница-авангардистка, — некоторые районы Торонто уже похожи на Пакистан. Те, кому это выгодно — террористы. Путь полиция борется с ними, а не с нами.

— Жесткое мнение, — оценила Сандра, — а что скажет генерал Леметри?

— Меня, — ответил он, — пригласили только как военного советника. Я даже не канадец, и будет неправильно с моей стороны что-то такое советовать. Но, я могу сообщить свое мнение о деле феминисток. Мне это напоминает русский анекдот: пьяница потерял часы в парке, а ищет под фонарем, поскольку там светлее. Есть 15 девушек, взявших на себя ответственность за теракт. Понятно, что их следует допросить. Но они в темном парке, в Меганезии. Офицерам полиции страшно туда ехать, поскольку там свои обычаи, в чем-то очень либеральные, а в чем-то очень жесткие. Раз, и расстрел за нарушение хартии. Поэтому, офицеры полиции решили искать под фонарем, дома, в Канаде. Ясно, что террористок-феминисток тут нет, потому что они — там. Но нетрудно делать вид, что работаешь. Может, политически это полезно, я не знаю. У меня все.

— Понятно, — Сандра кивнула, — спасибо, генерал. А что скажете вы, Маргарет?

— О политике — ничего, — отозвалась новеллистка, — Только о психологии. 15 девушек, которым надоела официозная мораль и принудительная толерантность, уехали в Меганезию, где ничего подобного нет. И там они приняли какое-то участие в теракте против виновников несвободы в Канаде, как им кажется. Судя по блогосфере, многие молодые канадцы с ними солидарны.

— А вы как к этому относитесь? — напрямик спросил комиссар-ассистент полиции.

— Офицер,

я говорю не о себе, а о канадской молодежи. Они видят: эти девушки провели видео- конференцию, и показали, как они свободны и защищены в Меганезии. А наша полиция в ответ провела ночные обыски, и показала, как несвободны и незащищены молодые нонконформисты, оставшиеся в Канаде. Поэтому завтра в Меганезию уедут еще сколько-то канадских девчонок и мальчишек. Наверняка они там что-то сделают, а тут полиция снова будет искать под фонарем, наедет на молодых нонконформистов, которые остались, и запустят новый виток миграционной спирали. Нам ли не знать, как это бывает? Ведь наша канадская нация сформировалась за счет активных, думающих людей, которые мигрировали из Европы потому, что хотели свободы. А сейчас такие люди по той же причине начали уезжать из Канады. Меня это беспокоит.

Комиссар-ассистент федеральной полиции, покачал головой и произнес:

— Не надо драматизировать, мадам Блэкчок. Благополучие Канады строили не феминистки или какие-то нонконформисты, а социально ответственные люди. Нонконформисты это заноза для общества, они не создают общественных благ, и общество терпит их лишь из-за толерантности, которая многим из этих нонконформистов так не по душе.

— Знаете, — вмешалась Алуэтта Шарден, — я зарабатываю компьютерной графикой, и уплачиваю налоги в бюджет. А вы паразитируете на бюджете, как и исламисты, живущие на пособие!

— Стоп-стоп, — вмешалась телеведущая, — давайте будем корректны друг с другом, и послушаем Маргарет, поскольку именно ей по жребию досталось завершающее слово в нашей программе.

— Спасибо, Сандра, — сказала новеллистка, — я хочу сказать, что ценность нонконформистов для общества огромна. Они не заноза, а индикатор. Во времена первых субмарин не было датчиков кислорода, и на борту держали канарейку, и если она начинала задыхаться, это значило: скоро начнут задыхаться матросы. Сейчас у меня в руках статья Унни Викан, профессора социальной антропологии Университета Осло, изданная в 2001 году. Я цитирую в переводе.

Пожилая новеллистка, не спеша, надела очки и медленно прочла:

— «Норвежские женщины должны разделить ответственность за свои изнасилования, потому что мусульманским мужчинам их манера одеваться кажется провокационной. Норвежские женщины должны понять, что мы живем в мультикультуральном обществе и должны приспосабливаться к нему». Конец цитаты. Многие женщины, в частности, в Канаде постепенно стали следовать этой рекомендация о толерантном поведении. Ведь не так трудно надеть более длинную юбку и более закрытую кофточку. Тем более, что в этом вопросе и деятели христианских церквей и даже наши парламентарии, солидарны с мусульманами. Хватит играть в сексуальную революцию! Женщину украшает скромность, и большинство согласно — вот вам демократия! И только нонконформисты почему-то задыхаются. Я говорю не о политике, а только о психологии. Если канарейки начали задыхаться в нашем психологическом климате, и улетать в теплые края, то, может, пора что-то сделать с климатом, пока не начали задыхаться матросы? Спасибо, всем, кто меня услышал.

*54. Диалектика: любая война завершается миром — любой мир завершается войной

2 марта, время обеда в архипелаге Токелау, формально — территории Новозеландского союза.

Как уже говорилось ранее, 10-километровый ромбический атолл Факаофо расположен на юге архипелага Токелау. «Учтенное» население (400 человек) живет на двух моту в западном углу барьера, на полтора кв. км. суши. А еще столько же суши, разбросанной на полусотне моту по периметру барьера, считаются необитаемыми. В южном углу Факаофо лежит моту Фенуа-Лоа, покрытый зарослями фикуса и пандануса, и имеющий маленькое солоноватое озеро в центре. Человеческие постройки здесь представлены заброшенной устричной фермой. Точнее — на вид заброшенной, а на деле — уже сто дней, как не заброшенной. И уже не устричной.

Поделиться с друзьями: