Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
— Ладно, — вздохнул Бокасса, — открывай, но на дюйм, не больше!
Скрип люка.
Слабый поток свежего воздуха с примесью дыма от сигары, и дыма от чего-то еще, что горит впереди после двух огнеметных выстрелов. А шпиль церкви похож на ракету при старте, потому что на площадке под шпилем горит попавшая туда огнесмесь и все, что осталось от вражеского пулеметчика.
Позади танка слышен мат и рычание — кто-то из раненых очнулся от шока.
Потом приближающееся жужжание санитарной мототележки — багги.
Опять
Это, наверное, про «тяжелого».
Ну вот, дождались:
— Жук-Первый, это Муравьиный король, двигаемся в плановом порядке.
— Понял, — отозвался Бокасса, и продублировал, — Жуки! Ползем вперед.
Поползли. Впереди, за церковью виднелся сквер, где можно развернуться и без помех осмотреться — так полагал Бокасса, и так же думал комбат пехотинцев.
— Это, по ходу, не сквер, — объявил механик, когда правый трак проскрипел по какой-то каменной плите, — это, по ходу, кладбище. Прикинь, лейтенант, вот мы и на кладбище.
— Не позитивная шутка, Рглар, — проворчал Бокасса.
— Я же в хорошем смысле… — начал оправдываться механик, потом вдруг оборвал свою реплику на полуслове, резко рванул рычаги. Смарт-танк почти прыгнул с места.
— Joder… — выпалил лейтенант. Точнее, хотел высказать коротким и емким словом свое отношение к маневру механика, но не успел. Что-то громко хлопнуло там, где они были секунду назад. Потом грохнуло еще раз, — в стороне, и в наушниках раздалось.
— Это Жук-Четвертый! Враг слева — сзади, там большое здание!..
— Это Жук-Второй! Жук-Третий горит!
— Взвод! — крикнул Бокасса, — Разворот, дистанция 140, по сине-белому зданию…
…И тут началось. Три факела пересеклись на комплексе торговых зданий с плоскими крышами. Это был большой супермаркет с авто-прокатом, автосервисом, заправочной станцией сбоку, и несколькими авто-парковками. Там нашлось, чему гореть.
— Спеклись гранатометчики! — констатировал Рглар, — а потом добавил, — По ходу, мы на ближайшее время отвоевались, лейтенант.
…Отвоевались.
Маленький огнеметный танк, получивший реактивную гранату в борт, стоял в середине неровной кляксы горящего металлизированного спирта. Весь боекомплект вспыхнул, и спасать командира и механика второго экипажа было поздно. Бокасса посмотрел на это несколько секунд, с трудом сглотнул, откашлялся и произнес в микрофон.
— Большая рыба, это Жук-Первый! Погиб экипаж третьей машины. Мы остановились.
— Про снабжение не забудь, — подсказал подошедший комбат.
— Да, — Бокасса кивнул, — Большая рыба, у нас боекомплект на грани исчерпания, нам тут пришлось стрелять по площадям.
— …Жук-Первый, это Большая рыба. Там горит коммерческий комплекс «Le-Apa-Nui».
— Да, — сказал Бокасса, — там были гранатометчики, а где конкретно — неясно. Пришлось залить огнесмесью все здание. Мы остановились. Ждем боекомплект и инструкцию.
— Жук-Первый,
вы больше не под огнем?— Уже нет, Большая рыба. Мы заняли позицию на кладбище, противника не видно.
— Понятно, Жук-Первый. Переключаюсь на Муравьиного короля. Алло! Ответь!
— Да, — сказал комбат морской пехоты, — Муравьиный король на связи.
Бокасса вздохнул, уселся на одну из могильных плит (белую с изрядно потускневшей надписью золотой краской) и стал смотреть на огромные языки пламени, пожиравшие коммерческий комплекс «Le-Apa-Nui».
— Курить будешь, лейтенант? — спросил механик, присаживаясь рядом.
— Да, — Бокасса кивнул, — а знаешь, Рглар, получается, что ты спас наши задницы.
— Получается, — подтвердил тот, — просто, я был на Костариканской войне. Там жизнь в первую неделю учила засекать выстрел базуки. Кто не научился, тот — сам понимаешь.
— Понимаю. Слушай, у Ливара и Зурани кто-нибудь остался? Родичи, друзья?
— Без понятия, — сказал Рглар, бросив короткий взгляд на догорающий танк.
— Ясно, — лейтенант снова кивнул, — я посмотрю потом в файле-анкете. Если не…
— …Тс-с! — перебил его Рглар, выпучив глаза, и прижав палец к губам, — …Ты не говори ничего про «если не», особенно на кладбище, а то накаркаешь!
— Ладно, не буду… Ты, кажется, говорил про курево?
— Ага, — ответил механик, и протянул командиру сигару и зажигалку.
Опять же:
Основная часть времени на войне — это ожидание.
Делать было решительно нечего, и Бокасса, чтобы отвлечься от невеселой реальности, вытащил из кармана маленький планшет «Элнот», и вывел на экран всю видеозапись с центрального из полдюжины маленьких дронов разведки, круживших над Папеэте.
— Что ищешь? — немедленно полюбопытствовал Рглар.
— Так, — лейтенант пожал плечами, — просто на удачу. Вдруг что-нибудь соображу. Вот, посмотри: это, видимо, ползают легионеры. Они, хотя и неадекватные, но у них четкие рефлексы, как пересекать открытые участки. А вот просто какие-то люди. Странно.
— А что странно, лейтенант? В городе было где-то тридцать тысяч местных сивилов, и несколько тысяч туристов. Они же не все смылись.
— Не все, — согласился Бокасса, — но те, которые не смылись, мечтают это сделать. Так?
— По ходу, так, — согласился механик.
— А тогда, — продолжил лейтенант, — какого хрена они ползают туда — обратно? Вот, ты посмотри на эту группу, где характерный сивил в клетчатой накидке. Вот они зашли в продуктовый супермаркет. Вот вышли с тележками. Нагребли жратвы и воды.
— А что такого, лейтенант? Ну, взяли, что плохо лежит.
— Рглар! Вспомни, о чем говорили! Они мечтают смыться из города. А тут, они воруют продукты, и куда-то тащат. И не на юг или восток, из города, а на север. Зачем?
— Ну, по ходу, у них на севере, где пристани яхт-клуба, есть кораблик, или типа того.