Маячный мастер

— Да я разве против? — Сергей пожал плечами. — Просто говорю, что надо с ней поделикатнее, что ли… Я что предлагаю: стол накроем, пригласим её. Водки нальём, коньячок опять же… Посидим отметим наше спасение — глядишь, она и разговорится?

— Ну… можно, конечно, и так. — Казаков, судя по скептической мине, не вполне согласился с другом, но предпочёл не спорить. — Только пацана куда девать, подумал?

— А что тут думать? Сперва с нами посидит, поужинает-а как дело пойдёт к серьёзному разговору, отправим погулять. Тут есть дети — познакомятся, поиграют… Они целыми днями мячик пинают на пустыре — вот пускай и присоединится. В Зурбагане, насколько я успел заметить, о футболе понятия не имеют, будет, что рассказать сверстникам, когда вернётся.

— Если вернётся — многозначительно добавил Казаков. — И он, и Дзирта, и мы с тобой тоже…

— Вернёмся, куда денемся? — Сергей встал. — ты прикинь тогда насчёт ужина, а я пойду, поздороваюсь с Врунгелем. А то уж полдня здесь — а я до сих пор к нему не заглянул. обидится старик, а ведь нам его ещёс собой сманивать предстоит…

* * *

Разговора с Врунгелем в тот вечер не получилось. Хоть «Клевер» и стоял пришвартованным у пристани, шкипера на борту не было — он ещё с утра уехал на базовской «буханке» в город. Я поздоровался с Валдисом, прозрачно намекнул на грядущие перемены (относительно рижанина-моториста у меня тоже были планы), и пошёл в домик администрации, когда с озера донеслось тарахтение лодочного мотора. К берегу подвалила обшарпанная «Казанка», и на с неё пристань перепрыгнул Володя Музалёв собственной персоной. был он в штормовке, резиновых сапогах и с пучком удочек в руке — катался, надо полагать, на острова. Там, как я помнил, отлично брал судак, и попадались даже такие редкости, как налим и стерлядь.

Музалёв принял брошенный из моторки конец, намотал его на столб — и только тут заметил меня.

— Сергей? Баранцев? — он шагнул навстречу. — А мы тебя только через две недели ждали!

Я развёл руками.

— Пришлось приехать пораньше. Но ты-то тут какими судьбами? Я-то думал — только в июне будешь, вместе со своими охламонами?..

«Охламонами» называли ребят и девчонок из володиного детского парусного клуба «Зюйд-Вест», вместе с которыми я и попал сюда, на Онегу в прошлом году.

Да вот, решил развеяться, порыбачить, пока у них школьные каникулы. — ответил он. — Заодно и с Михаилом Христофорычем договорюсь насчёт летней заброски — он же в Москву так и не вернулся, остался зимовать здесь со своим буксиром…

Я едва не хлопнул себя по лбу. Как можно было забыть, чтов первой половине июня капитан Врунгель (он же Осетинов Михаил Христофорович, шкипер и владелец буксира типа «Ярославец», носящий имя «Клевер») должен отбуксировать с подмосковного Клязьминского водохранилища сюда, на Онегу караван из зюйд-вестовских ялов и реконструкционных посудин для участия в большом парусно-историческом фестивале. Который как раз и должен состояться здесь, на Бесовом Носу, как первое крупное мероприятие будущего историко-природного заповедника. Дело хорошее, спору нет — но беда в том, что как раз на это время и на это место у нас с Петром имелись свои планы — и отказаться от них, или хотя бы отложить, не было ни малейшей возможности.

* * *

— Ты бы видел его, когда он обнаружил в бухте за мысом «Ланифер»! Его чуть кондрашка не хватила — принялся уговаривать подняться на борт, всё осмотреть. Я едва отбрехался — завтра мол, а сейчас некогда…

— Да и хрен с ним. — Казаков, в отличие от Сергея, толком не успел познакомиться с руководителем «Зюйд-веста» и не испытывал в отношении того особого пиетета. — Вот удалим тех двоих с яхты — пусть осматривает, сколько влезет, не жаль!. Ты лучше подумай, что будет, когда вся эта фестивальная публика увидит участвующие в регате суда

— Сергей почесал затылок.

— Думал уж, голову сломал. Пока такое предложение: перенастроим зеркала так, чтобы точка выхода с Фарватера была подальше, на пределе видимости с балкона маячной башни. С берега тогда вообще ничего не заметят… если повезёт.

Казаков недоверчиво сощурился.

— То-то и оно, что если повезёт. А с зеркалами — ты сможешь?

— Надо пробовать. Валуэр объяснил, как это делается, ничего особо хитрого там, вроде, нет. Но не хотелось бы напортачить — тогда и мы не сможем выйти отсюда на Фарватер по Маяку, и к нам никто не придёт.

— Н-да, весёлая перспективка… — сделал вывод Казаков. — И вот ещё что: насколько я понял, тут во время фестиваля будет полно всяких шлюпок, катеров, катамаранов парусных, ладей реконструкционных с драккарами. Вряд ли они захотят всё время стоять у берега.

— Это уж к бабке не ходи… — я припомнил столпотворение, которое творилось здесь в прошлом году. — До темноты будут шнырять туда-сюда в видимости маяка, ещё и на острова пойдут, на экскурсию……

— Вот и я о чём. Стоит отойти подальше — наверняка всё увидят, и другим расскажут. А когда вся эта братия ломанётся смотреть на эдакое чудо! Одних роликов в Интернет выложат десятки, если не сотни — и тогда кранты, прощай вся наша конспирация. Я уж не говорю о властях — тут ведь и спасатели будут дежурить, и полиция. Мероприятие-то массовое, проводится официально, положено бдить! Увидят незнакомые суда, запросят по рации, а когда не получат ответа — вызовут вертолёт. Или сами ломанутся в погоню, катера у них мощные. Представляешь, что тогда начнётся?

— Ничего хорошего. — ответил Сергей. Действительно, картину собеседник нарисовал неутешительную. — Но, как мне представляется, не всё так уж скверно. Регата Пяти Фарватеров проводится так: участники, это обычно полтора-два десятка судов, стартуют из Зурбагана с интервалом в час-полтора. По одному ныряют в первый Фарватер, выходят на тамошний маяк, обходят контрольный буй — и возвращаются. А дальше всё повторяется раз за разом, с каждым из Фарватеров.

— А как их выбирают? Фарватеры, в смысле?

— Я разве не рассказывал? По традиции в маршрут регаты включены пять недавно заработавших во Внешних Мирах Маяков. Каждый год Маяк, занимающий последнее место в списке, исключают, а первое занимает тот, что был зарегистрирован в Реестре Лоцманской Гильдии последним. В нынешнем году это твой маяк, на Бесовом Носу. Между прочим, это большая честь для Маячного Мастера, гордись!

— Даром не надо такого счастья. — буркнул Казаков. — И чем это всё нам поможет?

— На маршруте всякое может случиться — задержки, поломки, да мало ли что? Участники выходят из Фарватеров по одному, с приличными интервалами, и задерживаются в очередном Внешнем Мире ненадолго — огибают буй и ныряют в новый Фарватер. Занимает всё это минут десять-пятнадцать, от силы. Есть шанс, что яхты вовсе не успеют заметить — а если и заметят, то не сразу, среагировать не успеют.

Казаков недоверчиво хмыкнул.

— Ещё того не лучше! Кто-нибудь, да заметит — и представь себе реакцию человека, на глазах у которого эдакая громадина — он ткнул пальцем в окошко, за которым на глади бухты стоял «Ланифер», действительно огромный рядом с катерами и лодочками, — возникнет из воздуха, а потом пропадёт неизвестно куда!

Сергей посмотрел на часы — половина одиннадцатого, но небо ещё светлое. Север, тут всегда так…

— Ладно, ещё успеем подумать, как выкручиваться. — н встал, отодвинув табурет. — А пока — как там у Б. Г?

…Ну-ка мечи стаканы на стол,

Ну-ка мечи стаканы на стол,

Ну-ка мечи стаканы на стол,

И прочую посуду!… — немузыкально пропел он. — Короче, накрывай, а я схожу, приведу наших гостей. Жрать охота прямо-таки невыносимо, да водки после такого дня грех не выкушать…

* * *

Разговора с Дзиртой в тот вечер не получилось. Мальчишек с мячом, к которым я собирался отправить Тиррея, на пустыре уже не было — не затевать же допрос при нём? Пришлось отложить беседу до утра следующего дня, когда, продрав с трудом глаза, смыв последствия вчерашнего застолья ледяной онежской водичкой (май, как-никак, и далеко не Сочи!), и наскоро перекусив остатками ужина, мы взялись, наконец за дело.