Маяк надежды

Когда-то была очень популярна легенда о древнем фараоне, который сам создавал для себя саркофаг и не просто частичку отдал, а большую часть души. Потом восстал в виде мумии, чем весьма опечалил потомков, уже вовсю правящих страной.

Предка упокоили, а подобные вещи стали под запретом.

Конечно же, такое было невозможно. Скорее всего это была злая шутка некроманта.

Но практика действительно считалась весьма непопулярной. Вот только причина иная. Разделить душу означало взять на себя ответственность за творение. Сделать частью себя.

Чем больше усиливаешь таким образом артефакт, тем сильнее будет отдача при его уничтожении. Эффект этой отдачи был непредсказуем. Можешь слечь с бессилием на неделю-две. А можешь получить удар, с которым не справиться.

Вот только мне это было не страшно. Намерение — самое главное.

Хочешь навредить, получишь в ответ проблемы. Хочешь защитить — будет больно, но терпимо. Я был способен управиться с ценой.

И я хотел защитить свой город, свой дом. Его водную границу, которая всегда так влекла к себе недругов. Надеяться на ещё одного легендарного фонарщика я не стал.

— Я, Александр Вознесенский, добровольно отдаю часть своей души во имя защиты этих земель, — произнес я полагающуюся фразу.

Магия слова запустила процесс. Меня охватил озноб, по спине пробежались мурашки. Мир словно замер, ожидая мой следующий шаг. Я положил руку на фонарь и закрыл глаза.

Каждый аспект отозвался внутри, молниеносно сливаясь воедино. Крошечное ядро, вобравшее концентрат сил. Я направил его сквозь башню, вниз.

Кольнуло в груди и я поморщился. Хотелось забрать обратно, не отпускать. Накатила тоска и усталость. Бросило в жар. Я приложился горячим лбом к металлической конструкции и просто глубоко дышал.

Пройдет, пройдет. Сейчас пройдет.

Искорка металась, как светлячок, пронизывая здание и привязываясь к нему.

Наконец-то все закончилось. Небо стало чуть светлее.

Всю накопленную горесть я вложил в огонь. Завершающий этап — создать негасимое пламя. И я оставил это напоследок, чтобы избавиться от боли.

Стихия вспыхнула так ярко, что я отшатнулся. Надо постараться не превратить маяк в ещё одну доменную печь…

Затрещали стекла и я сбавил напор, одновременно укрепляя конструкцию. На пол полетели, жалобно звякая, накопители. Огонь разгорался постепенно, пока не стал настолько мощным, что направленный луч убежал до горизонта.

Казалось, свет достиг самого Гельсингфорса в Финляндском княжестве. Надеюсь, я там никого не разбудил.

Я всё же воспользовался драгоценным накопителем жизни, чтобы не отрубиться прямо тут. Светлая сила пробежалась по телу, возвращая мне энергию и отличное настроение.

Посветлело уже заметно. Рассвет подступал, окрашивая высокие облака в оттенки розового и красного. Вместе с первыми лучами, которые превратили море в сверкающую рябь, я выключил свет маяка.

Получилось!

Теперь ещё одно важное дело и серьезный разговор с тайной канцелярией. Нужно найти морскую ловушку.

Когда я спустился, адмирал уже заваривал кофе. Приветственно кивнул мне и указал на стол, где манило блюдо с пышными румяными пирожками.

— Сам испек, — поделился Волков. — Дом-то мой на суше, закрытый уж давно, но печь исправна.

— У вас там дом? — удивился я, хватая всё ещё горячее угощение.

Лохматый пес, лежавший у порога, поднял голову и утвердительно гавкнул.

— Ну продал-то я всё, что было. Но прикупил себе домик небольшой, возле гавани. Мало ли что, так будет место, где приютиться.

Предусмотрительно. Я призадумался, что тоже не помешает обзавестись таким местом. Я, правда, не отказался бы от того безымянного острова, который очистил. Домик там неплохой. Но завещание учителя оспорить — себе дороже.

— Очень вкусно! — искренне признался я после пятого пирожка. — Обязательно включите в меню завтрака. А, впрочем, и обеда, и ужина тоже.

Начинка из фарша была такой сочной и вкусной из-за специй, что я взял добавки. А потом и всё остальное. Адмирал лишь довольно посмеивался.

— Отличный у вас аппетит, Александр. Любо-дорого смотреть. Для меня, боюсь, — он похлопал себя по животу, — такие гастрономические подвиги уже будут чреваты.

После этой ночи я был готов съесть всё содержимое какой-нибудь пекарни. Причем в качестве аперитива. Десяток пирожков лишь притупили голод. Но это было временно, побочный эффект от приложенных усилий. Можно было использовать больше магии жизни, но я её поберег. Лучше уж хорошенько поесть.

— И какие дальнейшие планы? — поинтересовался граф, когда я доел и с тоской взглянул на опустевшую посуду.

— Морская вылазка, ваше высокопревосходительство. Мне снова пригодятся ваши пиратские навыки.

Глава 20

Выбираясь уже в третий раз с адмиралом на его судне, я задумался, что неплохо и себе приобрести такое. Пусть граф Волков, судя по его энтузиазму, наверняка и в будущем согласится на подобные прогулки. Но своё всё же лучше.

Поезд есть, почему бы не иметь и какой-нибудь баркас…

Пока мы направлялись в сторону острова, я спросил у Григория Ивановича про особенности судовладения.

Оказалось, что есть множество неочевидных трат. Стоянка, обслуживание, сборы и налоги обходились ежегодно в сумму не менее половины стоимости водного транспорта.

Плюс обязательное обучение и получение соответствующих прав на управление. Ну или найм сертифицированного капитана, а то и команды, в зависимости от размера и технических характеристик судна.

Всё это я, в общем-то понимал, но слова адмирала жестко прошлись по авантюрному желанию иногда выбираться в море на собственном корабле. Пока ни лишних средств, с учетом постройки флигеля и второй лаборатории, ни времени не было.

Ну ничего, есть куда стремиться!

— Вы, граф, не унывайте, — заметил Волков моё легкое разочарование. — Обращайтесь ко мне в любое время, уж я не откажу, это точно! С вами, Александр, весьма весело. Да и мне полезно вспомнить старые навыки.

— Благодарю вас, — улыбнулся я, глядя на мечтательный вид заядлого моряка.

Соскучился бывший адмирал по стихии, это было заметно невооруженным взглядом. Может он и ушел на долгожданный покой, с огородом и козами, но море никогда не отпускает тех, кто провел там большую часть жизни.