Майами Куб

Эмили даже сама не замечает, как предлагает:

— Может, пойдёшь домой. Я тут посижу, всё равно бессонница.

Стивен удивлённо поворачивается, не понимая, откуда в девушке столько сейчас благородства взялось. Но потом он, кажется, понимает к чему всё. Зачем ходить вокруг да около этой темы, когда прямо сейчас можно выяснить всё до конца.

— Сама-то не желаешь спать?

— Говорю же, бессонница, — нехотя повторяет Эмили, смотря на серьёзное лицо напарника. — К тому же, у тебя семья дома, а у меня — никого.

Стивен ловит себя на мысли, что сейчас самое подходящее время поинтересоваться, почему у Эми нет никого.

— И почему, интересно?

Стоукс пожимает плечами.

— А мне и не нужен никто. Разве что, ты…

Разумеется, Кэнзас всё замечал. Взгляды, слова, прикосновения. И нет, он не испытывал ничего в ответ, разве что уважение, потому что, не смотря на весь хреновый характер, Эмили была неплохим копом с отличным чутьём.

— Слушай, я уже говорил, у меня семья. Я люблю свою жену и сына и не желаю слушать о том, как мы трахнемся и разбежимся, ясно?

Эмили были не приятны подобные разговоры, но она понимала, что сама сделала себе такой имидж, переспав чуть ли не с каждым копом в округе.

— А что, если не разбежимся? — тихо, почти про себя, вопрошает девушка. Кэнзас усмехается легко и задорно.

— Верность не для тебя, Стоукс. Забудем разговор, чтобы больше к нему не возвращаться».

Если бы Эми тогда знала, чего будет стоить ей работа с Кэнзасом в одной связке. Многого. Того, о чём неприятно вспоминать. Эмили любила мужчин, а они её использовали. Не все, конечно. У Стоукс были хорошие связи в полицейском департаменте, и многие из простых полицейских спали с ней исключительно «по делу», желая пролезть по служебной лестнице. Она любила проводить время именно в постели с очередным кандидатом в офицеры, а не у телевизора, смотря бейсбол. Но потом до неё медленно стало доходить, что это всё стало нехилой манией, а не просто релаксом после трудной рабочей недели.

Сейчас она была не готова расстаться с вечеринками, выпивкой и мужчинами. А может, к этому и нельзя подготовиться. Просто потому, что она не желала идти вразрез со своими потребностями души и тела. Или просто боялась, что бессонницы и кошмары изведут её вконец. А пожаловаться на это некому, иначе она точно может остаться без работы.

Опасная бритва рассекла воздух, уходя куда-то в бок за предел видимости. Белокурая девушка задрожала, страх мерными толчками вырывался наружу. Она пыталась закричать, но горло сковало льдом ужаса и приближения неминуемого конца. Где-то за стеной ходили люди, из-под двери номера шуршал холодок, облизывая голую спину.

— Это будет не больно, — как отголосок чего-то неясного и скорого. Расплата за попытку крика была мгновенной. Один резкий замах, и кровь веером окропила ближайшую стену, стекая каплями и застывая безобразным рисунком, означавшим только поражение жизни. Победу смерти над жизнью.

« — Чего ты хочешь, Реджина?

Коротко стриженная блондинка вполне конкретно ждёт ответа, хотя ей давно пора быть на экзамене по психологии. Но она уже двадцать минут выясняет у Эштон, что происходит. Регина и сама этого не знает и даже не может признаться себе, что влюблена. По уши. Но говорить об этом объекту воздыхания — это всё равно, что засунуть голову в пасть льва.

— Хочу быть с тобой, — наконец, вытягивает из себя Эштон. — Мне кажется, что я влюбилась… в тебя.

Барден усмехается. Давно пора было прижать Эштон к стенке, чтобы она в полной мере осознала, что это не просто любовь, а влечение. Жаркое и страстное. И оно вполне взаимно.

— Наконец-то, — вырывается у Барден. — Ты собиралась молчать до скончания веков?

Вопрос выбивает Эштон из колеи, но Барден не желает терять время. Не сейчас. Она ещё может успеть получить удовольствие и сдать чёртов экзамен. Один короткий, но уверенный шаг срезает на корню все сопротивления брюнетки, и Барден впивается в такие сладкие губы её соседки по комнате. Регина чувствует, что ноги подгибаются, но сильные руки Барден не отпускают её, не дают упасть, а наоборот, прижимают сильно, почти вдавливая в полку с книгами. Регина никогда прежде не была с кем-то, поэтому совершенно не знает, что там делают дальше в таких обстоятельствах. Однако Барден делает всё сама. Сама целует, сама раздевает, сама берёт то, что нужно. Она знает, как переходить от слов к делу. Она знает, как владеть ситуацией. Она знает много из того, что Эштон только предстоит узнать. А ещё она знает, что не любит Регину в ответ, ей просто нужна разрядка и быть с кем-то. Но Регина вряд ли знает это, да и не нужно ей. Сегодня Эми Ли Барден лишит её девственности. Это главное. А потом сдаст экзамен на отлично».

Принимать судьбоносные решения всегда трудно. Хотя бы потому, что это твой шаг, и тебе за него нести ответственность. Она не собиралась размышлять над предложением Эштон все двадцать четыре часа, она приняла решение уже после ухода криминалиста.

— Отличное начала дня! — улыбнулся Имбердсон, возвращая Эмили документы и значок. — Отличное для тебя, а вот для очередной жертвы явно день не удался, — с явным сарказмом отметил капитан. — Выметайтесь! Одни поедите, Кэнзас с Девичем в суде разбирают дело Макферсона по частям. Надо им закончить.

— Надеюсь, ты не сглупишь и не будешь нарушать условия нашего уговора, — наставленчески выдаёт Эштон, садясь на переднее сидение, пока Эми копошится с карманах джинс в поисках ключей. — А то ведь будет не по-товарищески.

— Следить будешь? — хмыкает недовольно Стоукс, найдя, наконец, ключи.

— Если потребуется.

Такая настойчивость раздражала девушку куда больше, чем простая работа с Эштон. Но делать нечего, придётся потерпеть. Вся жизнь Эмили состояла из ожидания чего-то неизбежного, не привыкать.

Отель «Балтимор» находился на 154 авеню, рядом Дикси Паркуэй, по которой часто устраивались велогонки, любимые Эми с детства. Сейчас же в районе отеля было всё оцеплено рыжей заградительной лентой и на входе стояло два полицейских в форме регионального штата (бежевая форма — прим. автора). Показав на входе значки, женщины углубились в просторный холл, где был почти что оазис. Тропическая прохлада, при жаре больше 100 градусов по Фаренгейту (примерно +38 по Цельсию — прим. автора).

— Мильтон, ты ли это? — подколола Стоукс, осматривая холл. Мужчина картинно улыбнулся.

— Я тоже очень рад тебя видеть снова, Стоукс! Отлично выглядишь!

Эми не обращала внимания на подобные комплименты, разве что, где-то в баре, когда нужно было поддержать флирт и довести всё до постели. Но на работе — никогда.

— Труп на тридцать втором этаже, — оповестил Мильтон. — Проводить? — Стоукс присвистнула. Давно она не была в высотных зданиях.

— Сами дойдём.

Эми даже не обратила внимания, как при слове «тридцать второй этаж» нервно сглотнула Эштон. Впрочем, работа в Особом отделе требовала многих навыков, поэтому жаловаться на трудность работы Регина не желала никому. Тем более своей новоявленной напарнице, которая с удовольствием воспользуется таким подарком, как страх высоты.

Лифт поднимался медленно, и Эштон, вцепившись в поручень слева, молила страх не брать верх над ней. Не сказать, что она боялась замкнутых пространств, но сейчас ещё это предчувствие, что Эми всё чувствует, не давало покое.

Стоукс же чувствовала, что она рада вернуться к работе. Отдых не всегда был ей на пользу. А ещё жара побуждала на то, чтобы ходить в душ через каждые пятнадцать минут. Эми, проведшая часть жизни в разъездах, так и не научилась справляться с жарой. Повернув голову, она машинально хотела подколоть напарницу, что, видимо, жара, мучает не только её, когда заметила, что на женщине лица нет.