Майами
Шрифт:
— Боже, ты сидишь рядом с Лайзой Родригес.
— Той самой Лайзой Родригес?
— О да, мягкий вариант. — Она засмеялась, поддразнивая его. Он не будет чувствовать себя уютно рядом с любимицей масс. Ее замечание очень тонко высветило это.
Он тут же подхватил ее тон. Его глаза сверкнули один раз, затем снова перескочили в состояние чуть менее беззаботного спокойствия. Боже, он был чувствителен. Она вовсе не хотела уколоть его.
Это была всего лишь ее манера говорить разные благоглупости, легкая болтовня высшего класса во время приемов. Однако это подчеркивало, что она все знала
— Окруженный моделями, — сказал он. Был ли здесь малейший намек на неодобрение, скрывавшееся в его последних словах?
— Большая разница с интеллектуалами?
— На самом деле большинство моих друзей рыбаки, — сказал он. Потом поглядел на нее, все еще улыбаясь, но только чуть-чуть. «Рыбаки», казалось служили козырной картой против Вандербилта и моделей.
— Рыбаки? Это звучит крайне любопытно, — сказала Криста, поддерживая тему.
Оба сознавали, что их беседа текла сама собой. Никто не управлял ею. Оба, казалось, были рады пустить ее на самотек, и все же чувствовалось беспокойство с обеих сторон. Они очень хотели понравиться друг другу, добавить глубины во взаимную притягательность. Получится ли это?
Криста обошла вокруг стола, читая имена своих будущих соседей по трапезе.
— Энн Винтур, редактор из «Вога». Для меня. Ее муж, профессор Шеффер. Он детский психиатр в Колумбийском. Для тебя. Мери Уитни. Думаю, для меня. И Роб Санд. Твой. Он аквалангист и теннисный профи, что, как я полагаю, не на миллион миль удалено от рыбаков.
— Так мы сидим друг напротив друга за столом, так? — Питер Стайн улыбался ее игре. Она не боялась его. И это было приятно. И она была очень, очень симпатичной, бойкой, напористой и все-таки чуть-чуть лукавой.
— Только если ты хочешь, чтобы так было. — Она ободряюще улыбнулась. Он стойко выдержал ее взгляд. Не отвел глаза. Большинство не смогли бы справиться с этим. — Так где же я могла видеть эти глаза прежде? — думала Криста.
— Вот и чудесно, — сказала Мери Уитни, появляясь у стола с гладким Стенфордом Вандербилтом на буксире. — Вы уже встретились. Двое моих самых лучших друзей. А теперь тебе нужно показать Питеру, как наслаждаться жизнью, Криста. А тебе, Питер, нужно показать Кристе, как стать немного более милосердной. Она только что довела меня до инфаркта при совершении сделки.
Она уселась, схватила льняную салфетку и энергично потрясла ею.
— Где все? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Я думаю, Лайза и Роб все еще осматривают дом, — предположила Криста.
— О, я нашла их. Они приводят себя в порядок.
— Что ты думаешь о своей новой «девочке от Уитни»? — спросила Криста, удивляясь, какого черта Мери имела в виду, сказав «приводят себя в порядок». Ее желудок пару раз перевернулся.
— Я думаю, что у нее ужасающее будущее на теннисном корте.
О, Господи! Конечно же нет! Цел ли контракт?
Мери прочитала ее мысли.
— Не беспокойся, дорогая. Сделка совершена. Однако ты не станешь возражать, если я потребую включения в контракт условий договора на тридцати страницах, а? Ах, вот и Шефферы.
Энн Винтур, холодная, с лицом феи, редакторша
журнала «Вог» и паладин в области моды, бочком подошла к столу, ее супруг сел рядом. Питер Шеффер читал «Детскую игру». Он прямо направился к Питеру Стайну.— А вот, наконец, и дети, — провозгласила Мери Уитни.
Появились Лайза и Роб. Они выглядели не столько вычищенными, сколько вымытыми. Криста бросилась к ним.
— Лайза, ты встретилась с Мери. Как чудесно! Роб, ты хорошо смотрел за моей звездой? — Она произнесла это быстро, прекрасно чувствуя те течения, что бурлили вокруг стола. С другой его стороны Питер Стайн глядел на нее, и она это видела.
— Давайте-ка все присядем и закусим, — предложила Мери Уитни.
Она решительно уселась на место. Все проделали то же самое.
Официанты налетели с шампанским.
— Что за удовольствие, — произнесла Мери Уитни и издала такой мрачный смех, какой никогда еще не звучал за столом.
— Я почувствовал плохие вибрации, — сказал Питер Кристе. Он даже не потрудился понизить голос.
— Да нет, — возразила Криста, сознавая, что цвет ее щек разоблачал ее ложь. — Лайза новая сотрудница в моем модельном агентстве, и мы собираемся работать для Мери Уитни. Все просто восхитительно.
Вот это было правдой.
Он поглядел на нее. Его брови выгнулись другой.
— Звучит ужасающе, — сказал он с намеком на улыбку.
— Да-а, о'кей, действительно. — Криста тоже улыбнулась. Он был востер, как нож. Мало что ускользает мимо него незамеченным. Интересно, отчего? Благодаря его писательскому таланту или его собственной натуре?
— Что ужасающе? — рявкнула Мери Уитни.
— Работать на тебя, как мне кажется, — ответил Питер, абсолютно не смущенный агрессивностью в голосе хозяйки. Криста снова поглядела на него. Он не был запуганным человеком. Он сам привык пугать. Она всегда предпочитала мужчин с мягкой душой. Но ведь никакие законы не запрещают менять свои вкусы.
— Да что ты вообще об этом знаешь, Питер? Ты ведь за всю свою жизнь никогда ни на кого не работал.
Его хладнокровный ответ не замедлил себя ждать.
— Ты ведь тоже не работала, Мери.
— Нет, и слава Богу, — согласилась Мери. — Работа это проклятье мыслящих классов. Она слишком ценная, чтобы тратить ее на кого-либо еще.
Она рассмеялась, чтобы показать, что они не ссорились.
— Вот уж и не собираюсь работать ни на кого, — заявила Лайза Родригес.
— Ну уж, если ты делаешь обложку «Вога», то ты работаешь на Энн, — прозвучал зуавский голос Стенфорда Вандербилта.
Энн Винтур, одержимая культом всего изящного в искусстве, уставилась в пространство.
— Что касается меня, — сказала Лайза, — то я все делаю только для самой себя.
— Ты не права, — внезапно вмешался Роб. — Мы должны делать все для Бога.
За столом воцарилось неловкое молчание.
— Ну, для меня было большим удовольствием созерцать, как ты работал во славу Его сегодня вечером, — проговорил ледяной голос Мери Уитни.
— Бог создал природу, — парировала Лайза, широко улыбаясь. Она с силой сжала ноги под столом. Глубоко внутри нее продолжало жить эхо недавнего.