Майенн

Корабль медленно изменил курс и… начал двигаться. Они не верили глазам, всматриваясь в мигающие экраны, вдруг ожившие приборы… — сомнений не осталось: корабль начал двигаться, словно под действием невидимой, но всемогущей силы.

Звездная картина сместилась чуть вправо, одни звезды приблизились, другие поблекли; корабль шел дальше, смещаясь из одного сектора в другой, выходя из области притяжения одного солнца, попадая в другую — и снова, уходя, двигаясь, перемещаясь в неизвестном направлении. Неудержимо. Без колебаний. Направленно и окончательно.

Планета возникла неожиданно, заслонив все экраны. Селим вскрикнул: его руки по привычке потянулись к ненужным теперь приборам управления. Дюмарест до боли в глазах всматривался в неуклонно приближающуюся поверхность: долина, плоскогорья, невысокие горы — все это было видно в мерцающем сиянии далеких звезд. Корабль начал вращаться вокруг оси и стремительно падать вниз…

— Эрл! — Майенн испуганно схватила его за руку; Эрл крепко прижал ее к себе, чувствуя дрожь, испуг ее маленького тела, пытаясь укрыть, защитить ее от неумолимо надвигающейся катастрофы.

— Эрл, — прошептала она, — поцелуй меня, на прощание. Он почувствовал нежность ее губ, мягкость волос, коснувшихся его лица, тепло и страстность ее тела, крепко прижавшегося к нему и ищущего защиты, молившего о надежде и спасении. А Дюмарест напряженно ждал, не давая себе возможности расслабиться хоть на мгновение…

И вдруг хаотическое движение корабля прекратилось и наступила тишина. Корабль опустился на поверхность неизвестной планеты. Целый и невредимый…

— О, Господи! — все лицо Карна было покрыто крупными каплями пота, руки слепо ощупывали тело в поисках ранений, разбитые губы шептали, словно в забытьи, — дай Бог, чтобы такая посадка была первой и последней в моей жизни! Вы в порядке? Эрл? Майенн?

— Да, кажется вполне, — как и офицер, Майенн испытала сильное потрясение, испуг и шок. Она приготовилась к самому худшему и, с трудом поверив в спасение, несмело улыбнулась Дюмаресту; потом ее взгляд скользнул дальше, за его спину, глаза расширились, и она, страшно побледнев, закричала:

— Капитан!

Селим был мертв. Его тело откинулось в кресле, кровь выступила на губах, лицо искажено предсмертным страданием. Шок и удар были слишком сильны для него; остатки сил и жизнь покинули измученное тело.

Карн осторожно прикрыл глаза капитана, и тихо произнес:

— Он был хорошим человеком. И прекрасным капитаном. Мне слишком хорошо известно, что он чувствовал в последние дни и часы своей жизни. Мертвый корабль и неизбежный крах. Все, чему он отдавал свои силы, разум, посвятил жизнь — все приближалось к последней грани, а он был не в силах это изменить. Слишком тяжелый конец его трудной жизни.

Дюмарест молчал, задумавшись, потом, словно очнувшись, посмотрел Карну в глаза:

— Теперь ты — командир, капитан.

— Капитан чего? Беззащитного, лишенного возможности двигаться корабля? На незнакомой планете? Ведь я абсолютно точно знаю, что при наших возможностях генератор нам не отремонтировать, не запустить!

— И тем не менее, вы — командир. На вас лежит ответственность за пассажиров, вы обязаны принимать решения и думать о будущем; искать выход и верить в него.

— Я понимаю это. Но что я скажу им всем? Несколько минут назад мы находились в космосе, и вдруг… Эрл, что произошло? Где мы находимся?

— Давайте посмотрим и подумаем. Вы наверняка сможете все объяснить.

— Внешняя силовая трансмиссия. Я читал о ней, но до сих пор не сталкивался. Действующая вопреки всем известным физическим законам. Но затраты энергии на то, чтобы переместить наш корабль подобным образом, должны были быть колоссальными! Просто фантастическими! — Карн взглянул на гористый ландшафт снаружи; со всех сторон высились скалы, горы. Планета казалась заброшенной и мертвой.

— Что-то притянуло нас сюда, — проговорил он заинтересованно, — какая-то сила; она нашла нас в космосе, услышав, и сильнейшим полем доставила сюда. Но где это? И где мы находимся? По-моему, это неизведанный и далекий уголок Галактики. И зачем?

Майенн сказала не очень уверенно:

— Я пела, прося о помощи. Кто-то выполнил нашу просьбу.

— И вы называете это помощью? Корабль — неподвижен, капитан мертв?

— Это несчастный случай: он был тяжело болен, умирал, перегрузки и шок только ускорили его смерть, — проговорил тихо Эрл.

— Значит, они не могли помочь нам иначе, но зачем было вообще тащить нас неведомо куда?

Карн повернулся к передатчику, подправил настройку и произнес:

— С вами говорит капитан только что приземлившегося корабля. У нас тяжелые повреждения, мы нуждаемся в немедленной помощи. Ответьте, если вы слышите меня.

Карн напрягся, не слыша ответа, и повторил попытку:

— Слушайте! — он говорил громко, нервно и твердо, — вы притащили нас сюда, убив при этом человека! Так говорите же, черт возьми! Говорите!

Послышался странный шуршащий звук, словно поток помех, потом они все явственно услышали одно единственное слово в ответ:

— Ждите!

Майенн сжала руку Эрла: — Эрл! Они ответили! Они поняли нас!

— Тогда почему они не говорят так долго? — Карн напряженно крутил ручки настройки, — и чего мы должны ждать?

— Ждите! — снова повторил неведомый голос. Молчание. И поток обрывков фраз и слов из эфира, — требуется уточнение данных… контакт… восполнение нехватки энергии… непонятная форма контактов… микроволны каждого индивидуума отличаются… время… не содержит… связь.

— Бред сумасшедшего. — Карн был раздражен. — Что случилось с оператором? Он несет чепуху!

— И его голос такой неживой, холодный, — прошептала Майенн, словно боясь быть услышанной кем-то, — как у Горлика иногда. Бесцветный, монотонный, как у кибера.

Радио пискнуло несколько раз, последовала серия свистящих, хрипящих звуков… и снова все смолкло.

— Черт возьми, — выругался Карн, — это ожидание действует мне на нервы. — Он неуверенно посмотрел на Майенн. — Может, надо спеть снова?

— Надо использовать пленку с записью, — сказал Эрл, — ведь мы записывали ее последние песни.

Конечно, надежда была слишком слабой, но они должны попытаться: ведь терять уже нечего. Пока Карн готовил аппаратуру, Дюмарест вглядывался в окружающие их мертвые скалы. Ему показалось, что их цвет изменился: словно над вершинами появился нимб света. Эрл протер глаза, пытаясь отогнать мираж, но свечение не исчезало.