Майор из Варшавы

Сидевшие на заднем сидении БМВ Хюртген и пан Казимир тоже с опаской поглядывали на деревья, сжавшие с двух сторон дорогу. Причем первый явно боялся леса, а второй просто не понимал, зачем они забрались в такую глушь. Молчавший все это время Хюртген неожиданно завозился, отстегнул замок форточки и, подвинувшись в сторону от возникшего сквозняка, спросил:

— Пан Ленковский, вы хорошо знаете эти места?

— Разумеется, герр майор… — привычно настораживаясь, пан Казимир подкупающе улыбнулся. — Это богатейший край, но я думаю, что только немецкий гений способен навести здесь должный порядок.

Слова о немецком гении упали на благодатную почву, и Хюртген, забыв о своих страхах, пустился рассуждать на любимую тему:

— Я ценю в вас эту черту, пан Ленковский, у вас нет предвзятости… Давайте возьмем главное достижение немецкого гения — фашизм. Идея фашизма замечательна. Любая нация состоит из людей, стоящих на разных ступенях развития. Конечно, и среди ваших соотечественников есть достойные люди, уже теперь признающие нашу правоту и превосходство…

Хюртген впервые высказывался так откровенно, и пан Казимир слушал его со все возрастающим интересом. Он даже особо отметил для себя фразу о достойных людях и понимающе кивнул головой.

— И вот теперь, — Хюртген благосклонно отреагировал на кивок пана Казимира, — когда прогнившая плутократия навязала нам войну, эти отпетые негодяи, обвиняющие нас в отсутствии гуманизма!..

Это было уже интересно, и, чтоб его мысли не прочитались, пан Казимир, прикрыв глаза, внешне сочувственно произнес:

— Как бы ни была нежна душа рыцаря, все слышат лишь грохот его металлических лат…

— О, я, я… — Хюртген сочувственно закивал. — Я рад, что вы всегда так хорошо меня понимаете…

Момент был подходящий, и пан Казимир, все время думавший о своем, как бы между прочим, сказал:

— Да, герр майор, мне говорили, в этих местах много кабанов…

— Кабанов? — неожиданный поворот в разговоре заставил Хюртгена оживиться. — О, это достойная германца охота!

Заметив интерес немца, пан Казимир, не без умысла, дополнил:

— Кстати, раньше был хороший обычай снабжать охотничьи трофеи датой и местом. По-моему, мы забрались достаточно глубоко, и если герр майор подстрелит здесь кабана, то из него можно сделать отличное украшение для будущего фамильного замка.

— О, колоссаль!.. Браво, пан Ленковский, я обязательно так и сделаю! Отличная, отличная мысль!

Хюртген настолько увлекся, что забыл про разговор, и стал смотреть в окна, как будто вожделенный трофей вот-вот должен был выскочить из зарослей…

Тем временем дорога расширилась, автомобили выехали на большую поляну, и взгляду неожиданно открылась раскидистая панская усадьба, больше похожая на старый охотничий дом. Серый БМВ призывно загудел клаксоном и остановился в каком-то десятке метров от покосившегося, вросшего в землю крыльца.

Вылезая из кабины, пан Казимир увидел, как с еще фырчащего мотором «штейера» поспешно спрыгивают солдаты, и тут же удивленно присвистнул. У дома маячили вооруженные часовые явно солдатского вида, а возле коновязей стояло не менее десятка хороших верховых лошадей.

Парадные двери гостеприимно распахнулись, и Хюртген в сопровождении адъютанта и пана Казимира вошел в дом. Внутри их встретили трое штатских. Один из них, самый старший по виду, выступил вперед и заговорил на чистейшем немецком языке:

— Я, приветствую вас и с радостью отмечаю, герр майор, что наши отношения наконец-то вышли на переговорную стадию…

Едва пан Казимир услыхал этот голос, он вздрогнул и впился глазами в лицо говорившего. Вне всякого сомнения, перед ним стоял пан Голимбиевский. Самое страшное заключалось в том, что он также, увидев пана Казимира, запнулся и возникла неуместная пауза, которую Хюртген понял весьма своеобразно. Скорее всего, майор решил, что теперь ему переводчик не понадобится, а лишние уши в таком деликатном деле и вовсе ни к чему. Во всяком случае, Хюртген весьма бесцеремонно предложил:

— Пан Ленковский, кажется, ваши услуги не понадобятся и, пока мы тут… В общем, договоритесь… Насчет охоты…

Майор с готовностью наклонил голову и на ватных ногах отступил к двери…

На дворе пан Казимир оглянулся на чуть не ставший для него ловушкой дом и постарался унять бившую его дрожь. Пока кругом было тихо. Стараясь не спешить, пан Казимир зашел за угол, и ноги сами собой понесли его к коновязи. Там зачем-то собралась довольно большая группа парней в пилотках с тризубами, и пан Казимир еще издали начал присматриваться, с кем бы ему заговорить.

К большому удивлению пана Казимира, здесь оказался и Меланюк, но теперь никакой настороженности он не вызвал. Скорее наоборот, пан Казимир почти обрадовался, что Меланюк здесь, и еще издали крикнул ему как старому знакомому:

— Эгей, добродию, добрый день! Это хорошо, что вы здесь. Тут такое дело… Герр майор хочет сам убить кабана.

— Да мы якось-то… — замялся Меланюк, но пан Казимир только снисходительно усмехнулся.

— Не беспокойтесь, добродию, я и сам справлюсь. Вы только охрану предупредите, да коника дайте поспокойней, для поездки.

— А вы мого берить! — обрадовался Меланюк. — Я памятаю, вин вам сподобався…

Отвязывая повод, он еще что-то говорил майору, но его слова доходили до пана Казимира, как через вату. Он кивал головой, улыбался, но, даже вдевая стремя, еще ощущал только свои нервы, сжатые в кулак и напряженные до предела. Уже в седле пан Казимир заставил себя улыбнуться, дал шенкеля, конь с места пошел рысью, и, под еканье лошадиной селезенки, размеренный стук копыт как-то незаметно слился со спасительным шумом леса…

Часть 2 Гонор и Отчизна

Сделанный на скорую руку штабной шалаш просвечивал во многих местах, и солнечные лучи, врываясь через дырочки, пятнали середину веселыми зайчиками. Чтоб не терять времени, несущую жердь каркаса пристроили в развилке двух соседних деревьев, и от этого легкое сооружение казалось на удивление прочным.

Прислонившись спиной к стволу, Малевич отдыхал. Кругом была такая первозданная тишь, что против воли обострившийся слух начинал улавливать и легкий шум в кронах, и еле слышное потрескивание веток, и шорох всякой мелкой твари в траве.