Майя. Игрушка Шейха

– Доброе утро,- раздался сзади бодрый голос Мо,- всё готово?

– Привет, через десять минут будем на месте,- ответил Тамер, а потом повернулся ко мне,- сегодня день рождения нашей матери, Майя. Каждый год мы приезжаем сюда, чтобы почтить ее память, потому что она похоронена здесь. Скоро придем, пришвартуемся и поднимемся к ее мавзолею. Ты пока можешь вернуться в каюту и поспать. А по возвращении поедем в одно живописное место.

Я нервно выдохнула, встав.

– Шейх Тамер, -слабо окликнула его,- если позволите, я бы очень хотела… -пыталась подобрать правильные слова,- тоже сойти на берег, с Вами…

Он обернулся на меня и пристально посмотрел.

– Только если хочешь…

Глава 39

Небольшой деревянный пирс принимает нашу дахабию. Уютная большая шаль, которую я накинула на себя поверх красивого платья в пол, любезно предусмотренного в моем гардеробе женщиной без имени, закрывает от резвой свежести утра.

Здесь, на берегу, необычайно умиротворенно и спокойно. Наверное, это и правда лучшее место для того, чтобы обрести свое последнее пристанище…

Я иду за Тамером и Мухаммадом. Сердце трепещет в груди, как голубка. Я еще перевариваю то, что сказал мне Тамер о судьбе своей матери, еще пытаюсь осмыслить- это больно…

А еще я невольно проецирую ее историю на себя. Сможет ли пощадить меня любовь Тамера… Не раскатает ли она меня своим железным катком…

Мы поднимаемся по пригорку и оказываемся у входа в изящное сооружение из рыжего известняка. Вокруг благоухают розы, порхают бабочки и поют птицы. Это место очень красиво. Наверное, как и его вечная хозяйка… Почему-то мне кажется, что Айя была очень красивой…

К нам поспешно и торжественно подбегает мужчина, облаченный в серый халат до пола и с тюрбаном из темно-коричневого материала на голове. Я знаю, что это традиционная одежда саиди- египтян, живущих в этих местах.

Он услужливо с нами здоровается и протягивает Тамеру ножницы, которыми тот отрезает одну из роз на кусте.

– Мама очень любила розы,- шепчет мне Мо, словно бы объясняя это прекрасное тайное действо. С момента ее смерти по сложившейся традиции мы каждый год приезжаем сюда и оставляем ей три розы- от двух сыновей и отца. В этом году… В этом году отца скорее всего не будет…

Мо делает то же, что и Тамер. Я ретируюсь чуточку назад. Я не часть семьи и меня закономерно в этой традиции нет.

Когда мы подходим к самому захоронению, Тамер внезапно на меня оборачивается и протягивает руку.

– Таали, Майя (араб.- иди сюда, Майя), -шепчет он мне и берет за руку.

К могиле его матери мы подходим вместе.

Он кладет руку на плиту, опускает на нее свою голову и какое-то время замершим стоит в такой позе. Эта сцена очень сентиментальна и интимна. И она правда пробирает в самое сердце.

Когда он поднимается, то снова берет меня за руку и прижимает к себе. Молчит, но я почему-то знаю, что эти его действия сейчас очень символичны. Что это? Неужели все еще игра? Он знакомит меня с матерью? Обо мне сейчас идет диалог?

И лишь спустя какое-то время мы отходим, уступая место Мо, все это время стоявшего от нас на некотором отдалении- словно бы в ожидании своей очереди пообщаться с матерью.

– Сиди Шейх,- подбегает к нам прислужник,- к завтраку все готово.

Мы спускаемся на террасу виллы, видимо, построенной для того, чтобы дольше проводить время возле места упокоения матери и некогда любимой женщины.

Тамер галантно отодвигает мне стул, приглашая присесть.

– Здесь очень красиво,- говорю я и сама накрываю его руку своей.

Наши взгляды пересекаются. Он долго смотрит. Слишком долго. И слишком многозначительно.

– Я люблю тебя, Майя,- говорит он мне на русском, заставляя застыть в прострации.

Вот он и произнес слова, разделившие мою судьбу на «до и после»…

Да… Вчера я слышала про его любовь, но это было сказано иначе, в порыве страсти и вожделения, иносказательно… А сейчас… Сейчас он шел напролом, смотрел в лоб, он открыл свое сердце и ждал от меня… реакции?

– Если бы это было игрой, тебя бы здесь не было,- говорит он еще тише, словно бы отвечая на мой немой вопрос.

Грудная клетка сильно сжимается и становится словно бы слишком маленькой для сердца. Очень странное чувство, болезненное и… нежное.

– Возможно, это просто эмоции…

Он улыбается и отталкивает эту мысль отрицательным кивком.

– Нет, баннута… Я понял это слишком рано… Настолько рано, что спугнул тебя от своей любви… Если бы ты смогла прочитать послание, которое я заложил в то колье, что ты так категорично отвергла, ты бы поняла намного раньше… Но сейчас… Сейчас я не хочу, чтобы ты его прочитала.. Знаешь, почему? Потому что я обещал тебе, что ты не уйдешь от меня, пока не разгадаешь… А я не хочу, чтобы ты уходила, Майя. Я хочу, чтобы ты осталась со мной…

Этот разговор имел привкус горчичного меда. Слова Тамера не могли не возвышать меня, возносить до небес… Они же резали по больному… Я снова и снова прокручивала в голове судьбу его матери и невольно ужасалась перспективе того, что и он, воспитанный в другой культуре, в другой религии, попросту сломает меня, не выходя за пределы своего комфорта. И пусть это я сейчас занимаю все его мысли, Тамер- шейх. В его жизни будут другие женщины. Я понимала это не только от слов Зулайхи или Алии, это можно бы было понять даже недалекому человеку… Вот только я не смогу, не справлюсь… Я не смогу делить его сейчас ни с кем. Сейчас, когда поняла, что тоже… люблю…

Да и на какое будущее он меня обрекал? Быть любимой наложницей в его дворце? Смотреть на то, как он женится, рожает наследников, а я… Я растворяюсь в нем и в итоге исчезаю…

– Я не смогу, Тамер…- говорю я тихо, а на глазах невольно проступают слезы,- я не смогу разделить с тобой твою жизнь… Она убьет меня.. точно так же, как убила твою мать…

Его челюсть сжимается, а глаза темнеют. Теперь уже он сильно-сильно сжимает мою руку.

– Почему ты все усложняешь, баннута? Я люблю тебя… Ты моя любимая женщина… Разве этого мало? Я смогу подарить тебе весь мир! Ни с кем твоя жизнь не будет красивее и ярче, чем со мной…

Его взгляд сейчас невыносим. Он оставляет ожоги на коже, испепеляет… Я отвожу глаза, не в силах справиться с этой мукой, и в этот самый момент резко дергаюсь, потому что вижу неожиданную картину, а возможно, она стала неожиданной только для меня... К пирсу подплыла большая дахабия и с нее в сопровождении нескольких слуг спускается высокий статный мужчина, облаченный в традиционную одежду Киренаики.

– Отец,- слышу я от Тамера и замираю.

Через несколько мгновений мне придется посмотреть в глаза самому всесильному правителю Киренаики…