Мазохистка

Дверь с грохотом открылась. Жана отстранили, и вдруг большая ладонь впечаталась в мое лицо, заставив затылок-таки встретиться с подушкой.

– ЛЕЖАТЬ! – громогласный рык мигом вынудил меня угомониться.

Послышались шаги, и дверь закрылась. Я не двигалась некоторое время, пока Занзас не убрал свою руку от моей физиономии. Я почувствовала, как кровать прогнулась с правой стороны, и открыла глаза. Он сидел ко мне спиной и ничего не говорил.

– Ну ты и *банашка, честное слово, – наконец, произнес он, все так же не глядя на меня.

– Че?! Ты вообще какого черта там забыл, мать твою?

– Отдавал должок одной *банашке, – усмехнулся босс.

– Да если бы не ты, Бьякуран бы уже…

– Если бы не я, – он так резко развернулся и схватил мое лицо, что у меня перед глазами все замелькало, – тебя бы уже тут не было.

– Думаешь, мне не все равно?! Главное, что я смогла бы…

– Не смогла сейчас, сможешь потом. Теперь ты знаешь, чего от него ждать. Не будешь вести себя как *банашка, и…

– Я не успею, – вырвалось у меня.

Брови на его лице мгновенно нахмурились.

– Что значит – не успеешь? – Его темно-алые глаза буравили меня, будто вытаскивая душу наружу и заставляя сказать правду. Но я молчала. – Ты оглохла? Что значит «я не успею»? – Он сильнее сжал пальцами мой подбородок.

Из глаз против воли брызнули слезы. У меня уже не осталось никаких сил держать себя в руках. Занзас отпустил меня, снова поворачиваясь спиной.

– Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, – глухо произнес он, не обращая внимания на мои всхлипывания. – Я накладываю на тебя запрет.

– К-какой еще…

– Луссурия не будет лечить твои чертовы переломы. А когда кости срастутся, ты не выйдешь из своей комнаты, пока я не разрешу. Никакого Бьякурана. Усекла, мать твою? – он обернулся, и я вздрогнула, увидев темные шрамы, расползавшиеся по его лицу.

– Занзас, прошу тебя!..

Он вышел, даже не дослушав мою просьбу. Хлопнула дверь, а мое сердце будто остановилось. Я неожиданно четко поняла, что это все. Что за то время, что мне было отпущено, я уже не успею победить Джессо. Слезы хлынули из глаз с новой силой, и пучина отчаяния поглотила меня, оставляя на поверхности лишь апатию.

{Lana Del Rey – Dark Paradise}

Я сидела за столом, переводя взгляд на часы каждые пять минут и нервно покусывая шариковую ручку. Передо мной лежали четыре исписанных листа и начатый пятый. Есть такое выражение: «Перед смертью не надышишься», – я готова была переделать его в «перед смертью не напишешься». Я все писала и писала – чувства, мысли, эмоции, сожаления, ошибки, минуты счастья и разочарования – все это нашло отражение на плотных белых листках А4. Накорябав еще пару строчек, я перевела взгляд на календарь, а потом на телефон. Дата, обведенная красным кружком, и высветившаяся на экране почти совпадали. Осталось лишь тридцать три минуты последних сожалений, и все закончится. Было ли мне страшно? Да. Но боялась я не смерти – я боялась того, что не увижу там, за гранью, Скуало. Могло ли что-нибудь меня переубедить? В голове пронеслись картинки из последних шести месяцев моей жизни, и было там много разного – и хорошего, и очень плохого, этакий калейдоскоп. Но среди всего того, что я пережила за эти полгода, самым весомым было лишь одно чувство – чувство утраты. «Я не хочу без тебя жить», – записала я заключительную мысль и отвернулась к окну. По стеклу барабанил дождь, будто пытаясь мне на что-то намекнуть. Только вот на что? Посмотрев на последнюю фразу в моем послании, я зачеркнула слово «хочу» и исправила его на «могу».

В дверь постучали, и не дожидаясь моего ответа, в комнату вошел Занзас. Я неторопливо выровняла листки о стол, чтобы не возникло лишних подозрений, и убрала их в ящик. В последнюю минуту я успела перевернуть страницу календаря на следующий месяц и теперь молилась всем богам, чтобы босс ничего не заметил. Занзас подошел к столу, смерив меня крайне подозрительным взглядом, и вдруг спросил обескураживающее:

– Что ты задумала?

«Бл*ть!»

– Ты о чем? – прочистив голос, невинно спросила я, хлопая ресницами.

– Это ты мне скажи, – предложил босс, зачем-то взяв в руки мой телефон. Он принялся что-то листать, а я от возмущения даже дар речи потеряла.

– Занзас, какого?!..

– Искал твои голые фотки, – пояснил босс, бросая телефон обратно на стол.

– Даже спрашивать не буду, для чего, – чуть не рыча, произнесла я, убирая мобильник в карман.

– Чего тебе не хватает, женщина? – неожиданно спросил он, глядя прямо мне в глаза. Я застыла, разом перестав и дышать, и понимать заодно, что здесь происходит.

– В… смысле?

– В прямом. Кроме головы Бьякурана на колу перед твоей дверью, чего тебе еще надо?

– Он… – глухо ответила я, поникнув головой.

– Сколько можно, бл*ть? Всему есть предел, в конце концов. Знаешь, от чего все проблемы? От недо*ба.

– По себе людей не судят, – еле слышно возразила я, ненароком взглянув на часы на стене.

– На меня смотри, когда со мной разговариваешь! – неожиданно сорвался босс, со всей силы треснув по ним кулаком, еще и Пламя свое добавив. Я от изумления рот раскрыла – Занзас, конечно, человек вспыльчивый, но истериками на пустом месте раньше никогда не страдал.

– Босс, – я протянула руку и дотронулась тыльной стороной ладони до его лба, – ты не заболел ли?

– Заболел, мать твою, заболел, – прорычал мужчина, схватив горячими пальцами мою ладонь. – И знаешь, как эта *баная болезнь называется? – Я покачала головой. Вздохнув, он отпустил мою руку. – Ненавижу тебя, женщина, – спокойно и холодно произнес он, глядя в мои расширившиеся глаза. – Знала бы ты, как сильно я тебя ненавижу.

Он развернулся и двинулся ко входу, а я так и застыла с раскрытым ртом. Почему-то хотелось плакать. В груди жгло, будто кто меня Пламенем Ярости насквозь прострелил. Фактически, единственный человек, из-за которого мне было жаль покидать этот мир, вдруг воспылал ко мне ненавистью. «Ну, вот, значит, и не зря…» – стало по-детски обидно, и, всхлипнув, я встала и подошла к настенной коллекции мечей мужа. Придирчиво взглянув на нее сквозь застилавшие взор слезы, я выбрала одну катану и направилась с ней к кровати. Достав из кармана телефон, я посмотрела на время. «Странно, я думала, уже почти…» – вспомнился закон подлости, когда чего-то ждешь, а минуты словно замирают. Вздохнув, я закрыла глаза, стараясь дышать ровнее. Вспомнилось, как я почти вот так же сидела на подоконнике с бутылкой вина в обнимку, думая ровно о том же самом. Только проблемы мои на тот момент сейчас показались мне сущей ерундой. И на мгновение мне показалось, что вот открою глаза, а передо мной…

Хлопнула дверь. Горькая усмешка появилась на моих губах – я знала, что это невозможно. «Сейчас придется объяснять Занзасу, что я делаю на кровати с катаной…» Открываю глаза, и мое сердце, бешено забившись, останавливается. Я молча смотрю прямо перед собой, а из глаз текут слезы, капая на покрывало нескончаемым потоком.

[ А сейчас все дружно включаем песню {Stepdad – Warrior (Jungles Part II)} и рыдаем взахлеб вместе со мной]

Это был он. Стоял посреди комнаты, тяжело дыша будто после долгого забега, и неотрывно смотрел на меня. С длинных волос на пол капала вода. «А умирать совсем не страшно, оказывается…»

Я сорвалась с кровати и запрыгнула в распахнувшиеся объятия. «Господи, Боже, спасибо! Просто спасибо за это!» Не переставая рыдать, я, обхватив ладонями такое родное лицо, припала к его губам. Казалось, время остановилось. Казалось, что весь мир замер и вертится только вокруг нас двоих. Казалось, что больше никого никогда не было и не будет, кроме нас с ним. Я боялась прервать поцелуй, боялась, что все исчезнет как наваждение, стоит мне открыть глаза. Сильные руки гладили меня по спине, пальцы зарывались в волосы. Я забыла, как дышать, воздуха катастрофически не хватало, но я не отрывалась губами от его горячих губ. Я чувствовала его запах, а прикосновения казались такими реальными, что, умом понимая, что такого просто не может быть, я плакала все сильнее и сильнее. «Родной… Родной, это правда ты?» Сердце разрывалось на части, но, пересилив себя, я медленно открыла глаза. Он молча смотрел на меня, не произнося ни слова. Серые глаза были полны боли, будто он через себя пропустил все, что со мной произошло с того момента, как он исчез из моей жизни. Неожиданно его взгляд едва заметно изменился, и я увидела неимоверное облегчение, нежность и сожаление. Его тонкие губы раскрылись, и я шумно вдохнула, боясь пошевелиться и поверить в то, что происходит.