Мазохистка

– Да, я хотел хоть у нее узнать, раз ты такой…

– И как она там? – не оборачиваясь, поинтересовался я, прервав Луссурию.

– Вполне себе. Ты же знаешь, что они с Белом хорошо ладят, вообще, из них могла бы выйти неплохая пара, как ты думаешь?

Я промолчал, сжав зубы. «Может быть, может быть. Вот только ему теперь тоже ничего не светит», – я даже усмехнулся своему отчаянному злорадству.

– Или… тебе неприятно об этом думать, Ску-кун?

– Мне все равно. Иди уже, куда шел.

– Фу, как грубо, – фыркнул Лусс. – Если ты так и с Реночкой общаешься, неудивительно, что она от тебя сбежала.

Всю ночь я не спал, думая о том и о сем, а едва забрезжил рассвет, собрал сумку и вызвал к себе несколько людей, занимавшихся шпионажем. Я выбрал троих наиболее опытных в этом деле и сообщил им, что необходимо проникнуть в семью Тотти, не вызывая подозрений. После отправился к человеку, который снабжал нас поддельными документами, и объяснил, что от него требуется и к какому сроку. Обо всем договорившись, я вернулся в свою комнату, чтобы забрать вещи и проверить, не забыл ли чего. Я обвел взглядом помещение, в которое не планировал возвращаться целых четыре недели. Я вдруг понял, что уже не представляю себе эту комнату без нее, не помню, как жил в ней один, до того момента, как она тут появилась. Подумав, я расстегнул сумку и достал оттуда белую рубашку без последней пуговицы, повесив ее обратно в шкаф. Я сам не понимал, зачем это делаю, что это за знак такой, и о чем это должно говорить. Я просто почувствовал, что должен это сделать.

Когда я разделался с семьей Моррини, я уже убедил себя, что мне все равно. Я старался не думать ни о чем лишнем, полностью сосредоточившись на миссии, не желая представлять, что женщина, должно быть, уже… Нет, я просто не думал об этом, ведь если бы я всерьез об этом задумался, мне стало бы… «Плохо? Больно? Нет, мне все равно».

И, раз уж мне все равно, я решил, наконец, посетить «Эммануэль». «А то скоро уже ходить нормально не смогу», – с такой мыслью как с чем-то вынужденным примирился я, заходя внутрь.

– Скуало, – ко мне подошла ярко накрашенная женщина в летах, – давненько тебя видно не было. Мы уже испугались, что ты девушку себе завел.

– Не говори глупостей, Ванесса. Просто был сильно занят.

– Что ж, тогда, может, сразу двоих возьмешь? Деееевочки, – женщина лихо присвистнула, – ну-ка, все ко мне!

Несколько девиц, крутившихся на шестах, послушно слезли с помоста и подошли к хозяйке публичного дома. Они смотрели на меня, призывно улыбаясь, и я чуть было не поморщился от сквозившей фальши их надуманной радости. Девушки были, как говорится, на любой вкус – блондинки, рыжие, брюнетки, шатенки, разного роста и с разными пропорциями. Почти не глядя, я ткнул в высокую темноволосую девицу.

– Отличный выбор, Лукреция у нас просто умничка, – заворковала Ванесса. – Кого-нибудь еще?

– Нет, мне хватит и одной, – я протянул женщине несколько купюр, схватил девицу за руку и потащил в ближайшую комнату.

На самом деле, у меня никогда не было абсолютно никаких предпочтений в плане внешности женщины, с которой я спал. Возможно, можно было бы выявить какие-то наиболее общие черты, которые я выбирал чаще – так мне больше нравились стройные брюнетки с упругой грудью размером не больше третьего, чтобы удобно помещалась в руке. Однако хоть мне и не нравились девушки с «дойками», я иногда мог переспать и с пышногрудой блондинкой. Просто дело в том, что меня никогда не заводила какая-то конкретная женщина – до той, о которой я старался не думать – я хотел секса, и я его получал, а с кем – значения уже не имело. Вообще весь процесс представлял для меня простое удовлетворение физических потребностей, и ничего более. О том, чтобы как-то доставить при этом удовольствие женщине, я никогда не думал. Я вообще не думал о женщинах – что она там при этом чувствует, о чем думает, меня это не касалось. Был лишь я и мое желание, и больше ничего. Конечно, девицы, удовлетворявшие меня, нередко получали наслаждение – или притворялись, что получали – но сказать, что меня это как-то радовало, я не мог. Мне действительно было все равно.

И вот я зашел в комнату, обставленную настолько вульгарно, что меня скривило. Я снял с перевязи меч, сбросил с себя рубашку и начал раздевать девушку. Она расстегнула ширинку на моих брюках и толкнула меня на кровать, коварно улыбаясь. Лукреция, или как там ее, села передо мной на колени и томным голосом произнесла:

– За дополнительную плату, я могу предоставить Вам специальные услуги.

Здесь следовало бы поставить точку на моем самоосознании. Так как то, что произошло дальше нельзя описать иначе, как помутнение рассудка.

Конечно, как бы я ни отрицал, я понимал, что хочу сейчас быть совсем не здесь. Я пытался заместить одну женщину другой, лишь смутно похожей на нее, и это была неудачная идея. Ведь изначально не следовало приравнивать ее к этим шлюхам, возможно, тогда меня бы и не ждало то, что произошло со мной. Она никогда бы не предложила «специальные услуги», да еще и за деньги. «Какая же ты бл*дь», – обреченно подумал я, чувствуя, как сжимаются и разжимаются в бессильной злобе кулаки. Я оттолкнул девицу ногой и встал с кровати, застегивая штаны и надевая рубашку.

– Что Вы себе позволяете?! Я пожалуюсь хозяйке… – она что-то говорила, но я ее не слышал.

– Продажная тварь. Ты ни хрена не похожа на нее, – рассуждал я вслух.

Неожиданно раздалась тишина, и девушка подошла ко мне сзади. Хрен знает, что у нее там произошло в мозгу, может быть, хотела меня утешить, подумав, что меня бросила девушка, а может просто не хотела терять деньги от выгодного клиента.

– Конечно, не похожа. Она тупая дура, раз бросила такого красавчика, как ты. А я, я не такая, я намного лучше, чем она.

Эта фраза ее и погубила. Даже не приделав меч к руке, я с разворота снес ей башку, порезав при этом собственные пальцы об обоюдоострое лезвие. Кровь брызнула во все стороны, перепачкав мое лицо и рубашку. От этого запаха я окончательно потерял самообладание – я выпустил всю свою злость и неудовлетворенность и теперь уже никак не мог остановиться. Ничего не соображая, я ходил по комнатам, расправляясь с продажными женщинами. Они кричали и умоляли их пощадить, но я их не слушал и даже не слышал: «Все это игра и притворство. Все их эмоции. Все ненастоящее». Я зашел в последнее помещение и увидел совсем еще молоденькую девчушку, на вид ей было не больше пятнадцати. На мгновение я остановился, и глаза ее широко раскрылись от ужаса. Представляю, как я тогда выглядел – весь в крови, с безумным горящим взглядом. Девчонка зажмурилась, дрожа от страха, но ни слова не произнося.

– Что ты здесь забыла? – хриплым голосом спросил я.

– Извините.

– ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?! ТЫ ЖЕ ЕЩЕ РЕБЕНОК СОВСЕМ! СОВСЕМ ГОЛОВУ ПОТЕРЯЛА? ЧЕМ ТЫ, БЛ*ТЬ, ДУМАЛА, ПРИХОДЯ СЮДА?!

– Я… меня недавно привели сюда родители, – зарыдала девочка. Я смотрел на нее остановившимся взглядом. – У нас очень бедная семья, и единственная возможность заработать деньги… я еще ни разу… я…

– Думаю, в кассе много денег, – я развернулся и пошел к выходу. – На твоем месте, я бы никогда не возвращался к таким родителям. Лучше сама их и убей, – я открыл двери и спустился по лестнице к машине, оставляя за спиной помещение, полное окровавленных женских тел. «Проданных тел. И проданных душ».

Я сидел в тачке, закинув ноги на приборную панель, когда ожил передатчик. Услышав низкий голос, я удивился:

– Мусор, ты чего в борделе устроил?

– С каких это пор тебя волнует моя личная жизнь, чертов босс? – С тех пор прошла уже неделя, и я уже почти забыл о том, что произошло.

– С тех пор, как твоя личная жизнь касается улаживания проблем с полицией и семьей, что крышевала этот бордель.

– С чего ты вообще взял, что это я?

– Какой еще придурок оставит все тела со следами от ранений холодным оружием. Особенно меня порадовали бесконечные разговоры про отрезанную голову.