Мчс для разбитых сердец

Я знал, что моя забота ее душит, но не мог остановится. Для меня жизненно важно знать, что она в безопасности, что у нее есть крыша над головой и она не голодает. Я готов весь мир бросить к ее ногам, но не готов позволить ей прозябать рядом с калекой.

Только не она.

Даже сейчас, когда понимаю, что веду себя как последний идиот, отталкивая ее, молча или грубо отвечая. Я знаю, что делаю ей больно. И ненавижу себя за это.

Фильмы и книги больше не помогали мне забыться и отбросить воспоминания. До дрожи я хочу прикоснуться к ней и почувствовать мягкость ее кожи, вдохнуть полной грудью аромат ее волос.

— Не спишь? — отец вошел и сел на стул рядом с кроватью.

— Только проснулся…

— Не ври. Не люблю этого. Как массаж?

— Ни как. Я ничего не чувствую.

— Я и не надеялся за один день. Тимофей, ты ведь любишь ее. Нет, не спорь. Я вижу. Понимаю, что не должен вмешиваться в твою жизнь, но ты, сынок, подумай над тем, что девушка, которая убедила таких людей ей помочь — редкость. Я понимаю твои чувства, ведь сам через это проходил. Не отталкивай тех, кто тебя любит. Погоревал и хватит. Пора двигаться вперед. Евгений очень хочет тебя проведать. Мать боится к тебе заходить. Сын, что ты готов сделать для тех, кто тебя любит?

— Дать им возможность счастливо жить без меня.

— Ты в нашей системе счастливой жизни, — улыбнулся, потрепал по голове, как в детстве. — Так, мать может заходить и не услышать ругань в свой адрес?

— Прости, — стало стыдно за свое поведение. — Конечно, может.

— Вот и отлично, — похлопал меня по руке и уже у двери добавил. — Евгений сегодня после массажа приедет. Хорошего дня.

И вот как с ним общаться? Все решил, а меня перед фактом поставил. Как же хорошо было жить отдельно, своей жизнью и по своим правилам.

— Тимошка, я тебе завтрак принесла, твои любимые блинчики.

— Мама, ты прости меня, я…

— Т-ш-ш не надо я все понимаю. Главное, что ты идешь вперед. Я горжусь тобой. Все наладится, вот увидишь.

Мама немного посидела со мной, а потом ушла провожать отца. А я после бессонной ночи и сытного завтрака уснул.

Ее приход почувствовал раньше, чем проснулся. Сердце ускорило бег, и каждая клеточка меня потянулась к ее теплу, к легкому аромату цветов.

— Привет, — мягкая улыбка и солнышки в глазах. Какая же она красивая. Никогда не переставал любоваться ею.

— Привет. Как ты? — сегодня на ней зеленое платье и я, кажется, в который раз теряю голову. Вот как, как она может каждый день очаровывать своей красотой и сводить с ума искренним непониманием своей власти надо мной?

— Хорошо, — вновь желтый халат, легкая музыка и плавные движения, которые я не чувствую.

Боль от осознания своей ущербности отрезвляет. Все, что я могу сейчас позволить себе — это поклоняться и восхищаться ею. Не больше.

Тася не зная о моих терзаниях продолжала:

— Ты представляешь, вчера вернулась домой, и как обычно, пошла проведать Фея, а он услышал твой запах и сам пришел терся об меня. Я думаю, что смогу съехать на квартиру. Только ее еще найти надо.

— Нет! — от резкого окрика она вздрогнула. А у меня все внутри перевернулась. Так сладко слышать, когда она говорила «домой». Казалось, что и не было ничего. Что все как прежде.

— Почему?

— Тася, тебе же кот ясно дал понять, что уезжать не намерен. Он выбрал себе дом. Начнешь собирать вещи и все вернется.

— Да, но ведь я его хозяйка, — она так мило растерялась.

— Это кот, а не собака. Понимаешь? Котам важен дом, а собакам хозяин.

— Не правда. Коты точно также привязываются к хозяевам.

— Хорошо. Тогда Фей не твой кот.

— Как это?

— Ты же сама сказала, что, когда он услышал мой запах спрыгнул к тебе.

— Да… а… а как же я?

— А ты присматриваешь за котом, пока хозяин в отъезде.

— Так может тебе его сюда привести?

— Нет, сюда не надо. Ему в квартире лучше.

— Тут есть сад, Фей сможет бегать.

— И носить грязь, которую потом моей матери убирать. Нет, уж лучше пусть в четырех стенах посидит.

— Но я не должна жить у тебя.

— Тася, ну в сам деле, в чем проблема? Квартира пустая. Кот из нее не уедет, во всяком случае, добровольно. Зачем тебе другая квартира? Или у тебя кто-то есть и тебе неудобно его приводить?

— Что?! Да как ты можешь обо мне такое говорить?!

— Прости, я просто предположил, — еле сдержал шальную улыбку, понимая, что нет у нее никого. Что она все еще моя. — Оставайся, пожалуйста.

В ответ она промолчала, лишь легкий румянец окрасил ее щеки. Удивительная.

— А как твоя конкурсная работа?

— Ну…

— Тася, ты не должна забрасывать рисование, — блин, неужели она решила все бросить из-за меня. Нет. Только не это. — Ты же мечтала стать художницей.

— Да, но все слишком закрутилось у меня нет ни сил, ни вдохновения, — опустила голову так низко, что сразу стало понятно виновата и не раскаивается.

— Тася, ты должна в первую очередь рисовать. Понимаешь? Не подносы носить и спины чужим людям рихтовать, а рисовать.

— Тим, все не просто…

— Нет, Тася, все очень просто. Если у тебя есть цель — иди к ней. Ставь ее на первое место, чтобы ни случилось. Проснулась и первым делом рисуешь, а потом уже все остальное.

Как же ей объяснить, что проблемы будут всегда и много, и разных, а мечта она хрупкая, легко теряется в суете дней. А потом, спустя много-много лет приходит осознание и сожаление об упущенных возможностях и времени.

— Тим, но…

— Нет, Тася, пообещай мне, что свой день будешь начинать с рисования, а не с забега по квартире и помощи всем страждущим.

— Тим…

— Пообещай! — я знаю, если она пообещает, то будет делать. И ругаться будет, и злиться, но делать, а потом она вспомнит зачем она это делает. И все у нее будет хорошо. Я знаю.

— Хорошо, я обещаю, что свой день буду начинать с рисования. Но, я тогда везде буду опаздывать.

— И черт с ним со всем. Мечта важнее. Помни, ты обещала, — накатила усталость. Давно не было столько впечатлений. Отвык от долгих разговоров и споров, от эмоций и жизни.

Да, Тася, всегда приносила жизнь в мое серое уныние. Она раскрашивала все вокруг в яркие цвета и наполняла звонким смехом пространство вокруг себя.