Мчс для разбитых сердец

Сколько я плакала от отчаянья и жестоких слов Яна, когда не получалось сделать так он говорил. Каждый день по несколько часов занятий с Яном, потом, через неделю под его внимательным надзором несколько часов работы с пациентами. Конечно, он мне не давал тяжелых, лишь тех, кто скоро выпишется, мол им-то я навредить не должна.

Первые недели у меня болело все: и руки, и спина, и ноги, а главное у меня болела душа, сердце разрывалось на части от невозможности увидеть Тима, услышать его голос.

Та даже кот и тот страдал. Не знаю, как он пробрался в гардеробную Тима, но факт он устроил себе лежбище на полке с футболками. На мои попытки забрать его шипит так, что я его боюсь, вдруг кинется.

Так и живем в квартире Тимофея, я в своей комнате, а кот на полке с футболками. Пока я дома он ко мне не приходит и даже поесть не выходит. Что это значит? Не знаю. Да и некогда мне разгадывать его ребусы.

Моя жизнь превратилась в колесо дом-учеба-центр реабилитации-дом. Как белка в колесе, но я не жалуюсь. Нет. Я готова терпеть и дальше, лишь бы моя задумка исполнилась.

Собственно, сейчас я и узнаю был ли смысл во всем этом или нет. Сидя за столиком в лучшем ресторане города, в который раз пыталась подобрать слова и объяснения своей просьбе.

— Добрый вечер, Таисия.

— Здравствуйте, Иван Петрович, Надежда Егоровна.

— Как ты? Давно не видела тебя, — мама Тимофея, как всегда, согревает своим теплом. — Как твоя учеба?

— Спасибо, хорошо, — с ней мы созванивались каждый после, после выписки Тимофея.

— Три чая и десерт, — отец Тима сделал заказ подошедшему официанту. — Ну-с, Таисия, мы вас слушаем.

— Ванечка, не пугай девочку, на ней и так лица нет. Что-то случилось? Тебе нужна помощь?

— Да. То есть нет. То есть…

— Таисия, просто скажи, что ты хочешь, — весь вид Ивана Петровича говорил о его недовольстве.

— Разрешите мне делать массаж Тимофею, — проговорив все скороговоркой замерла как мышь перед котом.

Реакция родителей меня честно говоря не порадовала. Они переглянулись и напряглись. Иван Петрович открыл рот, но ничего сказать не успел.

— Добрый вечер, не помешаю? — от неожиданности я даже рот открыла. Знаю, что не красиво, но сдержаться не смогла.

— Ой, Ян, как же я рада тебя видеть, — мама встала чтобы обнять и поцеловать в щеку, словно сына.

— Где же ты пропадал так долго? — отец пожал руку, при этом тепло улыбаясь. А мне даже подобия улыбки от него не досталось.

— Да вот, воспитывал вам невестку, — этот тип нагло мне подмигнул и уселся за наш столик. — Ох и сложно же вам с ней придется. Упрямства на десять осликов хватит.

— Ян, ты видимо не в курсе, но Тимофей разорвал отношения с ней, — холодный цепкий взгляд разве, что не разрезал меня.

— Да? Солнышко, так что ж ты молчала? Выбирай меня, мы же с тобой как ниточка с иголочкой. Такой тур по больницам города сделали, — мечтательно прикрыл глаза, а мне от воспоминаний тошно стало.

— Ян, ты, о чем? — мама нервничала не понимая, что происходит.

— А вы не знаете? Приходит ко мне этот ребенок, мол научи меня хорошему. А я что, мне не жалко.

— Тебе слово жалость вообще не знакомо, — отец хмурился и сжимал руки в кулаки.

— Да, поэтому пришлось помучиться с этим чудом. Больницы достойно выдержала, ага, а вот в морге почему-то плохо стало. Может потому что художница, натура тонкая и чувствительная?

— Ян, — рык отца заставил не только нас вздрогнуть, но и сидящих за соседними столиками.

— Иван Петрович, вот вечно вы не даете душе развернуться, — он состроил такую обиженную мордочку, что я чуть не рассмеялась в голос. Так захотелось ему поаплодировать. Стоя.

— От разворачивания твоей души у людей аппетит пропадает. Говори, ты сюда зачем пришел или вы сговорились?

— Таисия, не знала, что я приду, — теперь перед нами был взрослый мужчина, собранный и уверенный. — Но немного узнав ее, я понимал, что вы вряд ли ее слушать будете. Я прав?

— Допустим.

— Иван Петрович, я же вас со своих пеленок помню. Но не суть. Я пришел потому, что у девочки есть талант, она любит вашего сына и я ее научил всему, что знаю сам.

За столом повисло молчание. Отец сжал губы и отвернулся. А мама, не выдержала заплакала.

— Надежда Егоровна, Иван Петрович, да что у вас происходит?!

— А то у нас и происходит, — нежно обняв жену налил в стакан воды. — Тимофей всех выгнал. Понимаешь всех! Никого не слушает. Вбил в свою голову, что инвалид и… Да что там.

— И кто же ему процедуры делает?

— Я, как могу, — этот грозный мужчина сейчас выглядел растерянным. — Но ты же сам понимаешь, что я дилетант.

— Понимаю. А лекарства пьет?

— Пьет, я даже рот у него проверяю. Будто жизнь из него ушла. Мне кажется, что в больнице он был более живым.

— Ну, что ж. Тасенок, ты родилась под счастливой звездой, — о боже, уберите от меня этого паяца. — Ты нужна Тимофею, и ты готова чтобы ему помочь. Теперь у тебя есть еще одна дополнительная задача — уговорить этого упрямца принять помощь профессионалов. Сама знаешь, что ты не всесильна.

— Ян, ты не понял, он даже мать не пускает в комнату.

— Как раз я все понял. В больнице у него под дверью Тася сидела, вот он и жил. А дома то ее нет. Вы на девчонку посмотрите во что она превратилась за это время. Но если кто и сможет с упрямством вашего сына справится, так эта упрямица. Они друг друга стоят.

— Сын запретил даже имя ее упоминать.

— А вы и не говорите. Между прочим, Таисия, сотрудница моего центра реабилитации. А он лучший не только в нашем городе.

— Думаешь, Тимофей, увидев Таисию обрадуется и тут же примет ее?

— Конечно, нет, Иван Петрович. Он будет орать как кот в марте. Но. Я уверен, что Таисия сможет убедить его.

— Я не знаю.

— Дайте девочке шанс. Хуже уже точно не будет.

— Хорошо. Приезжайте завтра вот адрес, — достал визитку и с обратной стороны написал его.

— Таисия будет приезжать два раза в день утром и вечером в восемь часов. Вы же сможете организовать для нее транспорт, Иван Петрович? Утром из дома, а вечером из центра.

— Хорошо, — он встал из-за стола и помог жене. — Завтра утром я пришлю за вами машину, Таисия. Всего доброго.