Меч Белогора

Повысились качество и проработка материалов от журналистов, снизилось количество ошибок корректора и «грешков» верстальщика.

Аллочка стала приносить вполне приличные статьи, написанные совершенно самостоятельно. Стажёр подросла в профессиональном плане, «оперилась», и я уже начал подумывать о том, что девушку пора переводить на полный штат журналисткой.

Мне показалось, что изменился даже воздух в комнатах. Стал более вкусным, сочным, тонизирующим. И не только потому, что пришло уже полноценное лето, и на улицах вовсю кружился белыми метелями несносный и вездесущий тополиный пух.

Кстати, одна из странностей – у наших постоянных аллергиков на этот раз сезонная хвороба куда-то исчезла, они выглядели бодро и были полны энергии. Уж не потому ли что перешли на здоровый образ жизни по-маршавински?

Во второй половине дня, одиннадцатого июня, перед Днём Независимости России, мне позвонили из Управления культуры и поздравили с утверждением в должности главного редактора. Заодно сообщили, что сокращений пока не ожидается, качеством публикаций и широтой охвата тем начальство довольно, потому премия по итогам второго квартала будет. Внутренние перестановки в штатном расписании отдаются на моё усмотрение.

Так что вместо одного повода для празднования у нас неожиданно оказалось целых три.

Небольшой фуршет в честь названных событий я разрешил организовать в конце рабочего дня, к пяти часам.

У людей должны быть иногда праздники и на работе.

Самое интересное началось, когда все скинулись по «кто-сколько-может» на праздничный стол и задумались над тем, что, собственно, теперь для него покупать?

Водка, шампанское, колбасы, сыр, шпроты, хлеб, сладости, обычный раньше набор для подобных мероприятий сейчас как-то ни у кого энтузиазма не вызывал. Алкоголем, химией и канцерогенами никто не хотел травиться.

Совместными усилиями, с помощью Говорухиной, согласовали состав здорового меню и отрядили Кубышкина с Аллочкой за продуктами.

К пяти часам на входных дверях в редакцию повесили табличку «Закрыто», сдвинули вместе несколько столов и женщины начали готовить и раскладывать принесённую с рынка снедь.

Кто-то включил на колонки аудиоплеер. Заиграла спокойная музыка.

Как обычно бывает в таких случаях, сначала тихо, а потом всё громче и громче зазвучали голоса, смех, шутки.

Вкусно запахло очищенными апельсинами и огурцами.

Кубышкин то ли блеснул эрудицией, то ли выдал новый анекдот

– Знаете, уважаемые работники пера, как наш великий Даль составлял свой «Словарь русского языка»? Нет? Тогда послушайте простого рабочего парня из народа, - Володя горделиво выпятил грудь и картинно задрал нос, - когда у Даля кончались известные слова и ему нужны были новые, он приезжал в деревню, разбивал на глазах мужиков 2-3 бутылки водки, а потом стоял и записывал... Ненужное отбрасывал.

Раздался хохот. Посыпались комментарии, уточнения.

Праздник начинал набирать обороты. Всем требовалось сбросить напряжение, накопившееся в глубине души после трагических событий прошлого месяца и череды тяжёлых авралов на работе.

Нужна была разрядка.

Оля с корректором Черкашиной закружились в медленном танце. Через минуту к ним присоединились и Аллочка с Кубышкиным.

Замахали мне

– Сергей Николаич, мужчин мало, не отсиживайтесь. Приглашайте дам!

Хоть и не хотелось мне сейчас танцевать, но замечание было справедливым. Надо уметь и работать, и веселиться, поддерживать и повышать градус праздничного настроения. Твои подчинённые – это твоя вторая семья.

Я поднялся со стула, подошёл к Александре Ивановне и церемонно пригласил её на танец.

Невысокая, полная бухгалтерша начала, было, отнекиваться, потом засмеялась, тряхнула головой и под подбадривающие выкрики коллег, положила руки мне на плечи.

Надо бы теперь поговорить о чём-нибудь лёгком, о чём-нибудь таком, что будет приятно партнёрше и точно не испортит ей настроение.

С дамами возраста Александры Ивановны обычно принято вести неслужебные разговоры на тему внуков и здоровья.

Насколько я знал, внучка нашей «бабулечки» часто её огорчала. И курила в свои семнадцать, и «употребляла» и погуливала. Потому сия тема была опасна.

Оставались только здоровье и комплименты.

Я наклонился к уху бухгалтерши и доверительно зашептал

– Золотая вы моя Александра Ивановна, незаменимая и мудрая! Пользуясь моментом близости, нижайше вас прошу от имени всего нашего дружного отряда борзописцев - не уходите пока на пенсию! Не торопитесь! Вы прекрасно выглядите! У вас ещё полно сил, а скоро, чувствую, их будет ещё больше! И вы в нашем юном коллективе будете только молодеть и расцветать! Да и птенчиков этих, - я кивнул на танцующие пары, как можно без вашей материнской опёки оставлять, а?

– Ох, спасибо, Сергей Николаевич - приняла игру бухгалтерша, - вашими бы устами только мёд пить. Неужели и вправду так нужна, что будете в Управлении пенсионерку отстаивать?

– Буду, буду! Не сомневайтесь! Люблю я вас!

– Скажете, тоже, - усмехнулась Александра Ивановна, и цепко на меня взглянула, - стара я для вас, вам бы кого помоложе подобрать, а то негоже всё бобылём, да бобылём.

Она прищурила глаза и чуть качнула головой в сторону хлопочущей у стола Говорухиной

– Вот чего на Татьяну не смотрите? Чем не пара? Замечательная была бы для вас жена!

Я опешил от такого неожиданного и опасного для меня поворота в разговоре и отшутился

– Да подойду ли ей, во-первых? А во вторых, боюсь красивых и умных! Запросто можно под каблук угодить!

– Ну, вы не угодите, вы и сам – умный! Да и Татьяна не такая наивная, чтобы считать нормальной семью, в которой мужчина на вторых ролях. Это неестественно, неправильно и, обычно, всегда разрушительно!

– О-о, какие крамольные речи я слышу! Феминистки могут вас растерзать за них!

– Бросьте, Сергей Николаевич! Бог с вами! Пока этих змеюк не существовало, семьи были крепкие, у детей были папы и мамы, и не было стольких разводов и разборок из-за детей и имущества, как сейчас. И мужчины, и женщины несли свой крест, Богом определённый, и думали только о благе семьи и детей, а не о личных удовольствиях или иждивенчестве на чьей-нибудь подходящей шее.

Я читала агитационные статьи и «научные труды» феминисток об этой, как её… «гендерной теории», о природной агрессии мужчин, о том, как их надо не жалеть и «правильно использовать в хозяйстве», словно вещь какую.

Бред сивой кобылы, которая с ума сходит от безделья, вседозволенности и оттого, что к ней жеребцы не подходят! Вот и бесится на весь мир!

Я со своим Павлом Семёнычем душа в душу сорок лет прожила, до самой его смерти! Чудный был человек! Добрейший души!

Александра Ивановна разошлась не на шутку. Видно было, что тема для неё оказалась больной. Бухгалтер продолжала