Меч и Цепь

Это надо было душить в зародыше. Не то чтобы мальчик совершил что-то страшное, но указать на проступок было надо.

– Рафф!

– Да, Карл?

– Мы не бьем людей, которых взялись защищать.

Эйя вскинула взгляд.

– Мне не больно.

– Не важно. Тот, кто избрал профессией насилие, не угрожает своей семье, своим друзьям. Мы с тобой взялись опекать Эйю, защищать ее – а не бить и запугивать.

Рафф немного подумал.

– А как же ты и Ахира? Вы с ним все время угрожаете друг другу.

– Подумай получше, Рафф. Мы изображаем угрозу. На самом деле мы не причиняем друг другу вреда. Понял разницу?

– Да. – Юноша наклонил голову к плечу. – А как же тренировки? Мы все зарабатываем от тебя синяки.

– Верно подмечено. Это обучение, не насилие. Любой из вас волен отказаться от тренировок. К тебе это тоже относится, ученик. Прекратить тренироваться и не получать синяков. Ясно?

– Ясно. Я буду тренироваться. – Рафф вернулся к перилам.

Карл одобрительно улыбнулся. Молодец мальчишка: принял выволочку как урок, не как удар по самолюбию.

Ганнес прокричал приказ – и рулевой снова сманеврировал, направив корабль между двух выступающих кос. Днище проскребло по банке, «Бородавочник» вздрогнул… освободился… и скользнул в недвижные воды залива.

Карл покачал головой. Нечего удивляться, что корабль протекает, как решето: будешь течь при таком обращении! Даже учитывая – как объяснил Ганнес, – что мелцы соглашаются иметь дело с корабельщиками только после того, как корабль окажется на мелководье, должен быть какой-нибудь другой способ заходить в заливы, кроме как всякий раз протирать днище на мелях.

И все же мореходом Ганнес был превосходным. На Этой Стороне не было Луны, а куда более слабые солнечные приливы и отливы почти не различались. Рисковать заходить на мелководье было со стороны Ганнеса подвигом; умудриться не сесть на мель – чудом.

Карл повернулся к Ахире; гном вцепился в мачту – именно вцепился, хоть и делал вид, что небрежно придерживается за нее одной рукой. «Придерживаясь», рук до судорог не сжимают.

– Плохо?

Ахира не обернулся.

– Нормально.

Карл перешел на английский.

– Эй, это я, узнаешь? Джеймс, что с тобой?

– Все в порядке. Просто мне не нравится, когда корабли прыгают.

Новый удар. Карла развернуло и швырнуло на ограждения; корабль приподнялся, опустился и замер. Эйя и Рафф обменялись снисходительными улыбками: чувство равновесия Карла оставляло желать лучшего.

Подождите, детки, вот потяжелеете на пару сотен фунтов – поймете, что таскать их не так уж и просто, не говоря о том, чтобы удержаться на ногах.

Ну да ладно. Пусть себе похихикают. Воин всмотрелся в берег, пытаясь понять, есть ли кто-то – или что-то – за пышной зеленью. Ничего. Ганнес говорил, что местные встретят их, но…

– Карл! – В голосе Ахиры звучали удивление и почти восторг.

– Что?

– Не оборачивайся. Хочу спросить тебя кое о чем.

Карл пожал плечами:

– Давай.

– Этот берег здорово похож на Гавайи, правда?

– Я бы сказал – на Полинезию.

– Гавайи – часть Полинезии, Карл. Это одно и то же. Больше всего похоже на Лагайну – пальмы, песчаные пляжи, почти нет скал, синяя вода… вот только здесь она чище и пресная.

– Верно. – Карл собрался поворачиваться.

– Еще минутку, – выдохнул гном. – Учитывая все это, ты не слишком удивишься, если местные прибудут на таких длинных долбленках?

– Вовсе не удивлюсь.

Сходные условия должны порождать сходные культуры. В данном случае самой торной дорогой – и охотничьими угодьями, кстати, – должно быть море. Если у мелцев нет возможностей строить большие парусные суда, они сделают каноэ. А если у них нет звериных или тюленьих шкур, чтобы обтянуть каноэ, они их выдолбят. Долбленые каноэ, да еще с балансирами, более устойчивы, чем другие подобные лодки, – все логично.

– Так в чем дело? У местных есть долбленки?

– По-твоему, это правильно – чтобы они были?

– Разумеется.

– Тогда обернись и скажи, почему их долбленки больше всего походят на драккары викингов.

Карл обернулся.

Три каноэ входили в жерло залива, каждое длиной ярдов в пять-шесть, балансиры вывешены, на каждом весле – по гребцу.

И с каждого высоко поднятого носа скалился резной деревянный дракон.

Проведав в трюме Морковку и Пиратку, Карл вернулся на палубу. Там его сразу же окружили Ахира, Эйя, Рафф, Тэннети и Чак. Отряд старался держаться подальше от Ганнеса и трех одетых в саронги мелцев, что на носу спорили о ценах на мелавэйскую копру и эндэлльскую сталь.

Местные говорили на эрендра со странным певучим акцентом, не похожим ни на быструю речь пандатавэйцев, ни на протяжное произношение Метрейля. Знакомый акцент…

– А, Карл? – взглянул на воина Ахира.

– Ты тоже слышишь?

– Еще бы. Можешь объяснить, почему эти парни болтают, как шведы? Как наш шеф-повар в колледже…

Чак нахмурился.

– Будет проще, – проговорил он, осклабясь, – если вы научите меня этому вашему аглицкому, а еще лучше – просто говорите по-эренски. По крайней мере когда я рядом.

– Интересная мысль, – кивнул гном. – Я попробую.

Карл жестом попросил прощения.

– Мы говорили об акценте этих мелцев. Очень похоже говорят дома.

– Дома? – Рафф покачал головой. – Не у меня.

– У нас дома. – Карл помахал рукой. – На Той Стороне. В области, что зовется Скандинавией. – Очень странно. Различия между здесь и там не были неожиданностью; он начал уже привыкать к ним. С другой стороны… в сочетании с драккарами-каноэ узнаваемость местного говора настораживала. Это должно было что-то значить.

Но что?

Это наверняка не просто переход, как произошло с ними. В конце концов, мелцы совершенно не похожи на скандинавов. Волосы у них прямые и черные, кожа смуглая, глаза с тяжелыми веками…

Чак мотнул головой.

– Бессмыслица. Я думал – перешли одни только вы.

– Я тоже так думал.

Самый высокий из мелцев, загорелый широкоплечий воин в пурпурном саронге, направился к ним.

– Ты от Арта Мирддина? – спросил он, и от его акцента по спине Карла пробежал холодок. – Он прислал за мечом?