Меч Ронина

Сад заволокся дымом, из которого выглянула недовольная физиономия.

– Ты обещал оставить меня в покое! – профыркал кот. – Может быть, стоит наказать тебя?

Симпатичная морда превратилась в драконью пасть. Сенкевич невозмутимо исполнил песню «Металлики» и добавил:

– Именем Джеймса Хэтфилда приказываю тебе, дух Мадара, войти в скамью и запечатываю тебя…

Дракон испарился, туманом завис над скамьей.

– Ладно, ладно, я понял, – раздался из облака недовольный голос. – Отпусти. Чего ты хочешь?

– То-то, – напутствовал Сенкевич. – Помни, я знаю твое имя, а значит, хозяин положения тоже я.

Кот плюхнулся на скамью, чуть не ставшую его последним пристанищем.

– Что за жизнь, – пожаловался он. – Монахи приходят – запечатывают, самураи приходят – запечатывают. И никто не додумается покормить бедного духа…

– Сейчас прикажу принести молока, – усмехнулся Сенкевич. – И надеюсь, ты в невидимом состоянии? Перепугаешь мне весь дом.

– Обижаешь! Конечно, я видим только тебе, – кот изящно почесал за ухом. – Но позволь хотя бы не называть тебя хозяином и господином. Это обидно.

«Наконец нашелся хоть кто-то в этой стране с обостренным чувством собственного достоинства», – обрадовался Сенкевич. Милостиво позволил обращаться по имени. Нахальный демонюга больше тянул на приятеля и собутыльника, чем на раба. Не подав виду, что ему это понравилось, Сенкевич сурово произнес:

– Хорошо, разрешаю. Но приказы будешь выполнять. И вот первый. Отправляйся в замок Эдо, посмотри, что там и как.

Слуга принес небольшой тазик молока и, застыв истуканом, наблюдал, как белая жидкость сама по себе стала исчезать из посудины. Глаза его из раскосых сделались круглыми.

– Осторожнее надо быть, – упрекнул Сенкевич, отослав человека.

– Прости, проголодался, – довольно мяукнул Мадара. – Приказ твой выполнить нетрудно. Ухожу!

– Будь осторожнее, там какая-то нечисть, – напутствовал его в дорогу Сенкевич.

– Я и сам нечисть! – донесся самоуверенный голос из серебристого облака.

Дан

Он завороженно смотрел на меч из звездной пыли. Теперь, когда клинок был готов, Дан забыл обо всех своих знаниях. Это было не просто оружие из булата с добавлением метеоритной стали. Это была часть его, продолжение руки, и в то же время – отдельное живое существо, с собственным характером, волей. И душой.

– Теперь ты должен сжиться с ним. Подружиться, – заметил Коноха. – Но самое главное, нужно закалить его.

– Мы ведь уже закалили, – не понял Дан.

– Мы сделали яки-ирэ. Но теперь меч должен попробовать крови. Из твоих рук, человек. Это главная закалка оружия.

Дан читал раньше, что самураи якобы «закаляли» мечи в крови крестьян. Проще сказать, опробовали только что выкованное оружие на беззащитных. Он точно знал, что не смог бы убить невиновного. Утешало лишь, что земледельцев в лесу нет. Однако следующие слова Коноха несколько успокоили:

– Ты должен напоить его кровью врага. Одержать первую победу. У тебя есть враг?

Это немного примиряло с процессом закалки: враг есть враг, его не жалко. Только единственный, кому Дан искренне желал смерти, находился далеко отсюда, в Эдо. Токугава Иэясу.

– Если нет врага, им надо обзавестись, – кровожадно ухмыльнулся Коноха. – Это нетрудно. Ступай за мной.

Он обернулся вороном, взлетел на нижние ветки дерева:

– Я покажу путь.

Птица перелетала с ветки на ветку, выжидательно каркала. Дан, держа ладонь на эфесе меча, шагал за ней. Миновав часть леса, где жили тэнгу, он попал в труднопроходимую чащу. То и дело дорогу перегораживали завалы бурелома, овраги, наполненные тинистой водой, маленькие, но вязкие болотца. Наконец едва заметная звериная тропа оборвалась возле узкой реки.

– Жди здесь, – приказал Коноха и уселся на большом валуне, не отводя черного блестящего глаза от воды.

Дан присел на нагретую солнцем гальку. Время от времени оглядывался, ожидая появления обещанного демоном врага.

– Подержи моего ребенка, – раздался за его спиной нежный голосок.

Дан обернулся. Над ним раскачивалась огромная, метра два длиной, змея с головой женщины и человеческими руками, которые прижимали завернутого в одеяло младенца. Красивое лицо женщины-змеи было печальным, глаза смотрели грустно и умоляюще, длинные черные волосы развевались на ветру.

– Подержи моего сына, – повторила она, а младенец умилительно агукнул. – Мне надо вымыть волосы.

Коноха предупреждающе каркнул. Дан подскочил, выхватил меч. Женщина заплакала:

– Почему ты не хочешь подержать моего малыша? Помоги…

С неба упал второй ворон. Карасу. Проорал:

– Сзади! – и уселся на камень рядом с Коноха.

Дан отпрыгнул в сторону, так чтобы быть между змеей и неведомым противником, подошедшим со спины. Вовремя: из воды на него со страшной скоростью неслось огромное чудовище. Это было существо, чем-то напоминающее быка, но с восемью паучьими лапами, каждая из которых заканчивалась длинным костяным когтем. Голову чудовища украшали кривые рога, из широкой пасти торчали острые клыки. Поняв, что его заметили, паук издал пронзительный визг, встал на дыбы, угрожающе выставив четыре лапы.

Дан сделал быстрый выпад, ударил мечом в незащищенное брюхо. Не достал – тварь ловко отпрянула, опустилась на все лапы, отбежала в сторону. Змея между тем швырнула вопящего младенца в реку, бросилась на Дана, обвилась вокруг ног, распялила рот, собираясь вцепиться зубами в бедро. Паук снова взял разгон, понесся вперед.

Дан схватил женщину за волосы, оттянул, избегая укуса, полоснул под подбородком. Клинок легко перерубил змеиное тело. Брызнула кровь. Существо обмякло, разжало кольцо, бессильно свалилось на землю. Дан ощутил ликование: меч пел, попробовав крови врага.

– Первый! – хором каркнули Коноха с Карасу.

– Моя жена! – подскакивая, проверещал паук.

Он снова встал на дыбы, раздулся, зашипел. Из пасти вырвался зеленоватый сгусток. Дан отскочил. Ядовитая слюна, коснувшись земли, зашипела, задымилась. Дан прыгнул вперед, взмахнул мечом – отсек одну из когтистых лап. От истошного визга заложило уши. Из раны хлынула черная жижа. Душа наполнилась счастьем – меч радовался боли врага.

Чудовище оттолкнулось лапами от земли, всем весом обрушилось на Дана. Такого он не ожидал и не успел отбежать. Упал, придавленный тяжелой тушей. Паук торжествующе завыл. Клыкастая пасть тянулась к горлу, из нее вылезли острые жвала, защелкали в опасной близости.

– Ощути меч, Акира! – раздался хриплый голос Карасу. – Позови его, и он ответит!

Дан изо всех сил старался. Сначала ничего не выходило, он лишь отталкивал левой рукой паучью харю. Но прислушался к себе, крепче сжал рукоять меча. Сила клинка потекла в пальцы, потом дальше, наполняя тело мощью. Дан сумел выпростать правую руку, вонзил клинок в жирное брюхо твари. От визга заложило уши. На лицо полился поток вонючей жижи. Паук задергался в агонии. Дан поднатужился, спихнул с себя подыхающее чудище.