Меч Тристана
Шрифт:
И с чего это он вдруг обратился к Мырддину в таком красивом старофранцузском варианте? Булгакова, что ли, вспомнил? А вообще-то у них здесь, особенно на континенте — в Арморике, Аквитании, Наварре, — обращение «мессир» было обычным при разговоре с рыцарем. Вот только Мырддин-то — совсем не рыцарь.
— Да, мои дорогие, — объявил добрый волшебник, — по сути дела, вам остается теперь только умереть. Однако умереть следует изящно и правильно. У меня все. Можно задавать вопросы. Всем, даже Зигфриду Конопатычу Жилину.
— Вопрос номер один, — объявил Зига, не реагируя на очередную подколку. — Почему мне позволили все это выслушать? Обычно так откровенничают
— А вы хотите вернуться в свое время? — поинтересовался Мырддин.
Зига задумался, но только на секунду и выпалил так торопливо, словно чувствовал: потом ему уже не дадут сказать:
— Конечно, хочу! Устал я здесь торчать. Устал, мужик, сил нет, как устал, вытащи, миленький!..
— Хорошо, — молвил Мырддин. — Тогда отвечаю на все вопросы сразу. Чтобы вернуться, ты, разумеется, должен умереть в этом мире. Умереть тебе надлежит очень скоро. Если угодно, прямо сейчас. И легенда неплохая на эту тему есть. Маша Изотова, конечно, великий филолог, но и она не все легенды знает. Есть такой печальный ирландский скель «Смерть герцога Жилена»: «И тогда мудрейшие филиды назначили Жилену встретиться на Багряной Поляне с Дрестаном, сыном Таллуха, и влюбленной в него прекрасной Исодцой, незаконной дочерью Финна МакХуммала и женою корнуэльского короля Марха. И встретились они, и сели на древние пни, служившие плахами, которые еще Святого Самсунга помнили. И тогда из лесу вышел к ним известный колдун Мирдин и предложил герцогу яд. „Спасибо тебе, — сказал Жилен. — Я ждал этого часа, ибо жизнь больше мне не мила“. И протянул он руку, чтобы взять яд…»
— На, возьми, — Мырддин протянул Зиге маленький темный пузырек. — Час настал.
И Зига Абдуллаев, словно в трансе, принял из рук Мырддина яд, снял пробку, поднес к лицу, понюхал. Обвел глазами собравшихся, словно прощаясь, и уж совсем было собрался глотнуть, да вдруг точно проснулся.
— Шалишь, старик, — произнес он страшным голосом. — Шалишь. Думали избавиться от меня таким простым способом? Не выйдет! Да, я действительно вернусь в свой век и в свой мир! Да, действительно после смерти в мире этом, но я сам выберу свой час. Сам, без вашей помощи. Мне еще очень многое хочется сделать здесь. Я уже побывал в Камелоте. Я уже говорил с Мордредом. И я знаю, что он умрет на днях, а следом умрет Артур, и не станет Логрии, не станет вашего легендарного королевства. Но во главе англов и саксов в Британию войду я. И Ричардом Львиное Сердце тоже буду я!..
«Остапа несло», — подумал Иван. Он уже познакомился с идеями герцога Зеленогурского там, в Польше, и теперь ему было скучно выслушивать эти бредни вторично. Поэтому Иван решил не дожидаться указании чародея и самолично сворачивать утомительное мероприятие. Он громко свистнул, подавая условный сигнал Курнебралу. А в ответ ему неожиданно раздалась тихая трель малиновки из кустов. Курнебрал такого не умел — это Перинис обучился однажды. «Ё-моё! Откуда же он здесь? Мырддин ведь никому не велел подходить ближе чем на полет стрелы. Слуги вконец распустились!»
Зига меж тем закончил свою трепотню каким-то яростным выкриком, напомнившим Ивану истеричные выступления национал-патриотов
на митингах времен перестройки, швырнул флакон с ядом под ноги и, резко развернувшись, зашагал прочь.Было что-то ужасно неправильное в его уходе. Но бежать вдогонку за герцогом, вызывать его на поединок или, не дай Бог, опять на что-нибудь уговаривать было бы еще неправильнее. Тристан (да, теперь уже Тристан) чувствовал это однозначно. В глазах Изольды застыло трагическое отчаяние. Очевидно, пообщавшись с Зигой в последние дни, она еще лучше Тристана прониклась ощущением надвигающейся катастрофы.
Жилин Зеленогурский, он же Сигурд Отважный, он же Абдулла Конопатый, уходил от них в голубоватую дымку осеннего вечера, с громким шуршанием загребая ботфортами палую листву и унося с собой навсегда надежду на возвращение домой. Как глупо!
Уходил он быстро, но почему-то не смог уйти далеко. Споткнулся, словно о невидимую ступеньку, и упал ничком в красные кленовые листья. Изольда сразу подбежала к нему, наклонилась, и только тут Тристан заметил, что из затылка Сигурда торчит длинная стрела с характерным корнуоллским оперением.
Не может быть! Они как будто все оглохли. Стрелы не летают так беззвучно!
Тристан оглянулся.
Из кустов, виновато пожимая плечами, вышел Перинис с большим луком в руках. А Изольда уже бежала обратно с непонятным выражением па лице. Рот ее был приоткрыт: то ли от страха, то ли от удивления, то ли от радости.
— Извините, миледи, я вашего польского языка не понимаю, — мямлил могучий слуга. — I1о мне показалось, вы желали смерти тому человеку, а он решил уйти от вас. Я был не прав, миледи?
«Во дурак! — подумал Тристан не без восторга. — Какая теперь разница — прав, не прав, — когда уже убил человека?»
А из-за спины вдруг послышались торжественно-вялые аплодисменты: четыре или пять размеренных хлопков. Все сразу вспомнили про Мырддина, повернулись кто где стоял и посмотрели на него.
«И когда герцог Жилен сделал вид, что пьет смертоносное зелье, — с напыщенной выразительностью процитировал волшебник, — а в действительности бросил наземь глиняный флакон и попытался спасаться бегством от бывших своих друзей, ставших теперь врагами, юный римлянин по имени Пенис, засевший в эту пору в кустах, натянул тугую тетиву своего лука и пустил стрелу точно в цель — в стриженый затылок герцога…»
— Что, действительно есть такая легенда? — удивилась Изольда.
— Теперь — есть, — улыбнулся Мырддин.
— У вас осталось десять минут, — объяснил Мырддин, — и только для разговора. Никаких нежностей, слишком много свидетелей. А говорить можете на «польском». Все понятно?
— Абсолютно, ваша честь! — рапортовал Тристан.
— Вот и прекрасно. Сюда едет сам король Марк, — забеспокоился старик почему-то. — Так что, Тристан, буквально десять минут, и ты исчезаешь. А я прямо сейчас ухожу. Пока, ребята, до скорой встречи!
— Погодите, Мырддин! — Тристан окликнул его. — А Зига вернется в двадцатый век?
— Вы считаете, стоит его туда возвращать?
— Упаси Господь! — выдохнула Изольда.
— Вот и я так же думаю, — согласился добрый волшебник.
Тристан прижал Изольду к себе крепко-крепко и поймал ее губы, едва они остались вдвоем. Это было очень приятно — после такой-то разлуки! Но Изольда не отвечала ему, как прежде. Она просто позволила обнять себя, разрешила поцеловать в губы, покорно приоткрыв их навстречу пылкому языку Тристана.