Меч

Пожилой видящий сделал уважительный жест рукой.

Ревик подавил нетерпение, но не озвучил этого вслух. Когда он так ничего и не сказал, Салинс улыбнулся, и его глаза выражали почти доброту.

— Не пойми меня неправильно, брат Сайримн. За то обширное время, что я наблюдал за твоей супругой — по крайней мере, с тех пор, как она узнала свою истинную природу — меня поражало, что она хотела лишь сделать так, как будет лучше для наших людей. Пусть я не всегда полностью соглашался со средствами достижения цели и стратегиями, которые она применяла, я верил в это. Я верил, что она честна. Верна. Действует с благими намерениями. Я верил, что она на самом деле руководствуется очень высокими принципами.

Он вновь вздохнул, и в его голосе всё ещё звучало сожаление.

— А ещё я думал, что она скорее умрёт, чем предаст тебя, племянник.

Челюсти Ревика окаменели. Пальцы его рук, скрещённых на груди, сжались в кулаки поверх бицепсов. Он не отводил взгляда от огня, но чувствовал, как пожилой видящий смотрит на его лицо, изучает его реакции.

— Однако, — сказал Салинс. — Здесь кое-что не стыкуется, брат.

Ревик невольно перевёл на него взгляд, чувствуя, как напрягается его тело.

Салинс поднял ладонь, словно опережая то, что он увидел на его лице.

— Я не виню тебя за то, что ты это упустил, племянник, — сказал он. — Ты ослеплён своими чувствами к ней. Это очевидно, и во многом даже трогательно. Никто из нас не хотел лишать тебя этого, особенно после того долгого времени, что ты страдал, дожидаясь её.

Старик поколебался, его белые глаза оставались непрозрачными.

— …И теперь ты сбит с толку, не так ли? — сказал он. — Своей попыткой связать её с остальной своей командой прошлой ночью?

Ревик ощутил, как в его свете искрит злость — такая сильная, что он едва видел старика.

Мягко щёлкнув языком, Сарк смягчил свой взгляд.

— Я также понимаю, почему ты сделал это, сын мой. Я ни капли не осуждаю произошедшее. Но ты должен понимать — ты не был готов к такому с ней. Между супругами должно присутствовать доверие в высшей степени, прежде чем они смогут делить свет в такой манере. Её предательство слишком свежо, чтобы ты сумел вытерпеть тот факт, что она даёт свой свет другим видящим… даже твоим людям.

Понизив голос, он прямо посмотрел Ревику в глаза.

— Боюсь, ты мог без надобности причинить себе боль этим поступком.

Ревик сглотнул. И всё же он кивнул, подумав над словами другого.

Осторожно склонив голову, Салинс добавил:

— Однако я невольно думаю, что это к лучшему… та переоценка её намерений в отношении тебя, которую ты сейчас делаешь.

Тут взгляд Ревика вновь метнулся к нему. Его слова прозвучали жёстко.

— Я думал, ты сказал, что будешь прямолинеен, дядя, — в его свете полыхнул жар, такой сильный, что он едва его сдерживал. — Ты думаешь, что ей нельзя доверять, так что ли? Что она предаст меня? Трахнет Врега? Что?

— Нет… нет, нет, нет, племянник, — Салинс в смятении поднял ладони, щёлкнув языком. — Прошу, брат. Успокойся. Я ничего не намекаю в отношении её верности тебе как супругу.

— Тогда на что, бл*дь, ты намекаешь?

Лицо Салинса вновь сделалось непроницаемым. Взгляд белых глаз встретился с взглядом Ревика.

— Балидор, — прямо сказал он.

Ревик вздрогнул, ощутив, как его свет искрит в ответ.

— Ты хочешь, чтобы я был прямолинейнее? — сказал Салинс. — Ладно. Буду. Я думаю, ты недооценил власть этого индивида, племянник. Возможно, ты не понимаешь то, как мнение твоей жены могло подвергнуться манипуляции с помощью его весьма внушительных навыков разведчика.

Когда Ревик напрягся, Салинс склонил голову набок в какой-то птичьей манере, и его белые глаза стали походить на кукольные.

— Тебе это известно, — добавил он. — Но стоит повторить. В отношении действительных против потенциальных навыков Балидор обладает самым высоким рангом из всех ныне живущих разведчиков. Он обладает более высокими навыками, чем представители предыдущих поколений. Его способности в этой области умений превосходят любого видящего в этом лагере. Включая меня, — он помедлил. — Включая тебя, сын мой.

Он бросил на Ревика взгляд, полный сожаления.

— Твой потенциал может превосходить его потенциал, и в значительной мере, но твой действительный ранг его не превосходит. Пока что нет. И ранг твоей жены тоже. Он лучше тебя, племянник. Тебе нужно это понимать.

Ревик наградил его сердитым взглядом.

— К чему ты ведёшь, Салинс?

Салинс откинулся на спинку скамейки, всматриваясь в его лицо.

— Я предпочитаю думать, что твоя жена сбилась с пути, — сказал он. — Что над ней просто взял верх видящий, чьи способности во много раз превосходят её собственные. Если это правда, тогда мы определённо можем ей помочь. Возможно, я глупый старик, раз верю в такой исход событий — в то, что ситуация всё ещё может хорошо закончиться для всех нас. Мне больше всего на свете хочется этого, сын мой. Я надеюсь и молюсь, что тебе никогда не придётся столкнуться с ужасным выбором в этом отношении… если ты поймёшь, что её исказили необратимо.

В ответ на резкий взгляд Ревика Салинс сделал грациозный жест рукой.

— Это очень малая вероятность, сын мой. Не заморачивай себе голову этим.

— Что именно ты имеешь в виду, намекая, что ей манипулирует Балидор? — Ревик заставил себя говорить вопреки кому в горле. — Манипулирует с какой целью?

Салинс пожал одним плечом в манере видящих.

— Чтобы она плясала под его дудку, племянник.

— А именно? — прорычал Ревик.

— Например, чтобы находясь здесь, она проводила разведывательную операцию, — сказал Салинс всё таким же мягким тоном. — Если твоя жена проникла в твои ряды по приказу Адипана Балидора, это ведь учинит нам проблемы, так? Особенно, если он поручил ей сделать это с целью подрыва наших операций изнутри?

Пожилой видящий встретился с ним взглядом, и его глаза выражали неохоту.

— …Возможно, через переманивание тебя на их сторону, брат Сайримн?

Боль ударила Ревика в грудь прежде, чем он успел осмыслить слова Сарка. Несколько минут ему было так больно, что он не видел даже огонь перед собой. Слезы ослепили его, навернувшись на глаза слишком быстро, и он не успел взять себя в руки.

Но его разум не поспевал за эмоциями, захлестнувшими его.

Он не мог на самом деле обдумать сказанное. Он вообще не мог думать. Боль стёрла всё. Конструкция обвилась вокруг него, но это, похоже, лишь ярче осветило правду — правду, которую он, возможно, чувствовал, но не мог посмотреть ей в лицо.

Боль, утомление, почти детская обида затопила его, окутала осознанием, которое он уже каким-то образом знал. Он знал, что что-то не так, что она что-то ему недоговаривает.

Он сидел там, позволяя слезам катиться по его лицу.

Прежде чем он сумел различить костлявые черты Салинса, пожилой видящий пересел на место рядом с ним. Он стиснул руку Ревика, послав насыщенный импульс света через его aleimi. Он был таким сильным, что на мгновение стабилизировал сознание Ревика.