Меченый (Заступник) (др. перевод)

Элона вытаращила глаза. Она размахнулась, как будто Лиша была непослушным ребенком.

— Не смей!

Но Лиша выросла. Она сравнялась ростом с матерью, стала быстрее и крепче. Она перехватила запястье Элоны и сжала.

— Меня давно уже не волнует, что ты думаешь, мама.

Элона попыталась вырваться, но Лиша стиснула ее запястье, просто чтобы показать, кто сильнее. Когда она наконец отпустила Элону, та потерла руку и насмешливо посмотрела на дочь.

— Однажды ты вернешься, Лиша, — пообещала она. — Попомни мои слова! И тогда тебе придется несладко!

— Тебе пора. — Лиша распахнула дверь.

На пороге стоял Марик с занесенной рукой. Элона зарычала, протиснулась мимо него и зашагала по тропинке.

— Прошу прощения, если не вовремя, — извинился Марик. — Я пришел за ответом госпожи Бруны. Сегодня утром я должен выступить в Энджирс.

Лиша взглянула на Марика. Синяки на его подбородке почти не были видны из-за густого загара, а травы, которые она приложила к рассеченной губе и глазу, сняли отек.

— Неплохо выглядишь, — заметила она.

— В моем ремесле приходится быстро идти на поправку.

— Сходи за лошадью и возвращайся через час. Я лично передам ответ Бруны.

Марик широко ухмыльнулся.

* * *

— Хорошо, что ты уезжаешь, — сказала Бруна, когда они наконец остались одни. — В Лесорубовой Лощине больше нет для тебя испытаний, и ты слишком юна, чтобы сидеть сложа руки.

— Нет испытаний? Ты, верно, плохо смотрела.

— Исход был предрешен. Ты стала слишком сильной для таких, как Элона.

«Сильной, — подумала Лиша. — Неужели я стала сильной?» Обычно ей так не казалось, но она действительно больше никого не боялась в Лесорубовой Лощине.

Лиша собрала свои тощие сумки — несколько платьев и книг, немного денег, сверток с травами, скатка и еда в дорогу. Безделушки, отцовские подарки и другие милые сердцу вещи она брать не стала. Вестники путешествуют налегке, и Марику не понравится, если она взвалит на его лошадь лишний груз. Бруна сказала, что Джизелл обеспечит ее всем необходимым на время обучения, и все же у нее слишком мало вещей, чтобы начать новую жизнь.

«Новую жизнь». Как страшно и как волнующе! Лиша прочла все книги из собрания Бруны, но у Джизелл есть много других, а у энджирских травниц — еще больше, если удастся уговорить местных поделиться знаниями.

Час почти истек, и у Лиши защемило в груди. Где отец? Неужели он ее не проводит?

— Пора, — произнесла Бруна. Лиша подняла взгляд и поняла, что плачет. — Нам лучше попрощаться. Скорее всего, мы больше не увидимся.

— Бруна, что ты такое говоришь?

— Не разыгрывай дурочку. Ты знаешь, что я имею в виду. Я прожила вдвое дольше, чем следовало, но я не вечна.

— Бруна, мне не обязательно ехать…

— Пфф! — отмахнулась старуха. — Я научила тебя всему, чему могла. Пусть эти годы будут моим последним подарком. Смотри в оба, старайся, учись.

Она распахнула объятия, и Лиша упала в них.

— Только пообещай, что позаботишься о моих детях, когда я умру. Они глупые и упрямые, но средь кромешной ночи в них таится добро.

— Обещаю. Ты еще будешь мной гордиться.

— Я всегда тобой гордилась.

Лиша зарыдала в колючую шаль Бруны:

— Я боюсь!

— И правильно делаешь. Но я повидала мир и не встретила ничего, с чем бы ты не справилась.

Вскоре по тропе пришел Марик с лошадью в поводу. В руке вестник держал новое копье, с луки седла свисал меченый щит. Если вчерашние побои и причиняли ему боль, он этого не показывал.

— Эй, Лиша! — крикнул он. — Готова к приключениям?

«Приключениям». Слово развеяло страх и грусть, и Лиша затрепетала от волнения.

Марик забрал у Лиши сумки, перекинул их через спину поджарого энджирского коня, и Лиша в последний раз повернулась к Бруне.

— Я слишком стара, чтобы прощаться по полдня, — сказала наставница. — Береги себя, девочка.

Старуха вложила ей в ладони мешочек, и Лиша услышала звон милнских монет — целого состояния в Энджирсе. Бруна повернулась и ушла в дом, не дав Лише возразить.

Та быстро спрятала мешочек в карман. Вид металлических монет в такой дали от Милна способен соблазнить любого, даже вестника. Они пошли по разные стороны от коня по тропе в поселок, откуда начиналась главная дорога на Энджирс. Лиша заглянула к отцу, когда они проходили мимо, но Эрни не вышел. Элона заметила их, скрылась в доме и хлопнула дверью.

Лиша понурила голову. Она надеялась увидеть отца еще хотя бы раз. Она подумала о поселянах, которых навещала каждый день, и о том, что не смогла с ними как следует попрощаться. Писем, которые она оставила у Бруны, слишком мало.

Они дошли до центра поселка, и Лиша ахнула. Отец ждал ее, а на дороге за ним выстроились все местные жители. Они подходили к ней один за другим, целовали, совали подарки.

— Не забывай нас и поскорей возвращайся, — сказал Эрни.

Лиша крепко обняла его и зажмурилась, чтобы не заплакать.

* * *

— Жители Лощины тебя любят, — заметил Марик, когда они ехали через леса.

Лесорубова Лощина осталась далеко позади, и тени уже начали удлиняться. Лиша сидела перед Мариком в его широком седле, и конь, похоже, без особого труда нес ездоков и их вещи.

— Иногда я и сама в это верю.

— Отчего же не верить? — удивился Марик. — Красавица прекрасней, чем заря, которая может исцелить все болезни! Как тебя не любить?

Лиша засмеялась:

— Красавица прекрасней, чем заря? Найди бездарного жонглера, у которого украл эту строчку, и скажи, чтобы больше ее не пел.

Марик засмеялся и обхватил ее крепче.

— Знаешь, — прошептал он ей на ухо, — мы забыли обговорить плату за твое путешествие.

— У меня есть деньги.

Лиша задумалась, много ли ее монеты стоят в Энджирсе.

— У меня тоже, — засмеялся Марик. — Деньги меня не интересуют.

— А что тебя интересует, мастер Марик? Опять выпрашиваешь поцелуй?

Марик хохотнул, его волчьи глаза блеснули.

— Поцелуй — цена письма. Путешествие в Энджирс обойдется намного… дороже.