Мечи Эглотаура. Книга 1

Прямо передо мной находилась пасть самого жуткого чудовища, которое только можно себе представить. Громадные круглые глаза, не мигая, оценивающе уставились на меня, прикидывая, на сколько глотков хватит худосочного мяса. Клюв открылся, и из него посыпался хриплый клекот. Я в ужасе отступил назад и сразу уперся в стену. Вход в пещеру находился где-то левее, но нырнуть в него я уже не успевал; впрочем, чудище вполне могло последовать за мной. С другой стороны, в пещере было бы реальнее справиться с ним…

И вдруг я понял, что клекот имеет вполне членораздельную структуру и может восприниматься как речь. Более того, припомнив некоторые слова, я сумел разобрать, что вещало чудище.

— А-а, п'осну-улся наконетс! Давно-о, давно-о по'а. А то я тут, понимаешь, каждый ден, почитай, за к'оликами охочус-сь, с-совсем уважение д'узей поте'я-ала. Ну, и когда же вы убе'етес-сь отс-су-уда?

— Не сегодня, Рухх, — сказала Жуля, появляясь сзади. — Хорс только пришел в себя, нам надо еще самое меньшее день. Может быть, завтра.

Чудище мотнуло головой, что-то плюхнулось рядом со входом. Я с усилием отвел глаза от Рухх и посмотрел, что это. Кролики! Однако…

— Ф-фу-у-у, — вздохнуло чудовище. — Если бы не великий Крхаа-Канд'апахтархан, я бы уже сейча-ас выб'осила вас вон-н. Ну ладно-о… Ук'ойтес-сь, в самом дел-ле.

Жуля схватила меня, с разинутым ртом стоящего, за руку и втащила в пещеру. Вновь раздался зверский шум, в котором теперь различались хлопанье крыльев и вой ветра, и чудище улетело.

— М-да-а… — произнес я наконец. И повернулся к Жуле. — Придется тебе рассказать, что тут происходило те несколько дней, когда я… хм… отсутствовал и, похоже, пропустил много интересного. А?

Жуля смутилась и рассказала. Я выслушал. Рассказ оказался коротким, и мне почудилось, что она что-то скрывает. Ну ладно, раз скрывает, значит, так нужно. Я почувствовал усталость; девушка заметила, что я зеваю, и строго отправила спать. Сопротивление не помогло.

— Завтра Рухх выкинет нас отсюда, — сказала она. — А я не хочу тащить тебя на себе по горам. И не смогу.

Поэтому я подчинился.

Позже, вечером, после ужина, мы сидели около костра по разные стороны и беседовали. Пламя горело весело и ярко, — решили в последний вечер не экономить. Тени плясали на стенах, кобылица Жули у дальней стены возмущенно фыркала на столь неосторожное обращение с огнем. Пахтан куда-то исчез; после пробуждения я его еще не видел.

Говорили о разном. О том, о сем. Я вспомнил загадочное слово из сна.

— Жюли, тебе не знакомо такое слово — «аллах»?

Она помотала головой.

— А «эглотаур»?

Девушка как-то так неловко пошевелилась, что я сразу понял — знакомо.

— Эглотаур — это крепость в Райа. Проклятая крепость, вокруг нее на полтысячи шагов никто не живет. Да и в самой крепости тоже. Уже тысячу лет, наверно.

Кажется, я должен был спросить, почему Эглотаур проклят, почему необитаем, да? Но меня заинтересовало совсем другое.

— Так ты была в Райа?

— Я там родилась.

— А как же, — удивился я, — такая прелестная девушка, — Жуля покраснела, — оказалась в такой дали от дома, да еще в такой плохой компании? — Я подумал, что сказал что-то не то, но не стал уточнять, что компания имелась в виду не моя. Жуля и так поняла.

Она начала объяснять, слегка запинаясь; я понял, что рассказ слегка сокращен или отредактирован. Зачем?

— Мой отец… важный чиновник в Райа. У него много богатств. Враги выкрали меня, когда я… была на охоте, и увезли. Не знаю, чего они хотели, выкупа или чего другого. Они связали меня и сунули в рот кляп. — Жуля содрогнулась. — До сих пор чувствую его привкус. Они везли меня куда-то в сторону Пустошей, но в одной деревушке мне удалось… сбежать. Я украла Халу… впрочем, нет, не украла, а вернула, и ускакала на ней.

Ага, значит, кобылицу зовут Хала, и она изначально была собственностью Жули. Или не собственностью? Если она разумна, то может ли быть чьей-то? А вообще, есть в этом мире рабство?

— Я не знала дороги, — продолжала рассказ девушка, — и на перекрестке свернула налево. А вернуться с выбранного пути очень трудно, ты это знаешь.

— Невозможно, — уточнил я.

— Нет, не невозможно, всего лишь очень трудно. Но эту трудность как раз почти невозможно преодолеть. Так вот, я свернула в Лес Судеб, и поняла это слишком поздно. Я заночевала на ветке дуба, а утром попала к разбойникам. И если бы не ты, Хорс… — Жуля благодарно посмотрела на меня и зарделась.

— Ну… В общем… — Мне стало неловко, ведь Хром Твоер почти силой заставил взять ее с собой. Впрочем, было и некоторое оправдание — я ведь не знал, что она хорошая. С другой стороны, это как раз не оправдывает. «Любите вы нас хорошенькими, так полюбите и плохими.» Но ладно.

Желая смягчить вину перед собой и Жулей, я встал, подошел к ней, взял ее ручку и нежно поцеловал.

— Я восхищаюсь. Я очень благодарен вам, сударыня, за то, что вы спасли мне жизнь, и надеюсь когда-нибудь вернуть долг.

Это оказалось сказано несколько напыщено, и я испугался, что из-за секундной придури доверчивые отношения рухнут. Но — обошлось. Жуля расцвела улыбкой и снова покраснела.

Вернувшись на место, я поинтересовался как бы невзначай:

— А кстати, сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — не смущаясь ответила девушка. Похоже, здесь такой вопрос не считается бестактным. Или Жуля его таковым не считает. — И я еще девственница.

От такой откровенности я слегка обалдел. Не обращать, что ли, внимания?

— А мне… — А действительно, сколько мне лет? Я этого не помнил, ведь даже имя себе выдумал. Почему бы не выдумать и возраст? Кому какая, в конце концов, разница? — Двадцать пять. — Так наиболее правдоподобно. Вроде бы, подходит и к моему внешнему виду, увиденному в воде вулканической речки во время купания.

Так и говорили…

Когда совсем стемнело, я вышел на воздух поглядеть на звезды. Отсюда они должны быть видны особенно отчетливо, тем более после снегопада, очистившего атмосферу от пыли.

Луны не было. Но звезд на небе высыпало столько, что пронзительного их света вполне хватало. Они образовывали сложные насыщенные узоры, которым запросто можно было сопоставить великое множество геральдических фигур.

— Говорят, — тихо произнесла Жуля, появившись рядом, — души умерших героев возносятся на небеса и занимают места среди звезд, чтобы наблюдать за покинутым ими миром и направлять деяния живых. Поэтому их так много, ведь с тех пор, как на землю ступила нога первого эльфа, прошло столько времени.