Мечников. Открытие века

— Мы уже знакомы, — отрезал я. — Лучше скажите — извозчика наняли? Или мне самому искать, как добраться до Северки?

— Я договорился, чтобы вам выделили карету, — сказал Кораблёв. — Мои знакомые из Северки доложили тревожные вести. Говорят, у них там завёлся великан.

— Какой ещё… великан? — не понял я.

Мне сразу представился типичный сказочный трёхметровый монстр. Вот только это работа не для лекаря, если уж на то пошло.

— Как я понял, это обычный человек, но… С очень-очень большим ростом. Он уже несколько месяцев пугает жителей Северки, — объяснил Кораблёв. — Однако пару дней назад его нашли лежащим в снегу около леса. Несколько особо смелых мужиков решили его выходить. Но сами справиться не смогли. Поэтому передали информацию об этом мне. Думаю, вам это может показаться интересным. Кто знает, может, вы снова откроете новую болезнь, о которой ранее ещё никто не слышал?

Кораблёв слишком привык ко мне. Очень хорошо научился давить на то, что меня интересует. Главный лекарь совсем не глуп. Даже из моего любопытства умудряется выдавить пользу.

— Ах да… — произнёс Иван Сергеевич. — Как раз покажете своему новому коллеге, как продвигается работа в Хопёрске. Будете какое-то время его наставлять.

Только этого мне не хватало… Сеченов поедет со мной?!

— Для меня большая честь поучиться у вас, Алексей Александрович, — хитро ухмыльнулся Сеченов.

Чувствую, поездка в Северку будет куда сложнее, чем я думал изначально!

Глава 10

Мы с Сеченовым вышли из амбулатории и уселись в карету, которую извозчик уже успел подогнать в наш двор. Мысли путались. С одной стороны, я пытался прикинуть, с каким великаном в Северке мне придётся иметь дело. И на ум пришло сразу два варианта.

Либо мне предстоит столкнуться с заболеванием — гигантизмом, либо великаном является какое-то местное существо, обладающее магическими характеристиками. Как я уже говорил ранее, от этого мира можно ожидать чего угодно. Особенно — от Хопёрска.

Вот только до Северки ехать — полдня. И всё это время я проведу наедине с Сеченовым. А он, кажется, всерьёз решился занять вообще все сферы, в которых я кручусь. Вопрос только в том — зачем ему это. А точнее — какую пользу он хочет извлечь из этого? Какие цели преследует?

— Вы выглядите озадаченным, Алексей Александрович, — улыбнулся Сеченов, когда наша карета выехала за пределы Хопёрска. — Кажется, вас расстроил тот факт, что я еду вместе с вами.

Что ему ответить? Любой мой искренний ответ не будет соответствовать нормам девятнадцатого века. Я никогда не считал себя ярым матершинником, но этот господин заставил меня вспомнить все самые изобретательные ругательства, которые я когда-либо слышал от коллег.

Кстати, меня всегда это очень забавляло. Ведь в моём мире врач считался личностью высокой. Не дворянином, но высокообразованным гражданином.

Вот только пациенты не знали, какой порой трёхэтажный мат поднимается в кабинете или в ординаторской, когда врачи делятся эмоциями между собой или с медсёстрами. Разумеется, не все. Но многие.

Мой отец в прошлом мире работал на заводе. К сожалению, умер от онкологии. Но я навсегда запомнил, как однажды перед обследованием привёл его в ординаторскую и сообщил врачам, что этот человек — «свой». Поэтому они могут говорить, как говорят обычно.

Помню, после этого отец сказал мне, что даже после работы в цеху, впервые в жизни услышал столько мата.

Но я к нецензурной лексике тоже отношусь с точки зрения медицины. Я не вижу в ней ничего плохого или хорошего. Это, скорее всего, естественный процесс. В нескольких научных статьях говорилось, что, когда человек ругается «запрещёнными» обществом словами, у него активируются те участки головного мозга, которые использовали наши предки во время ритуальных криков.

Другими словами, это простейший способ выбросить стресс.

Однако я свой стресс подавил, чтобы случайно не выбросить на Сеченова… Свой ритуальный крик!

— Прямо говоря, Иван Михайлович, — заговорил я. — Почему я работаю в Хопёрской амбулатории — предельно понятно. Меня изгнали из семьи. У меня больше не было вариантов, куда переезжать. Но почему вы делаете это — я понять не могу.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Сеченов. — Денег у меня достаточно. Хватит на проживание в любой крупном городе Российской Империи. И… Не подумайте, я не пытаюсь хвалиться. Это — просто факт.

— Вы ушли от ответа, причём уже не в первый раз, — вздохнул я.

— Да неужели не понятно? — неожиданно нахмурился Сеченов. — Мне захотелось работать рядом с вами — вот и всё. В ваш дом я лезть не стану — можете на этот счёт не беспокоиться. И на завод, кстати, тоже.

— Я ни слова не сказал про завод, — подметил я. — Как вам удалось о нём узнать?

Я ведь купил его сегодня утром! А точнее — час назад. Когда он успел это выяснить? У него не было такой возможности. Телепатия? Чтение мыслей?

— Алексей Александрович, вы только не подумайте, что завод я собрался купить исключительно для того, чтобы вам противостоять, — заявил Сеченов. — Мне просто стало любопытно, как скоро вы приобретёте единственный имеющийся в Хопёрске завод после того, как я попытаюсь его приобрести. И какого же моё удивление… Вы сделали это сразу же, как только я приехал сюда.

— Я собирался купить его ещё несколько дней назад, — сухо ответил я. — Это — просто совпадение.

— Может быть, спорить не стану, — улыбнулся Иван Михайлович. — Барон отказал мне в продаже завода. Поэтому я и предположил, что его уже прибрали к своим рукам вы.

Я тщательно анализировал слова Сеченова, и главное, что я смог извлечь из его речей — это тот факт, что денег у него почти неограниченное количество.

Видимо, его род обладает большой властью. Он может себе позволить снимать по пять-десять квартир, постоянно переезжать, закупать ингредиенты для производства. И даже может приобретать дома и заводы. В плане денег разница между нами колоссальная.

В сфере финансов я сильно проигрываю. Покупка завода отняла у меня почти все деньги.

Но… Из этого следует очень хороший вывод. Если бы у меня были такие суммы, я бы уже давно запустил в производство десятки лекарственных средств. А Сеченов до сих пор этого не сделал. Запатентовал четыре препарата — и всё. Значит, в его производстве что-то сильно страдает.

Либо поставки, либо теоретическая часть.

Скорее всего, второе, ведь поставки — это вопрос денег. А касаемо теории… Какой бы книгой Парацельса он не владел, я из своего мира унёс куда больше знаний, чем он может себе представить.