Мечта дилетантов

– Вы видите, чем все это закончилось? – горько спросил Абасов. – Они убили мою жену. Убили мою Алдону.

– Кто вам об этом сказал? – встревожился Боташев. – Как вы узнали?

– В тюрьме своя передача информации, – хрипло ответил Абасов, – значит, ее действительно убили. Несчастная девочка, как они могли поднять на нее руку.

– Кто они? – не выдержав, спросил Дронго.

– Откуда я знаю? Убийцы, конечно. Те, кто ее задушил.

– Вам рассказали подробности ее смерти?

– Конечно. Сюда вести доходят быстро.

У Абасова были красные, опухшие глаза. Очевидно, узнав о гибели своей жены, он много плакал. Дронго подумал, что сейчас не лучшее время для рассказов о неверности его жены. Кроме того, он чувствовал себя неловко и после встречи с племянницей Абасова, словно обманул его доверие.

– Возьмите себя в руки, – посоветовал Боташев, – нельзя так раскисать. Вам нужно жить, у вас есть дети. Вы обязаны жить хотя бы ради них.

– Моя жизнь закончилась, – тяжело вздохнул Абасов, – теперь я понимаю, что меня нарочно убрали, чтобы убить Алдону, – он все еще не мог осознать реальное положение дел.

– Все совсем не так, как вы себе представляете, – сказал Дронго, – давайте начнем по порядку. Сначала в ваш центральный офис перевели господина Паушкина, и вы об этом не знали. Кто принял это решение?

– Какая разница, все уже кончено.

– Мы пришли сюда работать, а не выслушивать ваши стоны, – жестоко сказал Дронго, – отвечайте на мои вопросы. Я задаю их не из праздного любопытства.

– В нашем банке все решает только один человек – президент Гельдфельд. Только он мог принять решение о переводе Паушкина в наш центральный аппарат.

– Но кто-то мог ему посоветовать.

– Возможно. Это мог сделать и начальник отдела Орочко, и их куратор Лочмеис. И даже наш первый вице-президент Ребрин. Каждый из них мог рекомендовать Иосифу Яковлевичу взять Паушкина в центральный аппарат.

– Я не совсем понимаю смысла ваших вопросов, коллега? – вмешался несколько удивленный Жагафар Сабитович.

– Потом все объясню, – пообещал Дронго. – Итак, его перевели в центральный аппарат. А откуда вы узнали, что ему дали двухдневный отпуск, когда ваша жена отправилась в Санкт-Петербург?

– Мне позвонили, – угрюмо сообщил Абасов, – сначала мне позвонили и сообщили, что его нет. Сказали, что он отпросился и улетел в Санкт-Петербург. Можете себе представить мое состояние. Я ведь знал, что туда полетели Алдона с подругой. Я начал проверять. Позвонил в отдел, уточнил, кто разрешил Паушкину двухдневный отпуск. Вячеслав Константинович сказал, что разрешение дал сам Иосиф Яковлевич. Примерно часа через полтора мне снова позвонила незнакомая женщина и сообщила, что он уже там, вместе с Алдоной. И тогда я сорвался. Полетел в Санкт-Петербург. Но Алдона отдыхала вместе с подругой. Они еще посмеялись надо мной. Тогда я решил, что мне необходимо что-то предпринять, иначе я просто сойду с ума. Вернулся в Москву и начал думать.

Он шумно втянул носом воздух, словно задыхался.

– Мне предложили обратиться в охранное агентство «Осирис». И я поехал прямо туда. Там был какой-то руководитель. Кажется, Салтыков. Я попросил его мне помочь, обещал заплатить сколько полагается. Хотя мне было очень стыдно. Нанимать чужого человека для наблюдения за собственной женой. Ужасно неприятно и стыдно. Но у меня не было другого выхода. Я вам об этом говорил.

– Успокойтесь, – попросил Дронго, – вы мне об этом уже рассказывали. И я разговаривал с Салтыковым. Все было так, как вы говорите. Только Алдона там оказалась абсолютно случайно. Ее тоже разводили, как и вас. Ей позвонили и назначили встречу в отеле. А потом отменили.

– Откуда вы знаете?

– Проверил все поступавшие звонки на ее мобильный. И выяснилось, что к ней дважды звонили с неустановленного телефона. Моим друзьям удалось выяснить, что примерно три месяца назад были куплены два телефона на подставные имена. Иванов и Петров. Первые пришедшие в голову фамилии. И с этих номеров вам звонила женщина, а ей, очевидно, мужчина. В тот день он дважды позвонил вашей супруге, и она поехала в отель «Марриот». Но в семь ноль четыре, минут за двадцать пять до вашего появления, ей снова позвонили. И она оттуда уехала. А нож кто-то принес и нарочно оставил в комнате, которую снимал Паушкин.

– Я ничего этого не знал, – сказал ошеломленный Боташев, – это меняет все дело. Убийство в состоянии аффекта. Абсолютно очевидно.

– Теперь дальше, – сказал Дронго, – я узнал, что именно вас взволновало в тот день.

Абасов опустил голову.

– Не нужно, – попросил он, с трудом подбирая слова, – мне так стыдно.

– Считайте, что вы на приеме у врача, – безжалостно предложил Дронго, – и пока мы не выдернем ваш больной зуб, я вас не отпущу. В тот день вам предъявили фотографии вашей супруги...

– Хватит! – закричал Абасов. – Не нужно!

– Перестаньте, – попросил Жагафар Сабитович, обращаясь к Дронго, – вы же видите, что делаете ему больно.

Дронго замолчал. Наступила тревожная тишина, прерываемая свистящим дыханием Абасова. Наконец он поднял голову.

– Говорите, – попросил он, – я хочу все знать.

– Эти фотографии были сделаны на даче у бывшего друга вашей супруги – актера Юрия Юницкого, – пояснил Дронго, – возможно, они были сделаны еще до того, как вы познакомились со своей будущей супругой, – быстро добавил он, хотя понимал, что это неправда. Но ему было важно успокоить сидевшего перед ним мужчину и не добить его окончательно этими фактами.

– Вы так думаете? – спросил Абасов.

– Я все выяснил у самого Юницкого, – продолжал Дронго, – так вот, эти фотографии и пленка лежали у него на даче. Они были сделаны за год до того, как она перешла на работу в ваш банк. И еще не была с вами знакома. Но чтобы вывести вас из состояния равновесия, кто-то украл эти фотографии с дачи Юницкого и подбросил их вам. Ведь их вам подбросили?

– Да. Они позвонили мне и сказали, что фотографии лежат в туалете. Я побежал туда и нашел пакет с тремя фотографиями.

– В туалете на вашем этаже? – уточнил Дронго.

– Да, – кивнул Абасов, – я их принес к себе и чуть не сошел с ума, увидев эти снимки. Потом я сжег фотографии.

– А кто-то вместо вас отправился в кабинет Паушкина и устроил там разгром, чтобы потом свалить на вас.

– Теперь я все понимаю, – сжал кулаки Абасов, – меня так обманули. Алдона была святая женщина и я напрасно ее подозревал. Я даже хотел лишить ее наследства.

Он снова заплакал.

– Хорошо, что есть Сабина, – немного цинично подумал Дронго, – она потом посвятит своего дядю в разные подробности, чтобы он точно узнал, насколько святой была его вторая жена. Но сейчас об этом лучше молчать.