Мечта тигра

— Матушка!

Мы пришли к милой женщине с глазами Сунила и волосами Аны. Она была старше. Ее щеки были красными, она плакала, но все равно вежливо встретила меня и провела в дом. Она вызвала слугу, и мне дали прохладный напиток, и я сказал, что я — пилигрим, идущий домой, и выслушал историю о том, кто забрал ее дочь.

Я предложил помочь, спросил, что еще она знает, но она отмахнулась.

— Мой муж найдет ее. Ничто его не остановит.

Я кивнул.

— Уважаемая, я умею разбираться со злодеями. Обещаю, я помогу.

— И я, Амма!

— Нет, ладка. Если ты пойдешь, кто будет защищать меня?

Сунил спорил с матерью, а я думал, что мне нужно делать. Без носа тигра я не мог взять след. Я давно не искал как человек, но был уверен, что многое помню.

— Я могу увидеть комнату, откуда ее забрали? — спросил я.

Женщина разглядывала меня, а потом покачала головой.

— Я ценю предложение, сэр, — сказала она. — Но вы чужой. Я впустила вас в дом, но не могу пустить дальше, пока не вернется муж.

След остынет, если столько ждать. Я прикусил губу и думал, а потом улыбнулся ей.

— Тогда я приму ваше гостеприимство, ведь устал от дороги и хотел бы отдохнуть.

Сунил недовольно застонал, она отослала его сказать повару, что я буду за ужином, и я рассказал ей о его попытке последовать за отцом.

— За ним лучше следить, — предупредил я.

— Благодарю, — сказала она. — Я хотела бы отблагодарить вас.

— Не стоит. Это я должен благодарить вас за доброту в трудное время.

Она кивнула и вышла из комнаты.

После долгого ужина меня отвели в удобную комнату. Мне пришлось ждать, пока дом уснет, чтобы осмотреть комнату Аны. Я ждал и разложил на кровати содержимое сумки. Фаниндра выпала на одеяло и ударилась со стуком о яйцо феникса. Я скривился и поднял ее, но частички золота осыпались на кроватью

— Фаниндра? — тихо прошептал я.

Змейка ожила, удлинилась и стала толще. Она поежилась и открыла пасть, будто хотела поговорить со мной, но отползла. Ее хвост был твердым и металлическим. Она словно не могла завершить преобразование. Я отодвинул сверток с одеждой, нашел сок и открыл флягу.

— Выпей немного, — я протянул флягу к ней.

Она взглянула и решительно отвернулась. Фаниндра обвила слабым телом яйцо в три слоя, оставляя за собой золотую чешую и кожу. Ее бедная плоть была красной под ломающейся чешуей. Она утомленно опустила голову на металлическую часть хвоста.

— Скажи, — перед глазами все расплывалось. — Скажи, как исцелить тебя.

Змея медленно подняла голову, клыки торчали из ее пасти, золотые капли блестели на них. Я подумал, что она решила укусить меня, и был бы рад. Так она исцелила Келси. Может, укус как-то ей поможет. Но она погрузила их не в меня, а прижалась к яйцу.

Она отклонилась и ужалила. Я услышал треск, ее клыки пробили скорлупу. Ее тело пульсировало, она отдавала яд яйцу, а потом убрала клыки и упала на кровать. Ее белое брюшко было видно, ее зеленые глаза не мигали и угасли до черного. Тело Фаниндры содрогнулось, и она умерла.

Глава 16

Немного поздно

— Фаниндра! — закричал я.

Я подхватил тело питомца Дурги, спутницы, что годами была с нами, слезы заполнили мои глаза. Я не мог дышать, ее тело медленно превратилось в пыль в моих руках, и сияющая пыльца поднялась в воздух. Она окружила меня золотым облаком, частички света трещали. Я вытянул ладонь, тщетно надеясь поймать ее сущность, пока смотрел, как угасает давний друг.

— Не уходи, — молил я, но золотой свет рассеялся, и ничего не осталось. Мои плечи дрожали, я пытался подавить всхлипы, но не смог. Я не смог защитить Анамику, а теперь потерял Фаниндру. Келси и Рен так не проваливались. Я рухнул на кровать, вытер лицо рукой и смотрел на потолок

Было тихо. Все отдыхали. Фаниндры не было, Анамику забрали, и я ощущал себя одиноко. Я сам обрек себя на годы одиночества в джунглях. Я говорил себе, что мне это нравилось. Что я не был как Рен. Что мне не нужны люди. Ложь. Когда Келси и Рен ворвались в мою жизнь, попросили уйти, я хотел пойти с ними. Мои отношения с братом были очень хрупкими. Я думал, что он винил меня, ненавидел за то, что произошло с Джесубай. Даже после веком я не мог посмотреть ему в глаза.

Теперь я скучал по нему. По всем. И хотя видеть Келси и Рена на их свадьбе было сложно, теперь воспоминание было горько-сладким. Они были счастливы. Он светился, танцуя с женой, и она смотрела на него с любовью. Я не мог лишить их этого. Я хотел, чтобы они были здесь со мной. Втроем на последнем задании.

Рен придумал бы выход. Он очарованием выудил бы информацию у матери Аны, просто улыбнувшись. Келси всегда хорошо отвлекала меня, заставляла думать о хорошем. У нее был дневник исследований Кадама, она бы придумала план спасения. Я любил это в них.

Я любил их. Даже расстояние не могло это изменить. Они были моей семьей.

Как и Ана. Я проникся ею. Мы были нужны друг другу. Она была храброй и упрямой, верной, а я… должен был спасти ее. Я был за нее в ответе. Из-за меня ее забрали. Моя беспечность привела к этому. Удивительно, что она не была мертва.

Я вдохнул и встал с кровати, пошел к двери и ударился об косяк головой. Я забыл, что дверь в мою комнату была низкой. Я тихо прошел в другую комнату и увидел, что Сунил спит. В смежной спальне были родители Сунила. Его мать отдыхала поверх кровати в одежде, словно ждала вопль, что Анамика вернулась.

Дальше была комната Аны. Я присел и проклинал то, что потерял то обоняние и усиленное зрение. Я хотел бы использовать взгляд Фаниндры, но она умерла. Я подавил волну печали и приступил к работе.

Ее комната почти не отличалась от той, что была во дворце. Она любила собирать вещи. Тут были гладкие белые камни, сухие цветы в глиняном горшке, красивая лента, гребешок. Вещи Анамики были простыми. Все было на своем месте.

Хотя ее забрали прошлой ночью, следов борьбы не было. Не было ни пылинки. Я нахмурился. Следы уже смели с пола. Мама Аны убрала комнату, ожидая возвращения дочери.

Я выглянул в окно, отодвинув штору. Было просто увидеть, как ее похитители забрались сюда и без сложностей унесли. Форма здания была такой, что и Ана, наверняка, порой так убегала, пока все спали. Я высунулся в окно и увидел засохший след сапога. Я поднял прутик с подоконника и соскреб грязь.

Я поднял к носу и вдохнул. Запах был слабый, но понятный. Верблюжий навоз. Анамику мог забрать караван. Торговцы часто путешествовали, чтобы продать товары. Ана была красивой даже в детстве, могла привлечь внимание. Ее могли легко продать в рабство или богачу для игр. Мне стало не по себе.