Мечта тигра
Шрифт:
Он смотрел на Ану, пока она не пропала в доме. Мои ладони сжались в кулаки. Я хотел погрузить в его живот когти и медленно терзать, а потом смотреть, как прилетят птицы-падальщики. И когда он настрадается, я раскрою пасть и разломаю его череп, оторвав от шеи, чтобы последним он увидел мои зубы, а потом погрузился во тьму, которой принадлежали все злые души.
— А теперь, — он не знал о моих мрачных мыслях, — думаю, нам нужно о многом поговорить, — как для толстяка, он двигался быстро. Он повернулся и крикнул через плечо. — Ведите его.
Снаружи я заметил ужасный запах из погреба
— Убери тут, — прошипел он мужчине за ним, поправляя тунику.
Без церемоний меня усадили на тот же стул, что и раньше. Мои ноги приковали к полу, но лишь одну руку завели за спину. Другую руку крупный страж прижал к столу. Я пытался вырваться, особенно, когда мужчина в тюрбане вытащил лезвие из своего разложенного свертка.
— Держи его, — сказал он, приближаясь.
Им пришлось позвать еще одного, чтобы удержать меня. Час спустя я устал, кровь текла из нескольких глубоких порезов на предплечье. Он даже не спрашивал.
— Теперь, — сказал он, зайдя за меня, — я оставил тебе пальцы и ладони, просто потому что думаю, что они нужны тебе, чтобы выпустить магию из яйца.
— Почему ты решил, что оно волшебное?
Он вскинул брови.
— Есть много историй о таких сокровищах. Я торгую за деньги и секреты. Я умею узнавать ценность. В этом камне магия, тут я уверен.
— Я тоже умею видеть ценность, — рявкнул я. — И ты не стоишь даже вшей со спин жуков, что едят навоз на копытах твоих…
Удар прилетел сбоку, и зуб покачнулся во рту. Я сплюнул кровь, обрадовался, когда она прилетела на чистые и украшенные камнями туфли. Он отпрыгнул и поднял нож с резной рукоятью. Его лицо исказилось, он поднес клинок к моему горлу и легко мог провести им, ведь его стражи держали меня за волосы, подняв голову и открыв горло.
Он передумал убивать меня, взгляд стал задумчивым, он провел лезвием по скуле, по другой в жуткой ласке.
— Ты об этом пожалеешь, — сказал он почти радостно. — На чем я остановился? Ах, да. Насчет ценности, и почему я оставил тебе пальцы. Я полагаю, тебе хватает ума ценить их. Уверен, при этом тебе не нужны оба уха.
Он прижал нож к коже между моим ухом и головой.
— Что ты хочешь узнать? — спросил я, теплая кровь лилась по лицу.
— Ты уже знаешь ответ, — он радостно задыхался. — Не трать мое время.
— Я скажу, как колдовать, — сказал он. — Но ты дашь что-то взамен.
Он замер.
— Твоей жизни мало? — спросил он.
— Отпусти ее, и я останусь, буду работать на тебя, быть твоим рабом, как хочешь. Только отпусти ее.
— О ком ты? — он обошел и встал передо мной.
— Ты уже знаешь ответ, — сказал я с насмешливой улыбкой.
Он зло опустил нож, пригвоздив мою ладонь к столу. Болело, но бывало и больнее. Он злорадно улыбался, но это быстро угасло, когда он увидел, что я не закричал, не молил пощадить и даже не дрогнул.
Я посмотрел на нож, поднял голову, чтобы показать ему, что я не боюсь того, что он сделает. Он прищурился, поднял другой нож и вонзил в мое плечо. Кровь окружила рану, он крутил кинжал. Я выдохнул, но не
закричал, ощущая, что он такое любит.Он тяжело дышал, глядя мне в лицо, искал признаки страха. Ему явно нравились пытки. Чем больше боли он причинял, тем сильнее меня подташнивало, хоть в животе и не было еды.
— Это скучно, — сказал я. — Или убей меня, или отпусти ее. Но я не боюсь смерти. Я смотрел ей в лицо много раз, но, уверяю, я — человек слова. Я расскажу секреты яйца, если отпустишь ее. Просто реши, хочется ли тебе.
Он разглядывал мое лицо, а потом отстранился и кивнул стражу, который убрал ножи и плотно перевязал мои раны. В комнате ощущался запах моей крови. Мужчина в тюрбане медленно и терпеливо очистил ножи и вернул их в свой набор инструментов для пыток. Я с безразличием смотрел на него, прижав язык к шатающемуся зубу.
Он был похож на Локеша. Но Локеша было сложно предугадать. Я видел такое, что этому чудаку и не снилось. Кровь пропитала бинты на моем плече и ладони, все еще текла по моему лицу. Горячие капли крови падали с моего подбородка и пачкали рубаху, но я отстранился от этого.
Я был почти благодарен Локешу за это. Борьба с ним дала мне уровень уверенности, какой не было раньше. Его беспощадность заставила нас повысить смелость и инстинкты героев, чтобы сражаться на равных. Без него я бы не обладал той силой, что была сейчас. Все другие злодеи — военачальники, деспоты, тираны и преступники — не могли сравниться. Этот заслуживал умереть. И умрет от моих рук или когтей, как только выпадет шанс.
Он не пугал меня. Его ножи, позы, его вспышки гнева были лишь помехами. Мне было плевать, что он торговал оружием или покупал рабов. Но то, как он поступал с детьми, заслуживало гнева богини и ее тигра, и мы обрушим это на него.
Когда он убрал ножи, я сказал:
— Возьми камень в руки, — он сделал это, и я добавил. — Скажи, что отпустишь девочку.
Он замешкался на миг и сказал:
— Да, да. Если расскажешь секрет магии, я ее отпущу.
Яйцо оставалось темным.
— Врешь, — сказал я.
— Не тебе сомневаться…
Я покачал головой.
— Нет, я знаю, что ты врешь, потому что камень остался темным. Когда кто-то говорит правду, камень сияет изнутри. Следи за ним, и я покажу, — я склонился и сказал. — Когда я сбегу, не будет такой темной тени, такого укрытия, чтобы я не смог тебя найти, а потом я приведу к тебе смерть.
Я закончил, и камень правды засиял изнутри, и мужчина в тюрбане убрал руки, закричав:
— Он живой!
— Да, — сказал я. — Он живой и сияет, когда говорят правду.
Он сел и покрутил камень, разглядывая его, пока он угасал. Склонив голову, он сказал:
— Это трюк.
— Нет, — сказал я. — Проверь сам. Посмотрим, поймаешь ли ты его на лжи.
Мужчина сел, облизнул губы, глядя то на камень, то на меня с тяжелыми веками.
— Моя мать умерла, когда мне было четыре, — начал он.
Камень засиял, озаряя его лицо дьявольским светом.
— Я люблю верблюдов, — огонь внутри погас. — Я доверяю своему личному стражу, — сказал он, камень оставался тусклым. Он посмотрел на стража рядом со мной, мужчина сглотнул, его руки напряглись.