Мечта тигра

Я отдал ей манго и нож. Ее зеленые глаза расширились, когда я вложил нож ей в ладонь, и она смотрела на него, как на змею, а потом сжала челюсти и рукоять. Она кивнула и впилась в манго без ножа.

Я отвернулся, съел кусок лепешки, пока дети мылись и готовились уходить. Юноша пришел снаружи.

— Мы нашли мешки, — сказал он, сжимая их в руках. — Они были на крыльце.

— Хорошо, — я улыбнулся. — Заполните их фруктами, хлебом и мясом. Берите все.

Он кивнул и приступил к работе.

Девочка добавила:

— У колодца были пустые фляги. Мы наполнили их водой.

— Чудесно. Сообщите, когда все будет готово.

Дети собрались за десять минут. Они уложили мешки на спины верблюдов, устроились сами, старшие усадили младших между собой. Когда Анамика вышла из дома, медленно шагая к нам, я замер у своего верблюда.

— Выбери себе, — я старался звучать так, словно мне все равно, где она поедет.

Я бы предпочел, чтобы она осталась со мной, но не хотел заставлять. Она пошла к последнему верблюду, но там сидело пятеро детей, крепко прижимаясь друг к другу. Тогда она пришла ко мне.

— Можно ехать с тобой? — спросила она.

— Хмм, — я задумчиво потер челюсть. — Наверное. Ты занимаешь много места? Не хочу упасть по пути.

Ее слабая улыбка ощущалась как победа.

— Не много, — сказала она.

— Тогда попробуем, — я протянул руку, и она замерла, посмотрела на мое лицо, а потом опустила ладошку на мою руку. Мы устроились, я щелкнул языком, и верблюд неловко пошел, тихо возмутившись.

Мы двигались, в полдень остановились отдохнуть и поесть, ночевали под звездами. На следующий день мы двигались быстрее, нашли ровное место у ручья. Мы доели мясо и хлеб, но пополнили фляги, а фруктов хватало еще и на завтрак.

Камень правды показал, что мы на верном пути, что будем в безопасности к полудню завтра. Утром мы готовились уходить, и я ощутил покалывание на шее. Верблюды нервничали, озирались. Я долго смотрел на кусты, я потом вдохнул.

Я не видел за кустами, но знал — там тигр. Голодный, раз решил напасть на нас. Тигры обычно не охотились на людей. Они убивали людей, когда были ранены и не могли охотиться нормально.

— Дети, — тихо сказал я, — встаньте за мной. Ана? Мне нужен тот нож.

Я вытянул руку за спиной, рукоять ножа задела мою ладонь. Я сжал ее, шагнул вперед, поднял нож перед собой. Глядя на кусты, зная, что тигр не любит взгляд, я громко сказал:

— Тут для тебя ничего нет, хищный друг. Лучше уходи.

Кусты зашуршали, я услышал низкий рык. Большая лапа опустилась на траву, за ней другая, появилось полосатое лицо, желтые глаза смотрели на меня. Он пригнулся, покачивая хвостом, следя за мной. Тигр был большим, и я задумался, был ли я таким большим в своем тигрином облике. Тигр воспринимал все иначе, и я не смотрел на свое отражение, кроме пруда с водой.

Тигр неуверенно шагнул влево от меня, где сгрудилось больше детей.

— Стойте толпой, — сказал я. — Если разделитесь, он прыгнет.

Один из детей заскулил, но быстро притих.

— Не думаю, друг, — я стал между ним и детьми. Он застыл и отошел на пару шагов, рыча. Рык испугал бы меня, будь я обычным человеком, но я уловил колебания в его рычании. Он не был уверен.

Он отошел на шаг, и я заметил его пострадавшую заднюю лапу. Тигр попал в капкан, части лапы не было. Он заметно хромал.

— Мне жаль тебя, старик, — сказал я, — но тут ты не позавтракаешь.

Мы долго смотрели друг на друга. Тигр отчаялся и не сдавался. Камень правды был в мешке на спине верблюда. Я осторожно сунул руку в мешок, коснулся камня, прошептал просьбу о помощи. Камень потеплел, я услышал шорох змей, их было много. В трех футах от меня из дырки появилась коричневая голова. Другая змея сползла с холма, а за ней третья и четвертая.

Дети завопили, больше змей вылезало из-под земли. Они двигались ковром, создавая широкий барьер между нами и тигром. Они медленно ползли к большому зверю. Он фыркнул, морща нос. Он расхаживал в смятении, быстро отскочил, когда несколько змей бросилось к нему, промазав на пару дюймов. Он повернулся и убежал, хвост задел траву.

Змеи смотрели вперед пару секунд, а потом уползли в траву и в дыры, другие пропали в пустыне. Я повернулся к дрожащим детям и обнял их всех, как мог.

— Вы все смелые, — сказал я. — Идемте. Опасность миновала. Залезайте на верблюдов.

Больше проблем в пути не было, и я был рад, когда дом, который я видел, появился перед нами. Старая пара вышла из дома, мужчина остановил меня. Они удивились, что с одним мужчиной было столько детей.

Жена повела уставших детей в дом, чтобы накормить и помыть их, а я быстро рассказал мужу, кто мы, и что он рискует семьей, помогая нам, хоть мы и благодарны гостеприимству. Он опустил ладонь на мое плечо, сказал, что слышал о мужчине, которого я убил, и он рад помочь нам.

Ночью я узнал, что они жили одни много лет, хотели большую семью, но его жена не могла родить. Он согласился помочь младшим найти семью, а тем, кто не помнил, откуда они, предложил остаться.

Я сказал, что мне поручили найти Анамику и вернуть домой, и что мне нужно сделать это как можно скорее. Пара уговорила остаться и отдохнуть. Я захотел уехать утром, и они собрали мешки припасов и даже предложили коня взамен на верблюдов.

Мужчина подарил мне старый меч и сказал ехать на юг. Он сообщил, что караваны и торговцы использовали северные пути. Через юг ехать к дому Аны было дольше, но было лучше избегать их.

Хотя дети расстроились, что я ухожу, они быстро привязались к старой паре, и они тепло попрощались со мной. Анамика поспешила за мной. Мужчина дал ей ножны для ножа, и она гордо носила кожаный пояс, часто касалась ножа, словно успокаивая себя.

Я поднял ее на лошадь, сел за ней, и мы отправились на юг, камень правды был на боку в безопасности.

Глава 21

Последний дар

Мы почти не говорили сначала. Я не мешал Ане, пока она была в безопасности. Она пережила ужасное, и я хотел, чтобы она начала приходить в себя. Я часто останавливал лошадь отдохнуть, давал Ане шанс размяться. Она привыкла ездить верхом больше, чем Келси, но я хотел, чтобы ей было как можно удобнее.

Мы устроились на ночь, она собрала хворост за меня, а я сделал для нее постель из одеяла, что дала нам женщина. Мы ели в тишине, я привязал коня к дереву, под которым было много травы для него. Когда я вернулся от ручья с полными флягами, Ана лежала с головой на седле и ладошкой под щекой и спала. Сердце сжалось, я увидел, что она спала так же, как дома. Слезы жалили глаза. Я скучал. Даже с ее юной версией рядом я тосковал по обществу женщины.

Когда я был тигром и жил в джунглях Индии, одиночество меня не заботило. Так я себя убеждал. Я так увлекся горем, что не тянулся к тому, чего хотел больше всего. И пока Кадам не пришел за мной, я не понимал, что хотел снова быть частью чего-то.