Мед.ведь.ма

— Вот на рожон лезет, мерзавка, — цокнул языком Хосок, и опять напёр на неё, сделав строгое лицо. — А если я чего похуже с тобой сделаю, а?

— Будь добр, сделай, — просто пожала плечами Минзи, не опуская распахнутых рук, — ты так плотоядно меня прижимал, что я успела захотеть довести дело до конца.

— Так, всё, меня тут явно наёбывают, — отвернулся от неё Хоуп, — я не играю с этими девчонками, я не понимаю, когда они врут. Ещё и соблазняют при этом. Это нечестная война. — Внезапно передумав, Хоуп обернулся: — А кто отец твоего сына? Уж это ты должна знать?

— Я… это… — Минзи покраснела, но было видно, что она не придумывает на ходу, а именно не хочет говорить. Однако желание остаться и не быть увезённой в неизвестную даль пересилило, и пришлось приоткрыть завесу личных тайн: — Дракон.

— Джиён?! — ахнул Чонгук.

— Что? Нет! Нет, в смысле, один из драконов, — уточнила скорее Минзи.

— Фу, нашла с кем водиться, — поморщился Хосок.

— А ты на себе всё-таки настаиваешь?

— Ладно, всё, забыли. Оставайся. Мы уезжаем, и если нас где-то будет ждать засада, поверь, я из неё выберусь, вернусь, и лично тебя распну в обгоревшей спальне Черити Лавишес. — Уже выходя из кухни, он притянул к себе за локоть Бобби и сообщил: — Дохи отправим обратно, под присмотр к нашим.

— Что?! Нет, я не отпущу её от себя никуда, ни на шаг!

— Чживон! — одёрнул его золотой. — Ты всё ещё думаешь, что рядом с тобой она в большей безопасности, чем где-либо?

Тот промолчал.

— Посмотри ещё раз на этот дом. Элия чуть не спалила твою бывшую любовницу! Мы едем за Элией, как ты думаешь, что она захочет сделать с той, которую ты любишь?

Бобби вновь не нашёл никаких доводов против. Да, действительно, рядом с ведьмой было опасно и рискованно.

— Кто присмотрит за Дохи?

— Ёндже. Уж ему-то ты доверяешь? С твоей рукой он вроде бы не подвёл. — Смиряясь и признавая не только для вида, но и где-то в душе, что эти люди обладают честью и достоинствами, Чживон кивнул. Как бы того ни хотелось, он не может оставить Хомячка рядом с собой. Это не только может причинить ей вред, но и замедлить их передвижение, помешать маневренности. Что ж, видно, придётся пережить ещё одну разлуку.

Чонгук приотстал от остальных, ловя Минзи за руку. Амазонка с некоторым возмущением приняла очередное посягательство на собственную персону.

— Чего тебе?

— Тебе известна женщина по имени Хиджин? — На него взглянули с недоверием и опаской, отклоняясь торсом назад, словно прицениваясь.

— Мне — да, но откуда тебе о ней знать? Если мы говорим об одном и том же человеке, конечно.

— Это неважно. Скажи… — «У неё всё хорошо? Она жива? Не болеет? Благополучно ли живёт? Как её дети? Как её муж?» — сотня вопросов рвалась с уст Чонгука, но ни один из них он не смел произнести, чтобы не выдать себя, чтобы не сделать самому себе ещё больнее, чем начало становиться. «Женщина, по имени Хиджин», мог ли он подумать когда-либо, что так назовёт свою мать? Чонгук приказал себе забыть собственные тревоги и драмы. Если всё так, как оно оказывается, если его мама была шаньсийской амазонкой, то отец был кем-то из пойманных в ловушку воинов? Мог ли он тогда не знать, чем является на самом деле Тигриный лог? Мог ли хоть один человек, не будучи золотым, узнать про монастырь и отдать туда старшего сына? Но почему он не сказал ничего ему?! Почему не предупредил, не объяснил, не поведал?! Чонгук моргнул, видя, что Минзи всё ещё ждёт какой-то концовки. — Скажи, кто были те девушки, что сражались с нами на крыше?

— Тебе зачем? — въедливо прищурилась Минзи.

— Влюбился, — хмыкнул Чонгук, напуская на себя равнодушный вид и вспоминая лицо, что осветилось фонарём. Разве можно было не понарошку к нему остаться холодным?

— А, ну удачи, — прыснула задорным смешком девушка, не собираясь насмехаться, а в силу своего лёгкого характера. — Это была наша принцесса — дочь генеральши Бинбин. Она ещё юная, но уже здорово дерётся, уверена, в будущем она станет не хуже Черити…

— Которая из двух?

— Я не знаю, я не видела в темноте, кто из вас с кем дрался, — призналась Минзи.

— А кто была вторая?

— Вторая? — Минзи помедлила. — Вторая как раз была дочерью Хиджин. Моя кузина. Хиджин — тётя мне.

У Чонгука перехватило дыхание. Он видел, как его собеседница дёрнулась, подумав, что ему плохо, но он выпрямился и скорее пошёл вперёд, боясь услышать ещё хоть слово. Одна из двух! Либо та, которую он держал за руку, любуясь её красотой, либо та, которую Хосок скинул с крыши, неизвестно что ей сломав — ногу, руку? А если спину, и она останется парализованной?! Будда, сестра, его родная младшая сестра! Этим девчонкам было меньше двадцати, значит, это одна из его маленьких сестричек, лиц которых он не может себе уже и представить, по прошествии стольких лет. Та ли это была, которую он держал? Или нет? Они обе кричали на китайском и переговаривались на нём же. Сестра! Чонгук ощутил приступ, какие покинули его ещё в Тигрином логе — приступ рыданий слабого и одинокого мальчишки, брошенного, не понимающего, почему его вышвырнули, отказались от него. За что? Теперь он не заплачет, уже никогда не заплачет. Он взрослый мужчина и опытный воин, он убивал, карал и обманывал, он забирался в логово Дракона, сражался с ведьмой, дрался с амазонками — чёрт возьми, как какой-то аргонавт или Геракл! Но в эти минуты сердце опять стучало в груди подростка, хотящего материнского тепла, отцовского одобрения и сестринских объятий. Семейного очага. Неужели сестра была в его руках? Или, что ещё хуже, они её покалечили? Чонгук догнал Хоупа и пошёл рядом молча, понимая, что и эту битву клан Ян выиграл. Вот почему столько веков их никто не мог одолеть и свергнуть. Потому что он, могучий боец, надежда золотых этого поколения, один из лучших, пообещал себе, что больше никогда сюда не сунется — никогда! И никогда не поднимет руку на шаньсийских воительниц, и никогда не сможет с ними «договориться» так, как у них тут принято договариваться. Ведь любая из них может оказаться его родной сестрой. И в таком положении, как у него, было огромное количество бандитов и мужчин из мафиозных группировок. И все они замирали с оружием, задумываясь, не поднимают ли руку на свою родную кровь? Для многих эти мгновения становились последними, и стоили жизни. Так лучше не возвращаться сюда. «Никогда» — ещё с десяток раз повторил в мыслях Чонгук.

***

Датунский аэропорт был переполнен. Тридцать первого декабря все торопились успеть домой, долететь до родственников, возлюбленных, детей и родителей, мужей и жён. Цены на билеты поднимались, достать их было сложно. Хоупу пришлось раскошелиться, чтобы не прерывать операцию по возвращению альбиноски из Тибетских гор. Он позвонил в Сеул и попросил Суёпа, охранника из «Пятницы», встретить Дохи и отвезти в подполье, под присмотр Ёндже. Но из Датуна прямых рейсов в столицу Кореи не было, поэтому девушке предстояло лететь с Чонгуком до Сианя, и там сделать пересадку. Чонгук должен был ещё раз поговорить с Джоуми, убеждаясь, что Элия побывала там снова или, наоборот, разуверяясь в этом и, если её там ещё не было, отправиться на перехват в Лоян, а если уже была, то мчаться вдогонку, в сторону Дачжоу и Чэнду.

Хоуп с Бобби всё-таки решили лететь до Хэншуя, взять там два байка и проделать всю дорогу по известному маршруту. Ви отправлялся в Чэнду, а оттуда, на автобусах и такси, до Баосина, где и началось знакомство с Элией. Пять суток, которые они потеряли, на которые оторвалась внучка провидицы, было достаточным сроком, чтобы добраться до Баосина, особенно, если у неё были деньги, поэтому городок, где когда-то девушка работала санитаркой, предполагался конечной точкой, куда приедут в конце концов все.

Чживону с трудом удалось согласиться на то, чтобы отпустить Дохи. Он знал, что его впереди ждут неприятности, сражения, морозы колючей зимы и погоня, и не хотел окунать в это Дохи, даже зная её стойкость. Они взялись за руки и начали прощаться, готовясь к расставанию. Будет ли оно долгим, никто знать не мог, но оставалось надеяться, что всё закончится удачно, и вскоре они воссоединятся.

— Прости, что не могу быть рядом, — обнял Бобби свою девушку, прижимая к себе, целуя её волосы, не желая раскрывать объятий, чтобы она не ускользнула из них. И к кому! К тому смазливому негоднику, который, похоже, уже втёрся ей в доверие. — Прости, что всё так вышло…

— Не извиняйся, — поцеловала его в щёку Дохи, едва дотянувшись на цыпочках. Какой он у неё высокий и сильный! Отойдя от ужаса покушения, студентка воспроизводила в голове момент выстрела, и никак не могла понять, как Бобби это сделал? Как отбил пулю и не пострадал? А спросить всё не выдавалось ни минутки. — Я буду ждать тебя. Не подставляйся, ладно? Я очень буду переживать.

— Не волнуйся, теперь мне есть, ради кого выживать, — улыбнулся ей бывший наёмник и легонько поцеловал в губы. — Я люблю тебя, Хомячок, ты же знаешь.