Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Вы работали в опеке?
– Не совсем. Я была психологом в соцзащите, а там, знаете ли, приходилось иметь дело с самыми разнообразными случаями. И каждый – своя собственная история бед и несчастий, можете мне поверить! Самое обидное, что я, как психолог, мало что могла сделать, ведь большинство моих клиентов не желали никакой помощи, кроме материальной, и воспринимали меня как неизбежное зло, без которого им грозило наказание…
– А в больнице что, лучше? – задал вопрос Мономах.
– Даже не знаю… Начальство, по-моему, не знает, что со мной делать! Ставку выделили, а чем заниматься соцработнику,
– Ну, не все так плохо! Вы пытались помочь, и от вас есть польза – по меньшей мере Карпенко не сможет больше врываться в квартиру и лупить жену и детей.
– Не уверена, что все закончится судом и справедливым приговором! Но есть хоть один плюс во всем, что случилось: дети под присмотром, сыты и без угрозы со стороны бешеного папаши.
– А это – уже немало! – согласился Мономах.
Выходя из палаты, он едва не столкнулся с идущим по коридору в сторону поста Тактаровым – странное дело, завтравмой не страдал излишним трудолюбием и редко задерживался после работы.
– Князев! – пробормотал он при виде Мономаха и нахмурился. – Какими судьбами – не по мою ли душу?
– С чего ты взял?
– С того, что меня вызывала Нелидова.
– Ну, ты же сам удивлялся, почему она с тобой не поговорила!
– Нелидова во всем винит меня, – перебил Тактаров. – Она считает, что, если бы я заставил Протасенко принести более «свежие» анализы, они показали бы…
– Что бы они показали? – перебил его Мономах. – Уже абсолютно ясно, что ни ВИЧ, ни СПИДа у твоей бывшей пациентки нет.
– Так вот и я говорю, что я ни при чем!
– Ошибаешься, коллега: за каким чертом ты распускаешь слухи о том, что Протасенко занимается проституцией?
– Я?!
– Не пытайся отрицать – мне все известно.
– Ну, так это и не слухи вовсе: Протасенко работает в элитном агентстве эскорт-услуг, и с чего я должен это скрывать, спрашивается?
– Откуда ты знаешь?
– Да так… Знаю, и все!
– Нет уж, это ведь ты ко мне пришел, не забывай, так что колись: откуда «дровишки»?
Тактаров пожевал нижнюю губу, морща лоб – видимо, он считал, что именно так должен выглядеть глубоко задумавшийся о чем-то стратегически важном человек.
– Ну, некоторое время назад я посетил одно мероприятие…
– Муратовское?
– Нет, но это он меня позвал. Праздновали юбилей какой-то «шишки» из Министерства здравоохранения, куча народу понаехала из Москвы, и почти все мужского пола.
– И им, очевидно, понадобились девочки?
– Правильно. Абы кого для таких оказий не вызывают, поэтому устроители наняли дорогое агентство эскорт-услуг. Среди приглашенных дамочек оказалась Лера… в смысле, Протасенко.
– Так вы знакомы! Вот почему она у тебя решила делать операцию?
– Я дал ей свою визитку, мы чуток пофлиртовали… ты ничего такого не подумай!
– Да мне, поверь, фиолетово, флиртовали вы или кровать сломали, только вот если бы ты не стал распространяться о ее пикантном роде деятельности, возможно, Олешин не стал бы думать в неправильном направлении и не потерял бы кучу времени!
– Так диагноз поставлен? – спросил зав травматологией, определенно не ощущая не то что вины, но даже малейшего неудобства из-за собственного поступка.
–
Пока нет, но, может статься, у нее менингит.– Менингит?
– Я же сказал, пока это не точно. Но ты не можешь не понимать, как важно вовремя поставить диагноз, ведь каждый день неправильного лечения приближает пациентку к смерти!
– Ой, брось – это не моя печаль и не твоя, Князев! – отмахнулся Тактаров. – Если просроченные или даже поддельные анализы Протасенко ни при чем, значит, и я ни при чем, так? А посему мне плевать с высокой елки, менингит у нее, артрит или полиомиелит, ясно?
С этими словами завтравмой развернулся на каблуках (которые, надо заметить, всегда были довольно высокими: так Тактаров пытался компенсировать недостаток роста, становившийся особенно заметным в тени такого гиганта, как его закадычный приятель, бывший главный Муратов) и двинулся в сторону своего кабинета.
Похоже, услышав о менингите, он расслабился и тут же выкинул из головы молодую женщину, которая была его пациенткой. Протасенко интересовала Тактарова лишь постольку, поскольку из-за нее у него возникли проблемы. Как только выяснилось, что при всем желании Нелидовой приплести его к делу не получится, завтравмой «слился», не заботясь о том, что будет с его больной дальше. В этом весь Тактаров, хотя Мономаху и так не требовалось напоминать, почему он его терпеть не может. Впрочем, чувство взаимно.
Протерев ладонью запотевшее зеркало в ванной, Алла принялась пристально изучать собственное лицо. Изменилась ли она с тех пор, как ее личная жизнь пошла на лад?
Сама она особых изменений не замечала: все та же шапка коротких, темно-каштановых волос (которые, впрочем, отросли, и пора записываться к парикмахеру), глаза цвета болотной зелени, опушенные длинными черными ресницами, не нуждающимися в туши, и большой рот с, пожалуй, недостаточно полными губами.
Все перемены, которые с ней произошли, не имели отношения к романтике и были связаны с насилием над собственной личностью.
За прошедшие месяцы ее лицо стало чуть менее круглым, а щеки не так сильно выступали по сторонам, как раньше – и это не могло не радовать Аллу: диета и физические усилия не пропали даром. Главное, диетолог Добрая довольна и ругает ее уже не так часто, как в первое время их общения. Шея похудела и казалась длиннее, спал жирок на плечах. Грудь, к счастью, этот процесс пока не затронул, и она по-прежнему оставалась полной и аппетитной. Именно грудь Аллы являлась предметом постоянного восхищения и вожделения Дмитрия Негойды, ее нынешнего любовника, которому удалось сделать невозможное – повысить самооценку Аллы от уровня плинтуса почти до уровня ватерлинии.
Она провела рукой от подбородка по шее и до груди – именно там заканчивалось полотенце, которым она обернулась после душа. То, что находилось над полотенцем, ей нравилось, а вот что под – пока нет. Плотная махровая ткань не позволяла видеть складки на спине и животе, которые сильно смущали Аллу, слишком полные бедра и колени, которые она пока что не могла позволить себе оголять, а потому носила только свободные брюки и изредка длинные юбки.
Ну почему «корма» всегда худеет медленнее?! Но Дмитрия, похоже, все устраивает.