Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– И все это стоит денег, – закончила за нее Алла.

– Но это не значит, что меня не мучает совесть: я уже и не вспомню, когда спокойно проспала всю ночь! То и дело встаю проверить, спят ли дети в соседней комнате и постоянно беспокоюсь, не придет ли в голову Сергею нарушить соглашение. Он предупредил, что, если я вздумаю куда-то обратиться, он станет все отрицать. И вот тогда он отсудит детей, ведь у меня нет ничего, кроме родительской квартиры, – даже работы! А он – уважаемый в обществе человек… И все такое.

– В чем-то ваш муж, безусловно, прав, – со вздохом согласилась Алла. – Без доказательств – это ваше слово против его!

– Может, вам скрины помогут?

– Что, простите?

– Ну, я сделала скриншоты с экрана компьютера Сергея, переписку на английском с одним мужчиной…

– Так чего же вы молчали?! – возбужденно воскликнула Алла.

– Разве в суде такие «доказательства» принимаются?

– До суда их доводить и не придется: полагаю, ваш муж поймет, что отпираться бессмысленно, если предъявить ему эти письма! Где скрины?

– У меня в телефоне. Если хотите, я перегоню их на флешку.

– Можете прямо сейчас? – попросила Алла.

– А вы можете… ну, насчет детского психолога… Дадите телефон?

– Я не только дам вам телефон, но даже договорюсь о встрече и сама отведу вас к нему. Договорились?

* * *

Несмотря на сведения, полученные от Говорковой, Алла не стала торопиться с задержанием ее супруга – для начала следовало хорошенько подготовиться. Приоритетом сейчас был поиск изъятых незаконным путем детей, в чем она целиком положилась на Игоря Осипова. И не прогадала: он сумел расшифровать записи Уразаевой, и опера направились в адреса.

Судя по последовавшим за их визитами отчетам, все они принадлежали людям неблагонадежным и сильно нуждающимся в деньгах. Дети содержались в плохих условиях, но в силу малого возраста и вполне понятного страха перед незнакомыми взрослыми не смели и пикнуть.

«Приемные родители» «посыпались» быстро, будучи проинформированы о статьях о детской порнографии и торговле людьми, которые им светят в случае отказа сотрудничать. Уперся лишь один, но необходимость в его показаниях отпала в силу согласия остальных.

У Аллы отлегло от сердца лишь тогда, когда ребятишки водворились обратно в свои семьи. Не все, ведь Иночкина и Карпенко являлись скорее исключениями, нежели общим правилом: в большинстве случаев родителям было вовсе не интересно, что сталось с их отпрысками.

– Подумать только, – сказал Антон, когда они в узком кругу обсуждали результаты «рейда», – если бы Уразаева не просчиталась с этими двумя мамашами, все еще долго могло оставаться шито-крыто! Алкоголики и наркоши не попрутся искать правду – да они и не заметят, что кое-какие детишки отсутствуют!

Алла понимала, что он прав: если бы Иночкина не начала ходить по инстанциям, а Карпенко не оказалась в больнице и не встретила Мономаха и социального работника, принявших участие в судьбе ее семейства, трудно было ожидать от этой истории благополучного исхода.

Задержанный приятелем Мономаха злодей оказался не кем иным, как Леонидом Ивановичем Ирдановым, в уголовном миру – Леней Иорданом. Длинная история общения Иордана с органами внутренних дел включала четыре ходки, две из которых – по малолетке, зато две другие – за разбой, мошенничество и, как венец всему, убийство при отягчающих.

Пока он молчал, и обстоятельства, сведшие вместе столь разных людей, как он, Уразаева и Говорков, оставались загадкой, но Алла не сомневалась, что рано или поздно все прояснится. А вот искать Уразаеву, считала Алла, смысла не имеет: остается ждать, пока кто-то из фигурантов признается в ее убийстве.

Наиболее вероятным кандидатом она полагала Ирданова, а заказчиком – Говоркова, но это еще предстояло выяснить наверняка. И главным оставался вопрос, кто из задержанных заговорит первым – тогда его показания можно будет использовать, чтобы разговорить второго.

Теперь у нее на руках оказалось несколько козырей. Во-первых, показания Говорковой и, что гораздо интереснее, скриншоты с компьютера ее мужа.

Алла прочла переписку и пришла к однозначному выводу: речь в ней именно о торговле детьми. Иностранец, с которым был в контакте Говорков, являлся куратором группы педофилов в странах Скандинавии, в то время как в России эту «должность» занимал Говорков. Правда, никаких намеков на личные пристрастия замруководителя администрации Красносельского района в переписке не содержалось, но Алла решила, что это можно выяснить и позднее – в конце концов одна статья ему «светит» точно, а там видно будет!

Во-вторых, в руках следствия находился Ирданов, важный свидетель, который, рано или поздно, сдаст хозяина, чтобы выгородить себя и добиться поблажек. Такая перспектива должна напугать Говоркова, ведь он не в курсе, что уголовник отказывается говорить!

Кроме того, у Аллы и ее группы имелись показания «приемных семей», в которые помещали изъятых детей – в общем, были все основания вплотную заняться Говорковым. И все же Алла возложила допрос на Антона Шеина.

Тот прямо-таки бил копытом, мечтая втоптать задержанного в грязь, довести его до черты, за которой тому останется лишь признаваться и признаваться в надежде на снисхождение.

Опер справился со своей задачей на отлично: Говорков буквально взвыл, требуя адвоката.

Алла поболтала с Денисом Сергеевичем Кудряшовым, оказавшимся человеком неглупым – чего, впрочем, можно было ожидать от представителя его профессии, – и покладистым – чего она вовсе не ожидала. Под давлением неоспоримых доказательств адвокату удалось убедить Говоркова стать более сговорчивым, и тому ничего не оставалось, как смириться.

Впервые встретившись с чиновником лицом к лицу, Алла вспомнила, что видела его по телевизору, на одном из местных каналов. На экране он выглядел внушительно и деловито, и даже оказавшись в ее кабинете, пытался использовать начальственные интонации и обычный набор чиновничьих «примочек» типа «вам здесь не работать, если сейчас же не отпустите меня на все четыре стороны!».

Сейчас, войдя в комнату для допросов, она увидела уставшего, напуганного мужчину в помятом пиджаке – сказывались двое суток, проведенных в заключении. От былого лоска и самоуверенности не осталось и следа. В этом они с бывалым Ирдановым сильно отличались: уголовник знал, чего ожидать, а вот Говорков мог только предполагать. Неопределенность, как известно, пугает!

Случалось, и не раз, что задержанные вызывали у Аллы сочувствие. Она подавляла его, понимая, что не имеет права на собственные суждения, это – прерогатива суда. Ее дело – понять, достаточно ли доказательств того, что данный человек причастен к преступлению, а уж виновен ли он, установит суд.